Посох Богов - Евдокия Филиппова

Я плохо помню, что мы ели и пили, о чём разговаривали. Помню её ладони, порхающие передо мной как пара белых голубей, помню большой металлический медальон на её груди.

Порой она подолгу смотрела на звёзды, прекрасная и непостижимая как сами звёзды. Помню, как она смеялась, рассыпая свой смех горстями жемчуга. Надо мной ли она смеялась? Наверное, я был нелеп…

День от ночи отличался для меня только расцветкой. Помню, как открывал глаза и видел на стенах багровые отблески пламени горящего в низеньком очаге торфа, или причудливый лунный рисунок на полу, розоватый рассвет в маленьком окошке или голубые сумерки, белую неподвижность сугробов или случайный полёт чёрной лесной птицы.

Я говорил с ней, но не помню о чём. Помню её лицо, белое, мерцающее, как отблеск чего-то соверешенного и прекрасного. Алые губы, чёрные брови над синими глазами… Голос, похожий на журчание неспешного водного потока.

Она любила меня, я знаю. Я был окружён поистине неземной любовью. Как душа Ллу-Ллау после последнего вздоха в день летнего солнцеворота орлом взлетала моя душа в небесные чертоги.

Со мной никогда прежде и больше никогда потом не было ничего подобного тому, что я пережил там, в этой маленькой одинокой лесной хижине.

Не знаю, сколько времени пробыл я у Авлари, но очнулся я на заснеженной каменистой дороге, ведущей в Сегестику. И как Ллу-Ллау в день зимнего солнцестояния вновь обрёл я бренную жизнь.

Я догонял свой отряд четыре дня. Они думали, я умер или заблудился в бескрайних лесах Паннонии. Четыре дня пробыл я с Авлари или четыре года?

Ты спросишь, что же чудесного в моём рассказе?

Не знаю, друг мой, не знаю…

Но ничего чудесней в моей жизни не было. Я стал другим, побывав в этом белом лесу.

Иногда мне кажется, голос Авлари я слышу в шелесте листьев, в шорохе сухой еловой ветки, в песне ручья.

Не помню, что нашёптывала мне она в те ночи, но теперь я умею слагать баллады о Белой Луне, о Смерти, стоящей за спиной, и Бесконечном Пути по вьющейся Белой Дороге, потому что теперь я знаю, куда должен вернуться.

К тем красивым берегам и к тем красивым склонам холмов,Где солнце ярко освещает долину озера,Мы всегда приходили с моей возлюбленной,К красивым, красивым берегам озера.Море имеет границу с побережьем.Позволь твоим горам стать тёмными и печальными.И когда я буду качаться на волнах солёного океана далеко отсюда,Всегда ли ты будешь тосковать по мне и желать нашей встречи?

Глава 21. Лунная поляна

Он будет ждать её в священной роще. Сильвана должна была успеть прийти туда до захода солнца.

Холодная вечерняя роса обжигала босые ноги. Щёки пылали.

На мгновенье девушка остановилась, чтобы перевести дыхание. Сердце колотилось в груди. Она оглянулась назад и ещё раз взглянула на те места, что покидала, может быть, навсегда.

На горизонте синели горы. Низины спали, укрывшись белыми слоями сумеречного тумана. Сочную зелень убегающих в дремучие моравские леса предгорных лугов, слегка серебрила вечерняя роса. За пологим холмом, обвитым причудливыми локонами зелёной листвы виноградников, среди плодородных полей, окружённых цветущими садами, виднелись белые домики.

Маленьким светлым пятнышком среди покрытого вечерним туманом безмолвия останется в её памяти родной дом.

Но надо идти, надолго останавливаться нельзя, скоро её станут искать. Если ей повезёт, то она вернётся…

Но рано или поздно они всё равно её хватяться.

Сильвана пошла шагом.

Она знала, что должна придти туда именно сегодня, в день первого новолуния после своего восемнадцатилетия, чтобы получить реликвию из рук посвящённого человека. Она летела туда, как птица, направляемая внутренним проводником. Она непременно найдёт ту поляну, где её будет ждать волхв.

Сильвана и не заметила, когда деревья обступили её со всех сторон. Ни дороги, ни тропинки, ни звука, ни шелеста. Лес, тысячеголосый днём, притаился в тишине. Верный знак, что она на правильном пути. Ещё немного, и ночь опуститься на землю, лес наводнят причудливые призраки тумана, и тогда наступит непроглядная, как мировое пространство, ночь.

Трава всё выше, лес всё гуще, идти всё труднее. Долго пробиралась она сквозь чащу, но вот деревья словно расступились, и она вышла на поляну, поросшую пышными папоротниками. Среди лиловых орхидей, причудливым узором покрывающих изумрудный травяной ковёр, она рассматрела плоский каменный алтарь под огромным дубом.

В стволе векового дерева чернело большое дупло, зияющее как таинственный вход в потусторонний мир. Заворожённо смотрела она в чёрный провал, не имея сил отвести взгляд.

Солнце давно опустилось за верхушки деревьев. Всё вокруг тонуло в предзакатном сумраке, и только сосновые стволы мерцали лиловатым блеском. Ни пения птиц, ни шороха листьев. Всё замерло в благоговейном почтении перед восходом владычицы ночи. Луна медленно поднималась над деревьями, накрывая поляну покрывалом лунных теней….

Сильвана стояла в ожидании, всматривалась в густую, почти осязаемую темноту дупла.

Ожидание было долгим как вечность.

Наконец, тьма расступилась, и перед ней появился высокий седой старик.

Сумрак ли ночи делал его одежды светящимися, или так было на самом деле, Сильвана не успела понять, так поразил её этот человек.

Большими тёмными руками старик держал посох.

Где она могла видеть этого человека? Где и когда она могла видеть посох волхва? Она пыталась вспомнить, откуда ей знаком серебристый узор на посохе, поблёскивающий в призрачном свете луны. А может быть, ей только казалось, что узор светится?

«Что это за узор? Буквы? Витиеватые буквицы… Не рисунчатое письмо, не греческие буквы и не те, новые, славянские, что показывал ей тот монах, два года назад нашедший на некоторое время приют в нашем доме… по пути в Градец к князю Борживою, который призвал монаха учить мораван славить бога на родном языке. Как его имя?… Мефодий?»

Она почувствовала, что кончики её пальцев помнят прохладную и гладкую поверхность посоха. Да и волхв был на кого-то похож. Она бы вспомнила, если бы не была так напугана.

Всё, что происходило сейчас, уже было с ней когда-то. И дорогу сюда она нашла так, словно дорогой этой ходила не раз.

Всё это было с ней давно, когда она была другой…

Сильвана по-прежнему была скована и не могла двигаться. Но страх ушёл. Этот человек не враг, она чувствовала это.

Молчанье прервал волхв:

— Подойди.

Сильвана с трудом оторвала ноги от земли и сделала несколько нерешительных шагов. Потом, стряхнув последние остатки нерешительности, подошла ближе и поклонилась старцу. Чтобы разглядеть его лицо, ей пришлось поднять голову вверх, так высок он был, этот старик.