Лорд и своевольная модистка - Луиза Аллен

На следующий день перед обедом Нелл осталась одна в малой гостиной с Дианой Прайс. Компаньонка читала — судя по всему, книгу проповедей, но тут же отложила ее, когда вошла Нелл и села по другую сторону от камина. Нелл подумала, что мисс Прайс почти сверхъестественно спокойна, собранна и… что называется, прилична. Единственный раз, когда она дала себе волю, — несколько дней назад, когда мчалась на коньках по озеру.

— Вы не обидитесь, если я спрошу? — сказала она, протягивая руки к огню. — Как вы стали компаньонкой? Моя сестра была компаньонкой… возможно, она и сейчас живет в какой-то семье в этой роли… я часто думаю о ней. — Диана резко вскинула голову, и Нелл поспешила добавить: — Я не хочу, естественно, чтобы вы рассказывали что-то о своих нанимателях…

— От нанимателя зависит очень многое, — сухо ответила Диана. — У добрых, умных людей, таких как Карлоу, служить приятно. Дурак или тиран может превратить жизнь компаньонки в ад! — Она прикусила губу, словно не решаясь продолжать, но потом добавила: — Мой отец всего лишился из-за пристрастия к азартным играм. В одну ночь он совершенно разорился… — Она осеклась и посмотрела на огонь.

— Прошу, не надо больше. Должно быть, для вас это очень больно. — Нелл чувствовала себя ужасно. Ее бестактные вопросы задели мисс Прайс за живое.

Диана покачала головой, словно отгоняя мрачные мысли, посмотрела на Нелл и как будто на что-то решилась.

— Отца разорил карточный шулер. Он был так молод и так невинен с виду… Отец и понятия не имел, насколько он опасен. К утру он потерял и дом, и деньги… все. Папа так и не оправился, его здоровье пошатнулось. Слава богу, мама не дожила до того страшного дня. Отец переехал на север и устроился на работу. Каким-то образом ему удалось не попасть в долговую тюрьму, но у меня не осталось другого выхода — пришлось искать себе место.

— Мне очень жаль, — тепло произнесла Нелл. — И я так рада, что вам удалось устроиться сюда!

— У нас с вами есть нечто общее, — заметила Диана, не сводя взгляда е лица Нелл. — Нас обеих погубил слабый молодой человек. Вы могли бы не оказаться в том ужасном положении, если бы ваш брат вас не бросил!

— О нет! Натан нас не бросил, я уверена. — Огорченная Нелл встала на ноги и заходила по комнате. — Не знаю, что с ним случилось, — и боюсь худшего — и все же… я бы наверняка почувствовала, если бы мой брат умер? Он связался с дурной компанией, вот и все, что мне известно. Откуда-то у него брались деньги — они появлялись нерегулярно, но их было явно больше, чем от случайных заработков… Он не говорил нам, откуда у него деньги, но, когда я стала расспрашивать, поклялся, что не украл их.

Диана Прайс фыркнула, изрядно удивив Нелл. Затем мисс Прайс поднялась, взяла книгу и носовой платок и слабо улыбнулась Нелл:

— Вы мне нравитесь, мисс… Уордейл. Несмотря ни на что.

За ней закрылась дверь, и озадаченная, ошеломленная Нелл осталась одна.

Нелл наблюдала за Маркусом во время ужина. Он о чем-то думал — но вряд ли о ней. Когда леди Нарборо встала после ужина, Маркус словно очнулся и поспешно вскочил.

— Нелл, Хэл, отец… я хотел бы кое-что обсудить с вами. Мама, можешь ли ты одолжить нам Нелл на полчаса?

— Если она не возражает против вашего портвейна, — с улыбкой ответила мать.

— Спасибо. Уотсон, больше нам ничего не нужно. — Граф стал ждать, пока все выйдут. — Дорогая, не хотите миндального ликера?

— А можно мне попробовать портвейн? — попросила Нелл. — Я никогда его не пила.

Комната внезапно показалась ей очень мужской: убрали серебро и фарфор, сняли белые скатерти, остались лишь бокалы, графины да ваза с орехами.

— Я все старался вспомнить, — начал Маркус, щелкая орехи пальцами, пока отец наливал ей в бокал рубиновую жидкость. — Мне было девять лет, я был мал, и никто не обращал на меня внимания, но все же я был уже достаточно большой и всегда мог улизнуть из детской, если взрослые говорили о чем-то важном. Кажется, я прятался за шторами в эркере.

— Я рассказал тебе обо всем, что случилось, — нахмурившись, возразил граф. — И твои детские воспоминания ничего не могут прибавить к той печальной истории.

— Но я вспомнил кое-что, о чем раньше ни разу не упоминали. Во всяком случае, при мне. Понимаю, мои слова прозвучат… нелепо, но не говорилось ли между вами о каком-то цыганском проклятии? Я что-то смутно припоминаю…

Лорд Нарборо со стуком поставил бокал на стол.

— Какая чушь!

— В нашем лесу часто бывают цыгане, и вдруг они исчезли. Смуглый незнакомец, которого боится Нелл, может быть цыганом!

Нелл переводила взгляд с отца на сына и обратно. Хэл недоверчиво улыбался; графу стало явно не по себе. Маркус поймал ее взгляд и посмотрел на нее, ведя безмолвный разговор, который она не могла — не смела — понять.

— Кажется, что-то такое было, — произнес лорд Нарборо спустя какое-то время. — Кит Хебден… лорд Фрамлингем… взял в любовницы цыганку и прижил с ней сына. Решив, что Аманда, его жена, бесплодна, он взял ребенка домой и заставил ее воспитывать его.

— Как бестактно, — заметил Хэл.

— Жестоко, — возразил Маркус. — Все равно что доказать, что он-то способен производить на свет детей, а в том, что у них нет детей, виновата его жена.

— Бедный малыш, — посетовала Нелл. — Пешка в игре отца!

— Сначала все шло хорошо. Леди Фрамлингем полюбила мальчика и воспитывала его как своего. И как часто бывает, как только в доме появляется младенец, она вдруг тоже забеременела. Когда ее мужа убили, у нее уже были дочь и сын и она ждала третьего ребенка. Его она потеряла… а вскоре после трагедии погиб и ее родной сын.

— Наверное, дитя любви должно было утешить ее, — с надеждой произнесла Нелл, вспомнив, что Аманда Хебден, леди Фрамлингем, была любовницей ее отца. Как все чудовищно запуталось!

— Недолго. После убийства Аманда не могла даже одеться самостоятельно, не говоря уже о том, чтобы присматривать за детьми. Приехали ее родственники и забрали ее — а ребенка отослали прочь.

— Назад, к матери-цыганке?

— Нет, в какой-то приют на севере… Кажется, в Йоркшире.

— Какой ужас! — воскликнула Нелл.

— Они были возмущены тем, что Хебден навязал Аманде своего ублюдка, и не слушали ее уверений в том, что она любит его. Потом явилась его настоящая мать. Ее возлюбленный погиб, ребенок пропал. И тогда цыганка прокляла нас всех — Хебденов за то, что они ее предали, Уордейлов за смерть любовника, меня — за то, что мне не удалось ничему помешать, за то, что и я, как она заявила, был с ними в сговоре. — Граф отпил вина. — Она была красавица. Дикая, пылкая — и совершенно вне себя от горя.