Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции - Людвиг Мизес

Противопоставляя общество и индивида и отрицая «подлинную» реальность последнего, коллективистские доктрины смотрят на индивида просто как на непокорного бунтовщика. Этот преступный негодяй имеет наглость отдавать предпочтение своим мелочным эгоистичным интересам, а не возвышенным интересам великого божественного общества. Разумеется, коллективист приписывает эту возвышенность только законному социальному идолу, а не идолу самозванцев, не имеющих законных прав.

But who pretender is, and who is king,God bless us all – that's quite another thing.

<Но кто король и самозванец кто же,Другой вопрос, о, милостивый Боже.

Когда коллективист восхваляет государство, то он имеет в виду не любое государство, а только тот режим, который он одобряет, независимо от того, существует это законное государство или должно быть создано. Для чешских ирредентистов в старой Австрии и ирландских ирредентистов в Соединённом Королевстве [52] государства, правительства которых находились в Вене и Лондоне были узурпаторами; их законное государство ещё не существовало Особенно замечательна терминология марксистов. Маркс был настроен резко враждебно по отношению к государству Гогенцоллернов. Чтобы ясно обозначить, что государство, которое он хотел видеть всемогущим и тоталитарным, не было государством, правители которого находились в Берлине, он называл будущее государство его программы не государством, а обществом. Новшество было чисто терминологическим. Маркс стремился уничтожить все области инициативной деятельности индивида путём передачи контроля всей экономической активности общественному аппарату сдерживания и принуждения, обычно называемому государством или правительством. На этот трюк попались многие. И по сей день находятся простаки, которые полагают, что существует разница между государственным социализмом и другими типами социализма.

Смешение концепций общества и государства породили Гегель и Шеллинг. Обычно выделяются две школы гегельянства: правогегельянство и левое гегельянство. Разница между ними только в отношении авторов к Королевству Пруссия и к доктринам Прусской церкви. Политическое кредо и тех, и других в сущности одно и то же. Оба крыла отстаивают всемогущество правительства. Именно левый гегельянец Фердинанд Лассаль яснее всего выразил фундаментальный тезис гегельянства: «Государство – это Бог» <Mayer G. Lassalleana // Archiv fur Geschichte der Sozialismus. Bd. I. S. 196>. Сам Гегель был немного осмотрительнее. Он всего лишь заявлял, что «государство – это шествие Бога в мире» и что в процессе изучения государства следует созерцать «Идею Бога как действительное на земле» <Гегель Г. Философия права. – М.: Мысль, 1990. С. 284>.

Философы-коллективисты не понимают, что государство создаётся действиями индивидов. Законодатели, навязывающие законы силой оружия, и те, кто подчиняется диктату законов и полиции, составляют государство своим поведением. Только в этом смысле государство реально. Вне этих действий отдельных людей не существует никакого государства.

Коллективистская философия отрицает существование индивидов и действий индивидов. Индивид суть простой фантом, не имеющий реальности, иллюзорный образ, изобретённый псевдофилософией апологетов капитализма. Соответственно, коллективизм отвергает концепцию науки о человеческой деятельности. По его мнению, единственную законную трактовку тех проблем, которые не изучаются традиционными естественными науками, обеспечивают социальные науки.

Предполагается, что социальные науки изучают групповую деятельность. Индивид их интересует только как член группы <Seligman E.R.A. What Are the Social Sciences? // Encyclopedia of the Social Sciences. V. 1. P. 3>. Но это определение подразумевает, что существуют действия, в которых индивид ведёт себя не как член группы, и которые поэтому не интересуют социальные науки. Если это так, то становится очевидным, что социальные науки изучают только произвольно выбранные области единой сферы человеческой деятельности.

Действуя, человек неизбежно выбирает между различными способами действий. Ограничивая свой анализ только одним классом действий, социальные науки заранее отказываются от всяких попыток исследовать идеи, определяющие выбор индивидами определённого способа поведения. Они не смогут изучать ценностные суждения, которые в каждой реальной ситуации заставляют человека предпочитать поведение члена группы иному поведению. Точно также они не смогут изучать ценностные суждения, побуждающие человека действовать как члена группы А, а не как члена любой группы не-А.

Человек не является членом только одной группы, и он не появляется на сцене человеческих событий исключительно в роли члена одной определённой группы. Говоря об общественных группах, следует помнить, что члены одной группы одновременно являются членами других групп. Конфликт между группами не является конфликтом между чётко интегрированными стадами людей. Это конфликт между различными заботами в умах индивидов.

Членство в группе создаётся тем, как человек действует в конкретной ситуации. Следовательно, оно не является чем-то жёстким и неизменным. От случая к случаю членство может меняться. Один и тот же человек в течение одного дня может выполнять действия, каждое из которых квалифицирует его как члена разных групп. Он может сделать пожертвования в благотворительный фонд своей конфессии и отдать свой голос за кандидата, противоречащего этому вероисповеданию по некоторым существенным вопросам. В одном случае он может действовать как член профсоюза, в другом – как член религиозного сообщества, в третьем – как член политической партии, в четвёртом – как член лингвистической или расовой группы. Либо он может действовать как человек, работающий, чтобы получить больший доход, отправить сына в колледж, купать дом, автомобиль, холодильник. На самом деле, он всегда действует как индивид, всегда преследует собственные цели. Присоединяясь к группе и действуя как её член, он в не меньшей степени стремится к выполнению своих собственных желаний, чем действуя без всяких ссылок на группу. Он может влиться в религиозную общину в поисках спасения своей души или обретения спокойствия духа. Он может вступить в профсоюз, так как считает, что это поможет получать более высокую зарплату или избежать физического насилия со стороны членов профсоюза. Он может присоединиться к политической партии, потому что ожидает, что осуществление её программы сделает условия жизни его самого и его семьи более удовлетворительными.

Изучать «деятельность индивида как члена группы» <Seligman, loc. cit.>, исключая всякую иную активность индивида, бесполезно. Групповая деятельность представляет собой, по сути и с необходимостью, деятельность индивидов, образующих группы, чтобы достичь своих целей. Общественных явлений, не ведущих своего происхождения от деятельности различных индивидов, не существует. Группа создаётся определённой целью, которую преследуют индивиды, и верой этих индивидов в то, что сотрудничество в этой группе является подходящим средством достижения искомой цели. Группа – продукт человеческих желаний и представлений о средствах осуществления этих желаний. Её корни – в ценностных суждениях индивидов и в разделяемых индивидами мнениях относительно результатов, которые следует ожидать от определённых средств.

Чтобы адекватно и всесторонне изучать общественные группы, начинать необходимо с действий индивидов. Ни одну разновидность групповой деятельности нельзя понять без анализа идеологии, которая формирует эту группу и заставляет её жить и работать. Идея изучения групповой активности без изучения всех аспектов человеческой деятельности абсурдна. Не существует области, отличной от области наук о человеческой деятельности, которую можно было бы исследовать в рамках так называемых социальных наук.

Те, кто предлагал заменить науки о человеческой деятельности социальными науками, разумеется, руководствовались определённой политической программой. Они считали, что предназначение социальных наук – разрушить социальную философию индивидуализма. Поборники социальных наук изобрели и популяризовали терминологию, характеризующую рыночную экономику, где каждый индивид стремится реализовать свой план, как бесплановую и потому хаотичную систему и зарезервировали термин «план» для замыслов органа, который, при поддержке полицейской силы правительства, или совпадая с ней, не позволяет ни одному гражданину реализовывать собственные планы и замыслы. Вряд ли можно переоценить роль, которую комплекс идей, порождённый этой терминологией, играет в формировании политических убеждений наших современников.