Пылающий камень (ч. 1) - Кейт Эллиот

— Тебя это совсем не волнует?

— А должно?

— Но это еще не все. — В ее голосе он уловил нотку раздражения — Лиат явно ожидала, что он воспримет ее слова иначе. Санглант усмехнулся. Из-за двери слышались храп, детский кашель, визг собаки, треск поленьев в камине — обычные звуки мирной жизни. — То, что сказал обо мне Хью, — правда. Он действительно хотел получить от меня знания, которыми на самом деле я не обладала. Он сделал меня своей любовницей, и когда мы вернемся ко двору, он попытается вернуть меня. — Ее голос дрогнул. — Ты меня презираешь?

— Ты и в самом деле думаешь, что после того, что случилось в Генте, я имею право тебя осуждать? Скорее уж ты должна меня презирать за то, что я превратился в собаку. — Санглант непроизвольно зарычал. Каждый раз, когда он вспоминал о том времени, когда жил в собачьей стае, он начинал вести себя как настоящий пес. Он сам ненавидел себя за это, но ничего не мог с собой поделать.

— Тс-с-с. — Она приложила палец к его губам, заставляя замолчать. — На тебе больше нет ошейника Кровавого Сердца.

— А на тебе нет ошейника Хью, — парировал Санглант. — Я уже устал от бесконечных разговоров о нем. Какую бы власть над тобой он ни имел, надо мной такой власти у него нет и не будет.

— Разве? Ведь он пытался убить Теофану!

Санглант резко сел в кровати.

— Не так громко, — прошептал он. — О чем ты говоришь?

Отец учил ее запоминать мельчайшие детали, и сейчас ей не составило труда вспомнить, что произошло в тот день. Она подробно рассказала ему, как на охоте Теофану приняли за оленя и по ошибке стреляли в нее. Сначала Лиат рассказывала запальчиво, потом, видя, что Санглант не ахает, ужасаясь случившемуся, принялась говорить спокойнее. Она рассказала и о том, что через огонь видела, как Теофану мечется в горячке.

Рассказывая обо всем, она слегка отстранилась от Сангланта, и он решительно обнял ее за плечи и привлек к себе. Он никак не мог поверить, что теперь она принадлежит ему и он сколько угодно может прикасаться к ней и гладить ее шелковистые волосы и гладкую кожу. Хотя надо признать, что, наслаждаясь близостью жены, принц почти потерял нить ее рассказа.

— Если Хью действительно занимается колдовством, вполне достаточно выдвинуть такое обвинение против него. Что он может противопоставить? Но ты должна рассказать мне, что ты еще делала, если, конечно, есть что рассказывать.

Сначала он почувствовал, как Лиат отстранилась. Нет, она по-прежнему осталась в его объятиях, но что-то изменилось, словно между ними появилась какая-то тень.

— Зачем?

— Чтобы мы были готовы. Чтобы мы могли продумать нашу тактику. Ведь ты затронешь интересы не только Хью. Господь Всемогущий! Я никогда не доверял Вулферу, хотя и не испытывал к нему особой неприязни.

— Даже после…

Он улыбнулся:

— Поверь, трудно ненавидеть человека за тот поступок, которого ты даже не помнишь, а только слышал разные сплетни. Он никогда не пытался причинить мне вред, но постоянно досаждал бесконечными обвинениями по поводу Короны Звезд и мифического заговора моей матери и всего ее рода. Но теперь по крайней мере ясно, почему он заинтересовался тобой: ведь ты — дитя колдунов. Он знает о тебе все или что-то осталось скрыто?

— Не все, — отозвалась она. — Я не доверяла ему, несмотря на то что он освободил меня от Хью. Но я не испытывала к нему неприязни. Да и кому я могу доверять? Кто не осудит меня за то, что я есть? Кто не назовет меня колдуньей?

— Я.

— Неужели? — с горечью спросила она и рассказала о том, как горел дворец в Аугенсбурге. — И это еще не все. По пути в Лавас я точно так же сожгла мост. Я видела тени эльфов в чаще леса. Я говорила с колдуном Аои, и он предложил учить меня. Я столкнулась с дэймонами. Один из них был красив, как ангел, но все равно оставался чудовищем без души — я видела это по его глазам. Он звал меня ужасным голосом, а потом прошел мимо, не заметив, хотя я сидела рядом. Я просто окаменела от страха. Владычица! Я не знаю, кто я и что я. Я не знаю, что скрывал от меня отец!

— Тс-с-с! Тише, тише. — Теперь Санглант успокаивал Лиат. Он погладил ее по голове, как маленького ребенка, стараясь утихомирить. — В одном Вулфер прав — тебе надо учиться.

— Но кто, ради всего святого, решится меня учить? Кто не станет осуждать и не отдаст под суд церковных иерархов как колдунью?

— Может быть, твоя мать?

— Вулфер не скажет, где она. И я не доверяю ему.

— И не надо.

— Я не знаю… Просто не знаю. Так странно было услышать о ней, ведь мы с отцом много лет считали ее мертвой.

— Значит, мы должны найти того, кто будет учить тебя, не осуждая и не презирая. Ты похожа на умного и смелого мальчишку, который впервые взял в руки меч, и теперь ему нужен лишь хороший учитель, чтобы развить его способности. Иначе он поранит и себя, и своих друзей.

— Санглант, — мягко произнесла она, — почему ты меня не боишься, как другие?

Лиат принялась гладить плечи мужа, и через минуту он напрочь забыл, о чем они говорили.

— Господи, Лиат! Что ты со мной делаешь?

Он рассмеялся, но тут же почувствовал, как она напряглась — она не ожидала услышать его смех. Но Санглант помнил, что между мужчиной и женщиной с сотворения мира никогда не прекращается сложная игра — даже год, проведенный в собачьей стае, не смог заставить его забыть об этом. И принц знал, как справиться с негодованием женщины.

Лиат проснулась от охватившего ее странного чувства. Рядом спал Санглант. Он забросил на нее ногу, словно не давая ей встать и уйти. Каким-то образом Лиат почувствовала себя защищенной от всех превратностей судьбы. Это чувство уносило прочь страх и горе.

Покой.

Где-то вдалеке бушевала гроза. Во дворе запел петух.

Санглант вскочил и вытянул вперед руки, словно защищаясь.

— Я ничего не вижу! — беспомощно прошептал он.

— Все в порядке. Ты не в Генте.

— Лиат? — Он дотронулся до нее, а потом сжал в крепких объятиях. — Господи, ты настоящая.

— А ты что думал?

— В Генте я часто думал о тебе, — выдохнул он. — Я переставал иногда понимать, где сон, а где явь. Но хуже всего были пробуждения, когда я осознавал, что на самом деле я пленник Кровавого Сердца.

— Успокойся, — сказала Лиат, целуя его. — Ты на свободе.

Санглант тряхнул головой и опрокинулся на кровать, все еще держа Лиат в объятиях. Он всматривался в ее глаза, и Лиат видела, как меняется выражение его лица — изумление, радость, решимость.

— Не выходи замуж, — произнес он. Когда-то, еще до осады Гента, он сказал ей эти слова. Затем принц улыбнулся и добавил: — А если выйдешь, то только за меня.

— Безрассудство, — пробормотала Лиат.