Брак по расчету - Барбара Картленд

Можно было бы послать к ней лакея с письмом, но слуг не следует посвящать в свои интимные дела; или поручить выполнить эту неприятную миссию секретарю, но граф никогда, даже в компании друзей, не обсуждал свои отношения с женщинами.

Поэтому Дроксфорд решил, что отправится к ней сам и деликатно объяснит, что пора расстаться и больше он к ней не придет. Разумеется, он сделает все, чтобы в ближайшем будущем Фелиция ни в чем не нуждалась. Граф был уверен, что она очень скоро найдет утешение в объятиях другого покровителя.

Сидя в карете, граф с раздражением думал о том, что вовсе не горит желанием провести вечер с миссис Корвин. От ее письма веяло холодом, будто он ей задолжал крупную сумму, а не дарил драгоценности, не снял дом, не нанял повара, служанку, не подарил ей лошадей, карету и, наконец, не оплачивал счета от портнихи, растущие день ото дня. Определенно, Фелиции Корвин было грешно обижаться на него.

Вспомнив об упреках миссис Корвин, высказанных в письме, и о том, что говорила леди Сибли при каждой встрече, граф ощутил раздражение.

«Черт бы побрал этих женщин!» — подумал он и вспомнил, какие печальные глаза были у Карины и как искренне огорчилась она, узнав, что муж не ужинает дома. «Завтра мы проведем вечер вместе», — решил он и удивился, что с нетерпением ждет этого ужина. Ему хотелось обсудить с ней речь, с которой собирался выступить в палате лордов, поговорить о новых лошадях, о том, как Нэт Тайлер будет их готовить к следующим скачкам.

Служанка миссис Корвин открыла графу дверь. Она была очень удивлена, услышав, как граф сказал лакею:

— Заедете за мной в половине двенадцатого.

— В половине двенадцатого, милорд? — переспросил лакей.

— Вы слышали, что я сказал, — отрезал граф и вошел в холл.

Лакей смутился, удивленно вскинул брови и посмотрел на кучера.

Оба подумали об одном и том же. Похоже, граф завершает визиты к этой даме…

Фелиция Корвин полулежала на диване. Увидев графа, поднялась, пошла ему навстречу, протягивая руки и улыбаясь той зазывной улыбкой, которую легко отличить от улыбки радостной, вспыхивающей у женщины при виде любимого человека. Фелиция была необыкновенно привлекательна. По крайней мере такого мнения придерживалось большинство мужчин, когда она в свое время вела вольный образ жизни.

Граф сегодня вдруг заметил, до чего же она вульгарна. Миссис Корвин больше не представляла для него интереса.

— Ах, Элтон, сколько времени я тебя не видела! Как можешь ты быть таким жестоким? — произнесла миссис Корвин, как ей самой казалось, соблазнительным голосом.

— Я был очень занят, Фелиция, — сухо ответил граф, садясь не на диван, куда она хотела его непременно усадить, чтобы пристроиться рядом, а в кресло возле камина.

— Неужели? — воскликнула миссис Корвин. — Я столько слышала о твоей жене. Боюсь, у тебя просто не было времени, чтобы навестить старую знакомую.

— Я был занят обсуждением реформы избирательной системы, — заметил граф, но она ему не поверила.

— Наконец-то ты ко мне пожаловал! Ах, Элтон, я так ждала нашей встречи! — Она подошла к креслу, полагая, что он будет ласков и нежен, как прежде.

Однако он даже не пошевелился. Вошла служанка и, к радости графа, объявила, что ужин подан.

Стол был заставлен его самыми любимыми блюдами. Но граф никак не мог сообразить, то ли повар стал хуже готовить, то ли у него самого изменились вкусы.

Вино подали в меру охлажденным, как он любил. Причем это вино он покупал сам. Граф сделал глоток, и оно ему не понравилось. Но винить, кроме себя, было некого.

Казалось, что вино должно было поднять настроение. Он пил бокал за бокалом, однако веселее не становилось.

Граф терпеть не мог женщин, увлекающихся спиртным, так как чаще всего это приводило к слезам и истерике.

Миссис Корвин, в отличие от большинства женщин ее образа жизни, никогда не выказывала склонности к напиткам. И граф решил, что сегодня она пьет наравне с ним, пытаясь его хоть как-то развлечь.

Она весело щебетала и смеялась. Томно смотрела на него из-под опущенных ресниц. Принимала задумчивый вид, опустив очи. Сыпала любезностями, стараясь польстить. Словом, пользовалась известными всему миру, и графу в том числе, приемами обольщения. Она всегда так делала, и раньше ему это нравилось. Теперь его раздражало буквально все: и маленькая столовая, и сервиз на столе, и запах любимых духов Фелиции, ее ужимки, вульгарные приемы. Он вдруг почувствовал отвращение.

Наконец ужин, казавшийся бесконечным, завершился. Служанка поставила на стол бутылку порто из его погребов. Дроксфорд налил себе бокал и решил, что, видимо, настал момент сообщить Фелиции, что ужинает с ней последний раз.

Однако не хотел говорить при служанке и терпеливо ждал, когда они перейдут в гостиную.

Миссис Корвин не умолкала ни на минуту. Она рассказала графу несколько занимательных историй, которые он уже слышал в своем клубе. Подумав, что по привычке Фелиция старается его развеселить и позабавить, Дроксфорду стало жаль ее. Но единственное, что он мог сделать, так это выделить на содержание сумму большую, чем намеревался вначале.

Было уже без четверти одиннадцать, когда они наконец перешли в гостиную. Служанка подала кофе. Предложила графу коньяк. Он отказался.

Дверь за служанкой закрылась, и Фелиция, волнуясь, сказала:

— Слава Богу! Наконец-то, дорогой Элтон, мы одни.

— Я хочу тебе кое-что сообщить, — начал граф, но она его перебила.

— И я тоже! Когда пришел сюда после женитьбы, ты обещал, что наши отношения не изменятся. Так вот, я хочу сказать, что они изменились в худшую сторону. — Она выдержала эффектную паузу и продолжила: — Я знала, что у тебя время от времени бывают и другие женщины. Леди Сент-Хемсер, графиня Мелчестер, в апреле прошлого года появилась леди Сибли… — Граф пытался вставить хоть слово, но куда там. — Нет, нет! Не перебивай меня. Я скажу все, что думаю.

Миссис Корвин давно сдерживала свои чувства. Обида, подогретая выпитым вином, выплескивалась наружу, заставляя ее забыть обычное благоразумие.

Она прекрасно понимала, что женщине ее положения не следует даже упоминать имена дам из высшего общества, которыми, вероятно, увлекся покровитель. Оскорбленное самолюбие заставило забыть все правила приличия.

— А теперь ты женился, — с горечью произнесла она. — Не обмолвился ни словом, даже не намекнул, что собираешься это сделать. Спасибо и на том, что о твоей свадьбе узнала не из газет. Ты не представляешь, как я переживала. Какое это было потрясение, какое унижение!

— Послушай, Фелиция… — предпринял граф еще одну попытку объясниться, но ее уже нельзя было остановить.