Речитатив - Анатолий Постолов

Юлиан отпугивал их намеренно, придерживаясь им самим установленного правила – не работать с людьми, которые входили в круг его знакомых.

– Я в какой-то мере становлюсь их исповедником, – объяснил он Виоле, – что мне совершенно не в жилу, поскольку я ведь лицо светское, а теперь представь: мы сидим в ресторане в большой компании и среди этого народа парочка моих пациентов. Любая моя шутка случайно может им напомнить об их тайных прегрешениях, они это воспримут как намеренное разглашение их тайны. Я должен буду думать с оглядкой, говорить с оглядкой, даже слушать с оглядкой, дабы не встретиться взглядом с пациентом – вдруг мой взгляд окажется несвоевременным. Словом, на кой ляд мне окружать себя дополнительными препятствиями и даже потенциальными врагами?

– Но ты же можешь рассказать близким друзьям подробнее о Варшавском, о том, как возникла сама идея комнаты, людям будет интересно и познавательно, – возразила Виола. – Меня вот Даша Устинова умоляет устроить с тобой встречу. Сама она тебе позвонить стесняется, ты для нее недоступен, зато я вроде передаточного звена.

– А ты ее позови, – снисходительно согласился Юлиан. – Тем более что она в тот вечер, когда мы справляли твой день рождения, едва поспела к последней порции тирамису…

– Повод для встречи, кстати, есть очень хороший, – сказала Виола. – Они десять лет как женаты и не хотят ничего устраивать, но решили отметить юбилей необычным образом: улетают на две недели в Японию, представляешь, как интересно! Давай с ними встретимся, можем их к нам позвать или в ресторане посидеть…

– Меня Дарья замучает вопросами о комнате…

– Замучает, – подтвердила Виола. Она девушка наивная, но упрямая и со своего не слезет.

– Со своего пусть не слезает, – хохотнул Юлиан. – Главное, чтоб на меня не залезла. Знаешь… есть одна идея. Я сейчас читаю очень любопытную книжицу об истории японских традиций, с богатыми иллюстрациями… Она продавалась как подарочный набор вместе с японскими палочками для еды, и было бы неплохо эти палочки преподнести Устиновым в качестве подарка и заодно отбиваться ими от весьма назойливых Дашиных вопросов. Давай назначим место встречи в каком-нибудь соответствующем суши-баре с японским интерьером.

На следующий день они договорились встретиться с Сашей и Дашей в небольшом японском ресторанчике «Нике». Устиновы появились с опозданием на полчаса. Даша всю вину взяла на себя, взволнованно объясняя задержку исчезновением мобильного телефона, без которого она не выходит из дому, так как в любую минуту могут позвонить из госпиталя …

– Ты лучше скажи, где ты его нашла, – посоветовал Саша.

– А нашла в мусорнике, – тяжело вздохнула Дарья под общий хохот. – Спешила очень, когда со стола убирала, а тут еще по телефону с кем-то разговаривала… Ну и, наверное, нечаянно выбросила…

Говорила Дарья низким, чуть хриплым голосом и при этом часто хлопала ресничками. Юлиан глядел на нее с прищуром и хитроватой улыбкой. Виола выбрала момент и, ущипнув его, процедила: «никаких инфузорий».

– У нас есть особый подарок для юбиляров, – сказал Юлиан, когда Даша закончила рассказывать свою телефонную эпопею. Он достал красиво инкрустированную перламутром черную продолговатую коробочку, приоткрыл ее и таинственно добавил:

– Мы дарим вам нечто совсем простое, но это предмет, без которого японская история и традиция потеряли бы всякий смысл.

– Это же чопстики, – сказал Маша заглядывая в коробочку.

– Да, используя вульгарную лексику американцев, это чопстики, а у японцев для определения столь изысканного инструмента есть одно выразительное слово «хаши». Вот что вытворяет лингвистика, когда палочки для поедания кусочков пищи превращаются в на редкость изящный иероглиф. Этот иероглиф я не могу вам изобразить, но выглядит он, поверьте мне на слово, чрезвычайно вычурно. Напоминает низкий обеденный столик, над которым склонились два усердных японца с палочками для еды. А так как вы, ребята, скоро начнете тур по Стране восходящего солнца, то я непременно должен вас просветить. И начнем с азбучных истин, одна из которых – хаши. Даша повтори за мной: «Ха-а-ши». Очень важно произносить мягкое «ша» перед буквой «и» тогда сразу выявляется японская сдержанность в таком тонком вопросе, как культура еды. А сколько маленьких хитростей заключено в этом слове!

– А почему хитростей? – спросила Даша.

– А потому что хаши в Японии – это целая индустрия. Из чего их только не делают: из металла, из разных сортов дерева, из слоновой кости, полудрагоценных камней… Они бывают резные, расписные, как Стеньки Разина челны. Американцы приносят в семью, где родился ребенок, серебряные ложечки на счастье, а японцы приносят хаши.

– Ой, как здорово! – воскликнула Даша и посмотрела на мужа. – Правда, Сашик? Подарим Каблуковым хаши, они ждут мальчика через два месяца.

– Только подбери им серебряные, – сказал Устинов, подмигивая Юлиану. – Все-таки люди в Америке живут.

– Рассказывай дальше, – Дарья повернула голову к Юлиану.

– А дальше – больше, – произнес Юлиан, доставая из коробки две эбонитовые палочки с мелким золотистым орнаментом и скрещивая их на манер алебард в руках неподкупных стражей будуара ее величества.

– В древней Японии самураи носили хаши, как боевой меч на бедре, и если самурай был правша, он правой рукой доставал меч с левого бедра, а левой рукой – хаши с правого, если же он был левша, как я например, то все происходило наоборот. Главное в этом деле не перепутать очередность. Первым всегда идет меч. Демонстрирую…

Юлиан привстал и скрестил руки на бедрах, будто готов был достать из карманов джинсов воображаемые орудия нападения в древней японской армии. Дарья чуть откинулась на своем стуле и приоткрыла рот.

– Мечом самурай сносил голову врага, а с помощью хаши делал вроде контрольного выстрела – протыкал ему глаз.

Юлиан выбросил вперед правую руку и покрутил подарочное хаши перед Дашиным носом. Даша часто заморгала.

– Дарья, он шутит, – сказала Виола.

– Я понимаю, что шутит, – очень серьезно произнесла Даша, не сводя глаз с Юлиановой левой руки. – Только все равно страшно. Юлик, ты прямо на самурая сейчас похож. Ты раньше таким не был…

– Это он на нас испытывает новый способ лечения, – сказал Устинов. – Юлик, признайся, что ты у себя в офисе устроил театр Кабуки и всех пациентов лечишь по-японски, размахивая палочками для еды.

На самом деле ты близок к истине, – усмехнулся Юлиан. – Я размахиваю дирижерской палочкой. Ключик не даст соврать. Я, ребята, руковожу целыми оркестрами и хоровыми капеллами. И музыка ведет пациентов за своей дудочкой, как овечек… И если я вам сейчас расскажу…

Юлиан замолчал.

– Расскажи, расскажи… заерзала на своем стуле Даша.

– Не могу. Я дал самурайскую клятву. Даже Ключик не ведает, что происходит в музыкальной комнате. И потом, я еще не закончил эпопею про японские хаши, а это необходимо сделать как можно быстрее, потому что, я вижу, нам уже несут подносы с едой, так что ты, Даша, можешь первой опробовать мои подарочные хаши в деле. И такое преимущество перед своим мужем ты получишь, благодаря американской демократии.

– А при чем здесь демократия? – спросила Даша, чуть осоловело хлопая глазами и явно начиная уставать от Юлиановых загадок.

– А вот при чем. Рассказываю мало кому известный эпизод из американо-японских отношений, который поярче, чем театр Кабуки, освещает силу и слабость древней традиции. В Японии с феодальных времен по сей день существует суровый закон: женские хаши должны быть по размеру короче мужских, но в Америке это правило не прижилось, потому что феминистки в Конгрессе потребовали уравнять хаши в правах. Заняв лучшие места на галерке Конгресса, они постоянно мешали заседаниям, громко стучали своими палочками по чему придется, и в конце концов американский Конгресс принял историческое решение: всем японским ресторанам было велено подавать гостям чопстики одного размера. Несколько владельцев японских ресторанов покончили с собой, не вынеся такого позора…

Юлиан остановился и немигающими глазами уставился на Дарью. Она чуть приоткрыла рот и так часто заморгала, что, казалось, ресницы ее вот-вот сорвутся с насиженного места и трепетно воспарят над столиком, как ночные бабочки. Виола беззвучно хохотала, опустив голову. Устинов посмотрел на Юлиана с ироничной улыбкой и, полубняв Дашу, сказал ей:

– Это Юлик анекдот травит, Дашуня, сними напряжение.

– Правда анекдот? – спросила Даша.

– Как минимум двадцать процентов правды, а это намного больше, чем в выступлениях политических деятелей. Вот и судите: анекдот или рассказ очевидца.

– Ой, ну ребята, я знаю, что наивная, а что делать? Я всем верю. – Дарья беспомощно пожала плечами. – Я когда молоденькая была, надо мной издевались, кто только мог. Знаете, как я первый раз в жизни варила макароны? Мне только-толь-ко девятнадцать лет исполнилось. Я тогда заочно была влюблена в Золотухина, просто на все его спектакли на Таганку ходила. Однажды увидела его днем в ресторане и смотрю – ему принесли тарелку макарон «по-флотски». Пришла домой, лежу и думаю: а вдруг у меня с ним начнется роман, и вот, приглашу я его к себе в гости, и он у меня спросит: «А скажите, Даша, вы макароны сварить можете? А то очень кушать хочется…». И что я отвечу? В общем, купила пачку макарон. А как их варить не знаю, иду к соседке, спрашиваю… Она мне и говорит: надо поварить минут пятнадцать, а потом бросить их об стенку, – если прилипнут – значит готовы.