Час скитаний - Алексей Алексеевич Доронин

тарелку и уходил в свой уголок. В зале было уже накурено, но это только табак. Если кто в отряде и баловался весёлыми травками, не стал бы делать это в заведении, куда ходит и командование.

В углу висела боксёрская груша, лежала штанга. К ним редко кто-то подходил. Всё-таки здесь не спортзал. Скорее, это элементы декора, как и доска для игры в дартс с воткнутыми дротиками, которые никто не трогает уже годы. Вот у них на опорном пункте – настоящая тренажёрка. А тут, скорее, для вида. Но если новобранцы ещё были худощавыми и поджарыми, то средний наёмник, дослужившийся до сержанта, имел хорошо развитое пивное брюхо. Мышцы у них, конечно, тоже были, и дрались они часто, поэтому кулаки имели набитые, но лазить по катакомбам или преодолевать полосы препятствий или «зелёнку» в полной выкладке, а тем более под пулями, очень не любили. В общем, как и любые наёмники, у которых нет мотивирующей идеи, кроме бабла.

А вот плакаты на стенах изображали очень накачанных мужиков. Иногда с топорами, иногда с пулемётами. А ещё – тёлок в бронелифчиках или вообще в чём мать родила. Больше эротики не было – поди, не стрип-клуб. Местным девушкам не доплачивали за то, чтобы они ещё и сиськами трясли рядом с шестом, как в обоих казино. Они были делом заняты: или на кухне, или, реже, в спальнях на втором этаже.

Наёмники постоянно тусовались в барах. Это была их, мужская территория. Тут они все были холостыми, свободными и отвязными, хотя жёны или постоянные подруги имелись почти у всех. «Очень женатых», которые не могли вырваться надолго из-под «железной пяты» и считали каждую минуту, тут жалели, но понимали. Хотя посмеивались над ними, слегка третируя.

– Хватит уже о бабах, – попытался Чёрный перевести разговор. – Давайте о мужских делах поговорим. Скорей бы уже нормальное дело, пойти бригадиров отмудохать. Или кауфмановских прижать. Или деревню людоедов сжечь. А лучше две.

– Да ну тебя в сраку. На хер войну. Там страшно и убить могут. Про каннибалов вообще не к месту. Мы, кажись, жрём тут, – заткнули искателю приключений рот коллективно. – Давайте лучше ещё о бабах.

– Чё о них говорить? – пробормотал Бык, который недавно развёлся, и теперь ему завидовали. – Они, стервы, не хотят встречаться без обязательств. Для здоровья. Им сразу трёх детей подай, дом, шубу, огород и в долги влезть, да побольше. Задолбало. Больше туда ни ногой.

– Правило номер раз, мужики, – сказал Богодул, подняв кривой костлявый палец; его лысая голова покачивалась, как подсолнух. – Баба должна быть моложе. Иначе – неликвид. Правило номер два. Трахать и бросать.

– Ага, – поддакнул его толстый сосед по кличке Пузырь, отхлёбывая пиво. – Трахать и бросать. Я по три месяца одну окучиваю, а когда начинает ныть про «взамуж» – сразу к другой. Через год можно и вернуться.

– Это называется «ротация кадров», – вставил веское слово умный Режиссёр, который пил хорошее крафтовое пиво и закусывал солёными фисташками. Их привезли издалека по караванной эстафете. У остальных был арахис, хотя он тоже на Острове не рос.

– Ага. И снова уши развесит. Одно слово, бабы. Если родились ими, значит, заслужили!

– Это называется «предопределением свыше», – Режиссёр, коренной питерец, был человеком образованным, начитанным, знал много умных слов, но – вот парадокс – не казался Саше интеллектуальным. – И вообще… – продолжал Богодул. – Мы меньше живём чисто из-за них. Потому что трудимся всю ночь. А они только лежат, ляжки растопырив. От этого и разница лет в пять.

Кто-то хихикнул, но остальные, наверное, приняли за чистую монету.

– А если кто-то без женщин вообще обходится? – спросил молоденький боец. – Он дольше проживёт?

– Это не жизнь, – ответил ему Чёрный, тот ещё бабник. – Лучше сдохнуть.

– Х…ёхнуть, – фыркнул Богодул. – Лучше на необитаемом острове жить. Где только белые, мля, медведицы.

Все знали, что Богодул в прошлом году овдовел и теперь жил с молодой рабыней, которая была у него буквально в неоплатном долгу. Но даже он, выходит, не рад.

Похоже, гендерная тема всех зацепила, началась дискуссия.

– А если её бьют на улице или тащат в парадную… хрен я побегу защищать. Я, блин, не рыцарь. Сама явно того чувака спровоцировала… – неслось откуда-то с задних рядов. – Даже свою не буду. Жизнь одна. А баб много. И всё у них одинаковое.

– Ага! – поддакнул Бык, повернувшись. – Мужик должен быть хозяином, мля, а не сидеть под каблуком.

Много ли они встречали женщин на высоких каблуках? Он вот чуть ли не первый раз за много недель такую увидал. А до этого ему они чаще попадались на картинках. Конечно, выглядели красиво. Но уж очень это непрактично. Даже на Острове все носят ботинки и сапоги на плоской подошве. Про деревни и говорить нечего. Валенки, калоши, какие-нибудь стоптанные боты, резиновые сапоги или вообще «самоделки». Может, только жёны и любовницы Кауфмана, Михайлова и их ближайших клевретов ходили на каблуках, и то не дальше, чем на десять метров по ковровой дорожке. Но такие фифы даже на улицы как простые смертные не выходят, а смотрят на мир сквозь окна дворцов или автомобилей. Младшему пару раз довелось лицезреть их – будто силиконовые куклы, хоть и моложе лет на двадцать лет своих «папиков», но с застывшими неживыми лицами и странно припухшими губами, будто пчёлами ужаленные. И всегда была целая стайка кандидаток на эту роль: тоже «ротация».

И дальше базар пошёл про какие-то «вёдра», обвисшие «дойки» и другие вульгарные описания анатомии и физиологии.

– Да что я, олень? Кормить чужого выб…дка? – продолжал Бык. – Да мне и своего не надо. Нужна только баба, чтоб борщ варила и напряжение снимала. С прибора, хе-хе. Но на Острове нормальных почти нету. Все бывшие в употреблении. А от хорошей мужик не уйдёт. Нормальная с одним будет жить до могилы.

– Дело говоришь! – зычным тенором произнёс смуглолицый Чёрный. – Распоясались, сучки. Я на них вдоволь насмотрелся, когда диски переключал.

Чёрный ещё зелёным пацаном успел поработать диджеем в «Новом Русском». Переключал треки для обдолбанных или пьяных любителей почувствовать себя в XX веке. Вообще, по правильным понятиям, мужик должен воевать, отнимать чужое или служить с оружием в руках. Чуть менее престижно – работать руками. Ещё хуже – торговать. И совсем позор – быть прислугой или клоуном. Хуже этого – только не быть мужчиной вовсе. Но Чёрный делами доказал, что пацан он правильный, поэтому к нему это прошлое не липло. Платили ему там, как он говорил, неплохо. Но однажды его всё достало, он набил