Час скитаний - Алексей Алексеевич Доронин

«Ты искал цивилизацию? Вот она. Вместе с канализацией».

Когда-то он думал, что это тот город из сна, где башни стоят у воды. В котором они были с дедом и собакой-лайкой. Но нет. Тут деду бы не понравилось.

В книжке у деда были такие слова, которые Младший сначала не запомнил, а теперь они всплыли в его памяти. Мол, умные люди говорили, что вопрос цивилизации – это не вопрос морали. Это вопрос энергии. А ещё гигиены.

У Острова был худо-бедно работающий водопровод и система отведения стоков, хотя они постоянно требовали ремонта, и санитарное состояние обитаемой зоны оставляло желать лучшего. Нигде Младший не видел так много людей на крохотном пятачке и так много заселённых многоэтажных зданий. Но все коммуникации… даже его ума хватало, чтобы понимать: они в ужасном состоянии.

Энергия была. Электрическая. Почти во всех жилых домах. Правда, неделю назад электричество жителям отключили на целый день, и даже на опорном пункте гвардии лампы горели вполнакала. Видимо, были какие-то проблемы с сетями. Вряд ли на плавучей станции.

Но перебои с электричеством случались редко. Его хватало с избытком. Отсюда и море света на острове, которое видно издалека. Которое манит как магнит и злит чужаков.

Атомный ледокол «Князь Владимир» пришвартован у Северной пристани. Эта плавучая АЭС, стоящая у самого берега, её реактор, один из двух (второй, как говорили, не функционировал), давали энергию Острову. Ею магнаты пользовались совместно.

«Смогут ли они её починить, случись что? Сколько у неё осталось ресурса и горючего? И где потом брать электричество? Ветряки? Солнечные панели? Дизель? Пар?» – такой разговор Младший случайно подслушал, когда в бар заглянули двое механиков михайловской Коммунальной службы или просто Коммуналки. У Кауфмана была такая же служба. Свои половины города они обслуживали независимо. А электростанцией занимались совместно.

Именно после этого Саша задумался. А визит к Мозгу и случайно увиденное на мониторе только подтвердили его догадку. Вряд ли он один об этом узнал. Скорее, все надеялись, что как-то рассосётся.

Младший подходил довольно близко к кораблю. Будто бы рыбу ловил с набережной. Но его любопытство чуть не закончилось плохо – пристань стерёг патруль городской стражи с собаками. И пришлось долго объяснять, что он не шпион, а просто прогуливается между сменами. Больше Саша в лазутчика не играл.

* * *

С этими мыслями в голове Молчун подошёл к умывальнику. Он помыл руки и вдруг вспомнил, что надо пришить эти чёртовы лычки к камуфляжной летней куртке. Проклятье. Лампочка еле светит, надо подойти к окошку в коридоре. Он видел там забытую кем-то табуретку, а катушка ниток с иглой была у него припасена…

Но до окна не дошёл. Охнул. Возле лестницы, совсем рядом с ним, стояла женщина. Саша узнал её, несмотря на полутьму. А ведь даже не слышал, как она поднималась.

– Карина? Ты, блин, не подкрадывайся! У меня же оружие есть.

– О… Я знаю… И не только оно. Мне тебе кое-что сказать надо.

Официантка подмигнула ему и, сильно покачивая бёдрами, отвела обратно в комнату с рукомойниками. Он даже не смог возразить. На ней было платье с оборками и глубоким вырезом, довольно короткое. Обычная форма для здешних работниц.

– Вижу, у тебя сегодня важный день? Ой, что за нитка, давай уберу…

Она повернулась так и эдак, давая осмотреть себя со всех сторон. Наклонилась, будто действительно убрать невидимую нитку (Саша даже подумал, что уронил свою, с иголкой). Вдруг прижалась и начала тереться о него. Без предисловий. Будто кошка. Издавая почти такие же стоны.

Он немного удивился. Но понял, к чему она клонит.

«Аттестат зрелости», – вспомнил Молчун глумливое перешёптывание и перемигивание «котов». – Пусть, мол, отметит «лычки». Парню жениться скоро, тогда уже не погуляет. Черти, блин.

Бретельки лифчика начали соскальзывать с плеч. Так, что большая белая грудь больше чем наполовину оголилась, и можно было, протянув руки, просто взять её в ладони.

А ведь в зале никому не разрешала себя трогать. Сразу звала вышибалу. Хотя все знали, что за деньги разрешит, и не только потрогать. Бесплатно и при всех – нельзя. А в комнатах на втором этаже и когда заплатил по таксе – можно всё.

Вот и в его случае, похоже, о бесплатности речи не шло. Видимо, «уплочено».

Он почувствовал руку у себя на ремне.

– Убери, – потребовал Младший. Его смутил её напор. Даже попытался отодвинуться.

– Тебе жалко, что ли? Я же вижу, что ты хочешь. Чувствую, – хихикая, она начала елозить рукой вверх-вниз, ритмично. – Ты что, не мужик? Гомик? Или больной? А вдруг тебя завтра грохнут? Бери от жизни всё, пока живой.

– Типун тебе… – он отвел её руку, застегнул ремень и поправил пряжку. – Конечно, хочу. Я нормальный мужик. Но есть слово «нельзя». И такая фигня, как долг. И вообще… я не дурак, знаю я вас… Ты же завтра всё ей расскажешь? Просто чтоб поглумиться… И накроется мой брак медной трубой.

Карина только рассмеялась в ответ. Но руку убрала подальше. Брезгливо усмехнулась.

– Да что ты за мужик? Настоящий должен быть всегда готов. И плевать на долг. А тебя удерживает никакая не любовь. Страх. Ты трус.

– Любви не существует, – чётко произнёс он.

– Точно, – в её глазах мелькнуло что-то похожее на понимание. – Иначе мы не докатились бы до этого.

Она выше, постарше и чуть полнее Анжелы, личико было бы хорошеньким, если бы не тонна макияжа. В городе производили простенькую косметику. А ещё некоторые на свой страх и риск «реанимировали», отмачивали засохшие довоенные средства для макияжа. Но даже за этой намалёванной маской она была милой, хотя и потасканной, потрёпанной жизнью.

– Может, я и трус. А ты пессимистка, – вырвалось у него, хоть Саша и понимал, что глупо сейчас метать бисер. – С каких это щей меня грохнут?

– Писи… что? Не знаю такого слова. Но болтают, что… всех людей Михайлова зароют до первого снега. Как озимые. Так все говорят. Бригадир не шутит.

– Кирпич? Кирпича твоего скоро повесят. Будет он как дорожный знак. На столбе.

– Глупый. Ну, кто может повесить Кирпича? У бригадира целая армия. А повесят одного Кирпича – сразу новый появится. И упадёт на голову кому надо.

Вот это да. Вот это новости. Может, она и дура. Может, и выдумывает. Надо сказать корешам. Но если он перескажет этот разговор, её изобьют и отдадут Электрику. А там сначала будут бить током, потом пытать паяльником, потом уже