Подлинная жизнь Лолиты. Похищение одиннадцатилетней Салли Хорнер и роман Набокова, который потряс мир - Сара Вайнман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Лолиту» запретили во Франции[259], отрывки из романа напечатали в Anchor Review, произведение похвалил Грэм Грин и разгромил Джон Гордон, редактор и литературный критик; те же, кто тайком провозил в Америку экземпляры романа, скупали книги пачками. Словом, пользу из романа извлекли все, и хвалившие, и ругавшие «Лолиту», сам же Владимир Набоков за годы своей творческой работы не получил ни цента.
Письмо Минтона стало предвестьем удачи[260]. 7 сентября Набоков написал Минтону ответ, разрешил вести переговоры с Olympia Press – впрочем, упомянул, что должен будет «одобрить окончательные договоренности», и добавил: «Мистер Жиродиа, владелец Olympia, человек довольно сложный. Буду рад, если вам удастся прийти с ним к соглашению». Минтона же, похоже, сомнительная репутация Жиродиа ничуть не смущала. Как не пугала и перспектива при необходимости выступить в защиту «Лолиты» в Верховном суде, хотя издатель и предостерег Набокова, что не может дать подобных «всеобъемлющих гарантий»: разумнее будет, писал Минтон, «представить книгу таким образом, чтобы свести вероятность судебного преследования к минимуму».
Минтон также поинтересовался, какова вероятность, что «Лолита» станет всеобщим достоянием. Он так и сказал автору при встрече в Итаке, куда приехал, не убоявшись метели. Набоков ответил, что, насколько ему известно, «по меньшей мере три или четыре тысячи экземпляров романа», опубликованных Olympia Press, были проданы в Америке. «Я ему сказал, – вспоминал Минтон, – даже не вздумайте об этом заикаться, потому что если это выяснится, ваши авторские права не будут стоить ломаного гроша»[261].
Набоков никому словом не обмолвился об этих проданных экземплярах. Вдобавок ему пришлось, поступившись самолюбием, все-таки договориться с Жиродиа. Как бы ни хотелось автору обрести материальную независимость от бывшего своего издателя, то бишь аннулировать договор, объявить недействительным на том основании, что Жиродиа нарушил его условия, Набоков все же неохотно согласился с Минтоном, что лучше дать Жиродиа долю прибыли с издания «Лолиты» в Америке: это позволит как можно скорее издать роман.
Зимой 1958 года Минтон объяснил[262] Набокову: если выпустить роман сейчас, на пике интереса к «Лолите», велика вероятность, что в случае разбирательства суд вынесет решение в пользу Набокова, – масса статей, бурные дискуссии, общественная молва докажут, что книга обладает бесспорными литературными достоинствами, что это не какой-нибудь дешевый бульварный романишко. Если же отложить выход книги в Америке до тех пор, пока Набоков не уладит спор с Жиродиа, интерес публики к «Лолите» может угаснуть, а значит, пропадет и возможность сорвать большой куш, какое бы решение ни вынес суд.
Набоков принял доводы Минтона. В начале февраля 1958 года он написал, что согласен на условия издательства (в том числе и на то, что авторские отчисления придется поделить пополам с Жиродиа, вдобавок каждый из них получит по 7,5 % с продаж книг в твердой обложке). 11 февраля Минтон телеграфировал Жиродиа и 1 марта получил подписанный Набоковым договор.
К 18 августа 1958 года, когда книга наконец вышла в Америке, всем, и в особенности самому Набокову, было ясно, что его ждет литературная слава, поскольку ураган «Лолита» вот-вот разразится.
Летом 1958 года Владимир и Вера Набоковы снова отправились из Итаки[263] в путешествие на автомобиле. То ли чтобы успокоить нервы, то ли чтобы собраться с духом перед тем, что им предстояло, супруги проделали более 8000 миль в поисках бабочек. Набоков решил с осени взять в Корнелле отпуск для подготовки к публикации «Лолиты». В Нью-Йорк Набоковы вернулись в начале августа, как раз к приему для журналистов в Гарвардском клубе. Вера записала их с мужем впечатления от вечера в общем дневнике: «Владимир имел оглушительный успех… был остроумным, блестящим и – слава Богу – не говорил, что думает о некоторых знаменитых современниках»[264].
В день публикации романа Минтон прислал Набоковым телеграмму[265]:
«ДЕНЬ ВЫХОДА ВСЕ ГОВОРЯТ ЛОЛИТЕ ВЧЕРАШНИЕ РЕЦЕНЗИИ ОТЛИЧНЫЕ СЕГОДНЯШНИЙ
РАЗНОС NEW YORK TIMES ПОДЛИЛ МАСЛА ОГОНЬ
300
ПОВТОРНЫХ ЗАКАЗОВ
СЕГОДНЯ УТРОМ КНИЖНЫЕ МАГАЗИНЫ СООБЩАЮТ ПРОДАЖИ ИДУТ ОТЛИЧНО ПОЗДРАВЛЯЮ».
Минтон имел в виду рецензию Элизабет Джейнуэй[266], опубликованную в New York Times Book Review в воскресенье, 17 августа, накануне выхода романа. Она назвала роман «одной из самых забавных и вместе с тем печальных книг года» и заявила, что это никакая не порнография: «Мало найдется книг, способных так затушить пламя страсти, как это точное и живое описание ее последствий». Хвалебный отзыв Джейнуэй и растущий спрос компенсировали резкую критику, с которой Орвилл Прескотт обрушился на «Лолиту» в ежедневной газете в день публикации, 18 августа.
Только за первые четыре дня поступило 6777 повторных заказов от магазинов, в которых закончились экземпляры «Лолиты». К концу сентября роман занимал первое место в списке бестселлеров New York Times: всего за это время было продано 80 000 книг. «Лолита» семь недель оставалась лидером продаж. Полгода спустя после переговоров, благодаря которым «Лолиту» удалось опубликовать в Америке без проблем с законом и недоразумений из-за авторских прав, взаимовыгодное сотрудничество Набокова и Минтона принесло щедрые плоды. А впереди Набоковых ждало еще большее богатство. По совету Минтона они поручили Ирвингу Лазару по прозвищу Шустрый продать Стэнли Кубрику права на экранизацию «Лолиты» за 150 000 долларов.
До и после публикации романа Вера вела летопись всех этих событий, занося в дневник все, что имело даже отдаленное отношение к «Лолите». Набоков же, напротив, относился к происходившему «…совершенно безразлично: он занят новым рассказом», вдобавок ему нужно было внести в каталог бабочек, которых они поймали тем летом. По крайней мере, таким он казался стороннему наблюдателю – в данном случае жене. На него обрушился поток писем, просьб об интервью, запросов о передаче производных издательских прав. Набоков писал сестре: «[все это] должно было бы случиться тридцать лет тому назад… Думаю, что мне не нужно будет больше преподавать»[267].
Предположение Набокова подтвердилось. Бессрочный отпуск, который он в 1958 году взял в Корнелле[268], в конце 1959 года, когда Набокову
