Место, где зимуют бабочки - Мэри Элис Монро

Впереди громыхнуло, молния осветила небо. Маргарет вздрогнула и испуганно сжалась, глядя в окно.

– Кажется, мы попали в самую середину. Самое малое, что нам грозит, – это промокнуть до костей.

И в подтверждение ее слов небеса разверзлись и тяжелые капли дождя забарабанили по крыше машины, словно гигантские тамтамы. Дождь хлынул сплошной стеной, и, хотя дворники работали на полную мощь, они не могли разогнать струи воды, заливающие ветровое стекло. Луз с трудом различала дорогу. Она сбросила скорость почти до черепашьего шага, но порывы ветра подталкивали машину вперед. И при каждом новом накате что-то в ней дребезжало и громыхало.

Маргарет и Серена жались друг к другу. У собачонки глаза округлились от страха. Маргарет сцепила пальцы, но молчала. Молния сверкала то справа, то слева, а полотно шоссе превратилось в сплошное озеро. Перспектива плыть по воде пугала. Луз впилась в смотровое стекло, пытаясь разглядеть хоть что-то. Кажется, впереди замаячил какой-то мостик.

– Пожалуй, нам лучше переждать здесь, укроемся под мостом… Попробую туда заехать.

– Хорошая мысль, – поддержала ее Маргарет, и из ее груди вырвался вздох облегчения.

Луз съехала с шоссе и отключила двигатель. Как только они устроились под мостом, перестало барабанить по крыше. Они сидели в относительной тишине. Где-то вверху над ними продолжала яростно бушевать гроза, дождь по-прежнему лил как из ведра, раскаты грома не утихали, а небо то и дело снова и снова озарялось огненными всполохами молний.

– Молодец, El Toro, – похвалила Луз своего Бычка. – Хорошо сделал свою работу. И мы остались сухими.

– Думаю, гроза скоро кончится, – предположила Маргарет. – Ветер понесет тучи дальше. Так что ждать нам осталось недолго.

Они открыли по бутылке воды, съели по шоколадному батончику и замерли обе, погрузившись в молчание, прислушиваясь к непогоде, бушующей за хлипкими стенками ржавенького авто. Серена изящным движением потянулась и свернулась калачиком на подушке. Луз тоже закрыла глаза, прислушиваясь к раскатам грома, которые становились все тише по мере того, как ветер разносил грозовые тучи в разные стороны.

– Я вот все думаю о нашем разговоре, – неожиданно подала голос Маргарет.

– Об Интернете? – Луз открыла глаза и повернула к ней голову.

– Да. О чувстве оторванности людей друг от друга. Вот я, например, засиживаюсь до полуночи в Интернете. Сижу одна в комнате и шарю по всяким социальным сетям. Читаю всякие комментарии, рассматриваю чужие фотографии. Иногда с кем-то из пользователей просто поздороваюсь. Вот и все мое общение. – Она снова тяжело вздохнула, и в замкнутом пространстве салона вздох получился похожим на тихий свист. – Так что одиночество может подстеречь человека, где бы он ни жил.

Луз искоса взглянула на преуспевающую молодую женщину, сидящую рядом с ней: черные облегающие джинсы, тоненький синтетический свитерок тоже черного цвета. На коленях две книги – одна про дикорастущие цветы, другая про бабочек и мотыльков. Время от времени Маргарет что-то сосредоточенно помечает в своем путевом дневнике, который много лет тому назад подарил ей отец. Но, несмотря на внушительный багаж научных знаний, Маргарет не производит впечатление уверенной в себе особы. Нет в ней того блеска, той притягательной силы, азарта от узнавания нового, которые и дурнушку порой могут сделать красавицей.

– Послушай, Маргарет, – начала она осторожно. Вдруг та снова уйдет в свою раковину и захлопнет створки? – Так все же, что заставило тебя так внезапно изменить свое решение и отправиться в это путешествие? Что?

Маргарет вложила в книжку, которую читала, листок бумаги вместо закладки, закрыла книгу и прижала ее сверху рукой.

– Знаешь, тут много чего сошлось воедино. Как это иногда бывает, сразу и одновременно. Было время, когда я строила всякие честолюбивые планы на будущее, хотела пробиться на самый верх. В школе быть только первой, чтобы получить стипендию, в университете то же самое. Отец все время учил меня быть предусмотрительной, не рубить сгоряча, вначале все взвесить. Дескать, посмотри налево, потом направо, и все в том же духе. Говорил, что я должна работать много больше, чем все остальные, чтобы добиться в этой жизни настоящего успеха. И я работала! Я только то и делала, что работала не покладая рук, работала, работала… Я получала стипендии, гранты, окончила интернатуру при университете. Когда подвернулось это место в Гидден-Пондс, мне сказали, что я не подхожу по возрасту, что миссис Пенфолд нужна помощница гораздо старше, чем я. Но я все же рискнула пройти собеседование и, как видишь, получила должность. И что? – Она недоуменно пожала плечами и издала короткий смешок. – Что дальше?

– Какая же ты умница! – воскликнула Луз с искренним восхищением. Ей бы хоть маленькую толику тех достижений, которые есть на сегодня за плечами у Маргарет. – Подумать только, сколько ты уже всего успела. И как многого добилась. Замечательная работа, собственный дом, машина!

– И что из того? – вяло возразила ей Маргарет. – Вечерами я возвращаюсь к себе домой с ворохом бумаг, а мне и прикасаться к ним не хочется. Бывают вечера, когда я даже не открываю свой кейс, чтобы достать оттуда документы. Я перестала читать научные журналы. Утратила интерес ко всему на свете. Плетусь по проторенной дорожке, и все! В последнее время до меня наконец дошло, что все предшествующие годы я работала с такой самоотдачей, что ни на что иное у меня попросту не оставалось времени. Я даже не заметила, как растеряла всех своих друзей и подруг, и в результате мой телефон всегда молчит.

Луз облизала пересохшие губы. Ей тоже было знакомо чувство одиночества.

– Неужели совсем никого не осталось?

– Да есть, конечно, – поспешила Маргарет уже в зародыше задавить всякую жалость по отношению к ней. – В основном подруги по колледжу. Но они все давным-давно замужем, растят детей. У них семьи, свои заботы, и времени свободного на пустую болтовню у них нет. Если честно, моя жизнь так кардинально отличается от той, какой живут сегодня мои бывшие однокурсницы, что можно подумать, мы существуем в параллельных мирах. Да и привыкла я к одиночеству. Иной раз, правда, бывает невмочь ужинать в одиночку, сидеть где-нибудь в баре одной, и тогда я беру еду навынос, а дома прихожу на кухню, сажусь к столу и включаю телевизор. Я вообще много смотрю телевизор. Причем иногда я ловлю себя на мысли, что мне все равно, что он там показывает. Идет себе и идет! Главное, что в доме создается иллюзия присутствия других людей. Ты же не думаешь, что у меня крыша поехала, а? – Маргарет напряженным взглядом глядела на Луз.

– Глупости, – отрезала та. – Ничего у тебя не поехало. Но кое-какие признаки депрессии налицо.

– Ты так считаешь? – встревожилась Маргарет и потянулась за бутылкой с водой. Сделала большой глоток, отрешенно уставилась куда-то вдаль.

Очередная молния осветила облака, окрасив их края в пурпурно-желтые тона, что сразу же напомнило Луз синяки на лице Офелии. Совсем недавно они с Офелией вот точно так же доверительно беседовали друг с другом, как она сейчас разговаривает с Маргарет. Редкие моменты настоящей близости, которые выпадают в отношениях с друзьями. Но такие моменты требуют предельной честности и открытости. Она слегка пошевелилась на своем месте и привалилась к дверце, чтобы видеть лицо Маргарет.

– У меня и у самой случаются порой депрессивные настроения, – призналась она неожиданно.

Маргарет живо взглянула на нее, слегка склонив голову набок. Выражение ее лица говорило, что она готова выслушать исповедь Луз.

Луз вздохнула:

– Я работаю на литейном производстве в Милуоки.

– Ничего себе! – поразилась Маргарет.

– Работу свою ненавижу, но нам с бабушкой постоянно нужны были деньги. А потому с учебой пока пришлось завязать. Пошла на ту работу, где платят больше.

– Ты бросила колледж? – в ужасе изумилась Маргарет. – Разве другого выбора не было?

– В общем, нет. Бабушка была совсем старенькая. В ее возрасте найти работу уже практически невозможно. Я же не могла оставить ее одну, чтобы поискать другие варианты исключительно для себя. Ведь она, по сути, отдала мне всю свою жизнь. Одна растила, кормила, ставила на ноги. Но главное, я любила ее. – Луз в отчаянии затрясла головой. – Так что вопрос, что делать, передо мной и не стоял. Я бросила учебу и пошла работать. Мысленно я твердила себе, что это временно. Вот, дескать, подкоплю денег и вернусь в колледж. Но шли дни, а дни складывались в годы… Сама знаешь, как это бывает! То есть я тоже покатилась по наезженной колее.

– Какая у тебя может быть колея? Ведь тебе еще нет и двадцати, так?

– Мне двадцать один год.

– Где ты училась?

– Технический колледж. В рамках программы, которую запустила Ассоциация социальных работников. Они готовили кадры для себя. Мне очень хотелось бы заниматься с детишками в каких-нибудь муниципальных службах, возиться с ними, как это делала бабушка с соседской детворой. Вот она умела наполнить свою жизнь особенным содержанием. Ты не поверишь, как это здорово – знать, что не просто живешь, но и приносишь пользу людям. А вместо этого… – Она скептически усмехнулась: – Вместо этого меня окружают станки и машины.