Улыбка Афродиты - Стюарт Харрисон

– Что он тебе сказал?

– Я же велел тебе убираться! Уходи, пока я не сделал с тобой что-нибудь такое, о чем потом буду жалеть.

Я не отпускал дверь.

– Мне нужна твоя помощь, чтобы найти Алекс.

На мгновение мне показалось, что у него в глазах затеплилась надежда, но эта искорка угасла так же быстро, как появилась.

– Алекс умерла, – мрачно произнес Димитри. В его голосе звучал уже не гнев, но покорность судьбе. Он отпустил дверь и почти повернулся, чтобы уйти, словно у него совсем не осталось сил сражаться со мной дальше. – Оставь меня в покое!

– Это то, что тебе наговорил Феонас? – бросил я ему в спину. Димитри ничего не ответил, и я последовал за ним по узкому коридору, который привел к лестнице. – Если она мертва, то где ее тело?

Он остановился и опять повернулся ко мне. Я заметил, что этот вопрос не оставил его равнодушным, однако он только неопределенно махнул рукой:

– В заливе сильные течения, а на дне много развалин. Она могла за что-нибудь зацепиться. Завтра капитан Феонас пошлет на поиски водолазов.

– Они ничего не найдут, – сказал я.

Глаза Димитри казались потухшими, и он не брился этим утром. Помятый костюм, пятно на рубашке – я решил, что он не переодевался со вчерашнего вечера, когда Феонас сообщил ему об исчезновении Алекс. По его лицу пробежала тень надежды.

– Что ты имеешь в виду?

– А то, что ее там нет.

Димитри мотнул головой:

– Капитан Феонас рассказал мне про ту ночь, когда вы познакомились. У меня и в мыслях не было, что Алекс способна на такое. Я, конечно, виноват. – Он хотел еще что-то добавить, но его голос предательски задрожал.

– Если Феонас сказал тебе, что она покончила с собой, он ошибается. И если тебя хоть как-то утешит, то, по-моему, она вовсе не собиралась топиться в ту ночь, когда я вытащил ее из воды.

Не зная, что и подумать, Димитри уставился на меня; подозрение и надежда сменяли друг друга в его взгляде.

– Ладно, давай поднимайся.

Я пошел за ним по лестнице. Наверху одна дверь вела в маленькую гостиную. В одном конце коридора была кухня, а в другом – выход на террасу. Комната оказалась обставлена совсем просто. Вероятно, изначально дом задумывался как рабочая пристройка. Хотя если учесть вид на Вафи и залив, то стоил он, вероятно, немало. На деревянном столе стояли стакан и початая бутылка виски. Димитри взял стакан и, осушив его одним глотком, немного поморщился.

– Откуда тебе известно, что Феонас ошибается? – спросил он.

– В тот вечер, когда я встретил Алекс, она приняла несколько таблеток снотворного. И еще выпила. Вряд ли она отдавала себе отчет в том, что делает.

Димитри налил себе еще стакан, а я увидел в зеркале на стене за его спиной свое отражение: к моему удивлению, я выглядел ненамного лучше, чем он. Заметив мой взгляд в его сторону, он показал на буфет:

– Достань себе стакан! – Пока я открывал дверцу буфета, он обдумывал мои слова. – По-твоему, она жива?

– Не сомневаюсь.

– Тогда где она?

– Феонас тебе рассказал, что вчера там, наверху, она была не одна? Мальчишка-пастушок говорил, что он видел с Алекс мужчину.

– Феонас сказал, что скорее всего мальчик ошибся.

Я не верил своим ушам.

– Не ошибся, а просто сказал, что это не я. Мужчина, которого он видел, был выше ростом и светловолосый. Вчера, когда я ехал в Эксоги, мне навстречу промчался автомобиль. Уверен, что я видел его и раньше. Кажется, синий «фиат». А накануне я как раз разговаривал с мужчиной, который подходит под описание, что дал мальчик. И в том случае тоже был синий «фиат» – он стоял на противоположной стороне улицы. И в тот день, когда мы с Алекс возвращались из Киони, нас также преследовал похожий автомобиль.

Упоминание о Киони неловко оживило воспоминание о ночи с Алекс. У Димитри заиграли желваки.

– Тот человек – с которым я разговаривал – заявил, что знал моего отца. Возможно, они занимались какой-то контрабандой. Не исключено также, что смерть моего отца – не несчастный случай. И если я прав, это выставляет Феонаса не в лучшем свете. Ты знаешь, что он встречался с Ирэн?

– Вафи – маленький городок, – кивнул Димитри.

– Отец говорил Ирэн, что кто-то пытался его убить. Она рассказала Феонасу, но он не принял эти слова всерьез. – Я рассказал о коллекционере, который приходил к отцу в прошлом году, и о поведении отца по возвращении из больницы. – Ирэн подозревает, что его так и не оставили в покое. Вечером, когда у него случился приступ, он говорил о Панагии. Ты знаешь о ней?

– Еще бы!

– Тогда ты должен знать и о том, что предположительно она находится на затонувшем немецком корабле «Антуанетта». Отец заявил, что нашел статую, а если это правда, значит, он обнаружил корабль. На прошлой неделе я чуть не поймал какого-то человека, обыскивавшего нашу лодку. Вероятно, это тот же человек, который обыскивал музей. Скорее всего он искал экспедиционный журнал, который вел отец.

– И как со всем этим связана Алекс?

– Точно не знаю, но вроде бы ее бабушка была влюблена в немецкого офицера, который находился на «Антуанетте», когда та покидала Итаку. Мужчина, с которым я разговаривал прошлой ночью, говорил с европейским акцентом. Тогда мне показалось, что он голландец, но сейчас я склоняюсь к мысли, что он немец. Он спрашивал меня, знаю ли я человека по имени Эрик Шмидт. Немецкое имя. Может, все это – совпадение, а может, и нет. Если это тот человек, что был с Алекс на скале, тогда, по-моему, мы обязаны найти его. Грядут некие события, и я подозреваю, что «Антуанетта» – звено, которое их связует.

Димитри поднял свой стакан, потом поставил его обратно нетронутым.

– А как мы найдем этого человека?

– Выясним, что его связывало с моим отцом. Вот тут-то ты и вступаешь в дело. Я хочу поговорить с человеком по имени Спиро Петалас, но мне нужен переводчик. Ты его знаешь?

Димитри кивнул. Воскресшая надежда вытеснила его печаль.

– Конечно. Его все знают. – Он взглянул на часы. – Если мы пойдем прямо сейчас, то, наверное, успеем до того, как он напьется.

Мы нашли Спиро в таверне недалеко от набережной, поблизости не было шумных баров и ресторанов, куда обычно ходят туристы. Он сидел в одиночестве за столиком в углу, одним глазом поглядывая на телевизионный экран за стойкой, а другим – на почти пустой пивной бокал перед ним. Он поднял голову, и когда увидел Димитри, в его глазах на секунду блеснуло узнавание. Спиро с любопытством взглянул на меня, затем загасил окурок в переполненной пепельнице.

– Yassas, Спиро, – радостно поприветствовал его Димитри. Он еще что-то добавил, указывая на пивной бокал на столе, а когда Спиро проворчал ответ, окликнул бармена.

На столе появилось три бокала пива. Спиро с жадностью принялся за пиво, одновременно разговаривая с Димитри.

– Я объяснил ему, кто ты такой, – сказал мне Димитри. – Спиро и твой отец нередко расходились во мнениях.

Я уже и сам догадался по угрюмому взгляду, которым Спиро посмотрел на меня, когда прозвучала моя фамилия.

– Спроси его, помнит ли он тот вечер, когда отец попал в больницу. Очевидно, они о чем-то поспорили.

Вопрос был переведен, и Спиро недовольно ответил.

– Говорит, что полиция уже спрашивала его об этом. Ему неизвестно, что случилось с твоим отцом, когда тот ушел из бара. Говорит, что сам он остался здесь. Любой может подтвердить.

– Об этом я знаю. Скажи ему, что мы здесь по другому поводу, что мы хотим знать, о чем они с отцом поспорили.

Я надеялся, что Спиро вспомнит подробности, которые Феонас забыл упомянуть или посчитал незначительными. Однако, когда Димитри расспрашивал Спиро, я засомневался, сможет ли тот нам помочь. Он отвечал неохотно. Весь его вид говорил, что жизнь его здорово потрепала и теперь он уверен, будто весь мир настроен против него. Когда его бокал опустел, он поставил его на стол с тяжелым многозначительным стуком, а когда его снова наполнили, закурил еще одну сигарету и нахмурился, недовольный тем, что отрабатывать дармовое пиво приходится ответами на вопросы Димитри.

Прошло десять минут, но ничего нового я не узнал и уже собирался уйти.

– Ладно, хватит. – И я начал вставать.

Спиро взглянул на меня и, презрительно усмехнувшись, что-то негромко произнес.

– Что он сказал?

– Хочет узнать, не собираешься ли ты сделать всех богатыми, как до этого хотел твой отец.

– О чем это он?

Последовал очередной диалог по-гречески, затем Димитри сказал:

– Очевидно, когда твой отец говорил о Панагии, он заявил, что сделает всех жителей Итаки богатыми. Туристы будут приезжать со всего мира, чтобы взглянуть на его находки.

– Я всегда считал, что Панагия – всего лишь религиозная святыня.

– Так оно и есть, – ответил Димитри, – она важна только для жителей Итаки. – Повернувшись к Спиро, он задал ему вопрос. – Говорит, он сказал твоему отцу, что тот – дурак.