Прогулка по лесам - Билл Брайсон

Я взобрался на гору Страттон и гору Бромли, на скалу Проспект и на пики Спрюс и Бейкер, добрался до озера Гриффит, залез на гору Уайт-Рокс, на холм Баттон, взошел на вершину Киллингтон, побывал в Национальном лесном парке «Гиффорд», на горе Куимбли, а также на холме Фистл, после чего благополучно завершил все это семнадцатикилометровой прогулкой от Западного Хартфорда до Норвича. Этот путь вел меня мимо хижины «Веселый Холм», самого старого убежища на Аппалачской тропе и, возможно, наиболее милого и живописного местечка. Кстати, вскоре после этого его полностью разобрали местные работники туризма. Город Норвич известен тремя вещами: за свое имя (которое произносилось как «Норрич», прежде чем его в пятидесятых годах прошлого века захватили чужеземцы); за то, что именно этот город вдохновил Боба Ньюхарта на создание собственного телевизионного шоу (того самого, в котором он играл владельца гостиницы, а все постояльцы были очаровательно дебильны); а еще за то, что здесь находился дом великого Алдена Партриджа, о котором никто никогда не слышал, хотя, конечно же, вы его знаете.

Партридж родился в Норвиче в 1755 году и был настоящим фанатом походов, а возможно, даже первым человеком, который проходил пешком большие дистанции, просто потому, что это доставляло ему удовольствие. В 1785 году его назначили суперинтендантом военной академии «Вест-Пойнт» в беспрецедентно раннем возрасте тридцати лет. Затем у него случились какие-то разногласия с местными, и он переехал обратно в Норвич, где основал институт-соперник – «Американскую литературную, научную и военную академию». Затем он ввел в обращение термин «физическая подготовка» и заставил своих напуганных юных подчиненных совершать быстрые заходы километров на 50–55 по соседним горам. Время от времени он уходил в долгие и амбициозные одиночные походы. Обычно он проходил километров сто восемьдесят по горам от Норвича до Уильямстауна в штате Массачусетс (примерно этот же путь я совершил чуть в менее напряженном темпе), затем Партридж бодро шагал вверх по горе Грейлок и возвращался домой. Весь путь туда и обратно занимал у него всего четыре дня. При этом не стоит забывать, что в то время здесь еще не было удобных тропинок или дорожных указателей. Таким же образом он покорил практически все вершины Новой Англии. Где-то в Норвиче должна была находиться его памятная доска, которая должна была бы вдохновлять тех немногих матерых путешественников, которые, достигнув этой точки, упорно продолжают идти на север, но, к сожалению, здесь вы ее не найдете.

Норвич находится примерно в миле от реки Коннектикут, недалеко от переброшенного через нее в тридцатых годах прошлого века симпатичного и, скажем так, довольно простенького моста, который ведет к штату Нью-Гэмпшир и к городу Ганновер, расположенному на противоположном берегу реки. Когда-то дорога, ведущая от Норвича до Ганновера, была мягко извивающейся, зеленой, двухполосной дорогой, а скорее даже – той спокойной, притягательной проселочной тропой, которую надеется найти каждый путник, идущий из одного города в Новой Англии в другой. Затем какие-то дорожные власти или кто-то еще решили, что будет просто замечательно построить между городами большую скоростную трассу, чтобы люди смогли пересекать два километра, разделяющих Норвич и Ганновер, на целых восемь секунд быстрее и не изнывать в ожидании, если кто-то впереди хотел свернуть на соседнюю дорогу, потому что отныне здесь повсюду будут дороги для разворота – настолько широкие, что по ним мог бы проехать грузовик, тянущий за собой ядерную боеголовку и одновременно пытающийся не выехать на обочину и не остановить жизненно важный поток машин.

Поэтому они построили здесь вместительное прямое шоссе, в некоторых местах расширяющееся до шести полос, с бетонными разделителями по центру и непомерными белыми уличными фонарями, освещавшими ночное небо на километры вокруг. К сожалению, это привело к эффекту горлышка бутылки, так как дорога на мосту сужалась до двух полос. Иногда две машины подъезжали к нему одновременно, тогда одной из них приходилось пропускать другую. Вы только представьте себе это! Так что пока я пишу эти строки, этот симпатичный, но теперь достаточно бесполезный мост заменяют более впечатляющей конструкцией в соответствии со стандартами асфальтового века. Для лучшего эффекта расширению подвергнется и улица, ведущая по небольшому холму к центру Ганновера, хотя ради этого придется срубить деревья по ее краям и сильно обрезать большую часть садов, установив на их месте бетонные стены. Даже какой-нибудь служащий транспортной компании, если он хотя бы немного честен, подтвердит, что результат от всех этих нововведений оставляет желать лучшего. Он также сознается, что вы не сможете поместить фотографию этой дороги в календарь под названием «Прекрасная Новая Англия», но зато водители, добавит он гордо, смогут сэкономить еще четыре необходимые секунды на этом опасном переезде от Норвича. И это, уж поверьте специалистам, самое главное.

Все это было довольно важно для меня, отчасти потому что я живу в Ганновере, но по большей части из-за того, что я, кажется, все еще живу в конце двадцатого века. К счастью, у меня отличное воображение, так что, шагая от Норвича до Ганновера, я представлял себе не оживленное мини-шоссе, а проселочную дорогу, скрытую под сенью деревьев, окаймленную кустарниками и дикими цветами и украшенную скромными, но статными фонарями, на каждом из которых болтался подвешенный дорожный служащий. И скажу вам откровенно, эта фантазия поднимала мне настроение.

Глава XVII

Положение ухудшается

Из всех злоключений, которые могут выпасть на вашу долю на открытом воздухе, переохлаждение является самым непредсказуемым. Редко встречаются рассказы о смерти от переохлаждения, которым не сопутствовали бы мистические события. Вот, к примеру, небольшая история, рассказанная Дэвидом Квамменом в его книге «Естественные акты».

Поздним летом 1982 года четыре подростка и двое взрослых мужчин решили сплавиться по реке в заповеднике «Банфф» на каноэ, но вечером того же дня в главный лагерь они не вернулись. На следующее утро на их поиски снарядили отряд. Пропавших байдарочников обнаружили мертвыми, плавающими в озере в спасательных жилетах. Все они были на плаву, их лица не были искажены ужасом. Ничто не говорило о том, что перед смертью они испытали сильный стресс или панику. Один из мужчин все еще был в шляпе и в очках. Их каноэ, находившиеся неподалеку, были в целости, а погода в ту ночь стояла спокойная и тихая. По какой-то невообразимой причине эти шестеро аккуратно выбрались из своих каноэ и полностью одетыми погрузились в воду озера, где мирно скончались. По словам одного свидетеля, они «будто бы заснули». В каком-то смысле так и было.

Несмотря на распространенное мнение, лишь немногие люди погибают в экстремальных условиях от гипотермии, пытаясь продраться сквозь буран или спасаясь от кусачих арктических ветров. Начнем с того, что не слишком много людей выходят на улицу в такую погоду, а те, кто все же решается на это, обычно хорошенько подготавливаются к погодным условиям. Большинство жертв переохлаждения погибают в намного более мягких условиях, в теплое время года, когда температура воздуха не приближается и к нулю градусов. Обычно их застает непредвиденное атмосферное изменение или целая последовательность таких изменений, к примеру, внезапное падение температуры, холодный пронизывающий дождь, осознание, что они заблудились, к которым путешественники не были готовы физически или эмоционально. Чаще всего они лишь усугубляют ситуацию, совершая какую-нибудь глупую ошибку, например, уходя с протоптанной тропы в попытке срезать путь, забираясь все глубже в чащу леса и пробираясь через потоки, попутно промокая и замерзая, хотя вполне могли бы безопасно пройти по дороге.

Такая история приключилась и с несчастным Ричардом Сэлинасом. В 1990 году Сэлинас отправился в поход с другом в заповедный лес Писга в Северной Каролине. Когда наступил закат, они отправились назад к своей машине, но каким-то образом разделились по пути. Сэлинас был опытным путешественником, и все, что ему нужно было сделать, так это следовать по четко видимой тропе вниз по горе прямо до парковки. Но назад он не вернулся. Три дня спустя его куртку и рюкзак нашли валяющимися на земле в глубине леса, в четырех километрах от места назначения. Его тело обнаружили еще через два месяца, болтающимся на дереве у маленькой реки Линвил. Специалисты предположили, что он ушел с тропы в поиске короткого пути, потерялся, пошел в глубь леса, запаниковал и все же продолжил двигаться, пока переохлаждение не лишило его чувств. Гипотермия наступает не сразу. Это коварная хворь. Она по капле овладевает вами, в то время как температура вашего тела падает и его реакция становится заторможенной. В таком состоянии Сэлинас сначала бросил свои вещи, а вскоре принял нерациональное и отчаянное решение пересечь реку, полную дождевой воды, на что он никогда бы не пошел в нормальном состоянии. В ночь его смерти погода была сухой, а температура составляла около четырех градусов по Цельсию. Если бы он оставил свою куртку и держался подальше от воды, то его ждала бы просто неприятная прохладная ночь, о которой он мог бы когда-нибудь поведать своим внукам. Но вместо этого он погиб.