Тайпэн. Оскал войны - Сергей Девкин

Суд над городскими разбойниками прошел быстро и без долгих ритуальных процедур, предписываемых в подобной ситуации. Осадное положение позволяло отбросить формальности, за которые еще надеялись зацепиться защитники высокородных бандитов, и конечный вердикт был одинаково суров как к жителям трущоб, так и к обитателям богатых кварталов. За всей этой суетой, похвалами начальства и выступлениями перед судейским триумвиратом, Борынчи окончательно забыл об обещании императорского колдуна. А вот Хань, как выяснилось, подобными слабостями памяти не страдал. Да и сам десятник мгновенно вспомнил обо всем, едва на пороге казармы появился клейменый тидань с письмом на имя бывшего ётёкабу.

Начистив до блеска казенные сапоги и новенький наградной знак, закрепленный на груди поверх панциря, сплетенного из кожаных полос, Борынчи отправился на встречу к Ли с первыми красками заката, гадая, что же именно ждет его там. Из оружия стражник рискнул прихватить с собой только свой повседневный цзун–хэ и кривой засапожный нож. Наняв лодку, десятник оказался на нужной ему пристани точно в назначенный час. У дверей офицерского дома его уже ожидал пожилой денщик из числа здешних «слуг», облаченный в просторные темно–синие одежды. На легкой куртке ветерана напротив сердца была вышита императорская печать, подобное ношение которой было высшей привилегией для любого из слуг Единого Правителя. Кривая сабля солдата, вложенная в ножны у пояса, смотрелась не просто частью снаряжения, а буквально живым продолжением тела.

Из десяти воинов, отслуживших положенные договором пятнадцать лет, как минимум трое оставались в рядах императорской армии еще на один срок. После этого половина из них уже вообще не мыслила своей жизни вне военной традиции. Империя заботилась о своих верных сыновьях, предоставляя им услуги лекарей, жилье и все средства к безбедному существованию, используя в ответ их опыт и ставя в пример для юных солдат. Тем, кто по состоянию здоровья или из–за ранений уже не мог больше на равных с остальными вышагивать в железных шеренгах нефритовых армий, подбирали подходящие места при городских гарнизонах. Это решение в равной мере удовлетворяло и самих ветеранов, формально остававшихся на любимой службе, и военных чиновников при столичном дворе, которые могли не беспокоиться о поиске надежных слуг и курьеров.

К удивлению Борынчи тайпэн Хань занимал со своей свитой лишь второй этаж здания, никак не ограничивая семьи офицеров проживавшие выше и в боковых пристройках. По статусу Ли мог бы легко «потеснить» из дома всех посторонних, что не вызвало бы ни единого протеста, однако у этого императорского полководца был свой собственный особый подход к людям. В этом Борынчи уже и раньше имел возможность убедиться.

Просторный кабинет с видом на Дайдари, обставленный добротной мебелью, выглядел, тем не менее, довольно аскетично из–за отсутствия украшений и предметов роскоши, которые десятник привык видеть на рабочих местах больших командиров, и даже у своего непосредственного начальника офицера Панга. Хань в сером суо без гербовых знаков сидел у дальней стены за столом, заваленным свитками с рельефными печатями самых различных учреждений и ведомств. На широком подоконнике, подтянув к груди правое колено и обхватив его руками, замерла молодая девушка с огненно–рыжими волосами, ниспадавшими к ней на плечи свободной волной. Черно–красный дорожный костюм, сверкавший шлифованными самоцветами, был идеально подогнан под ладную фигуру своей хозяйки и немного напоминал праздничные одеяния юнь. Глаза — два омута зеленого пламени — смотрели на гостя чуть искоса, а алые губы изгибались в странной усмешке, не отталкивающей, но весьма настораживающей.

— Высокочтимый, — низкий поклон был уместен в любой ситуации, и понимание этого бывший наемный убийца вынес из собственного жизненного опыта.

— Десятник Борынчи, — радостно улыбнулся Ли, делая приглашающий жест в направлении невысокого стула, стоявшего по другую сторону стола. — Прошу вас.

Мгновение поколебавшись, хшмин поспешно занял указанное место. Поднос с дымящимся чайником и сладостями уже стоял на краю столешницы, и Хань сам разлили горячий ароматный напиток по фарфоровым пиалам.

— Мы хотели обсудить дальнейшую судьбу той техники, что была продемонстрирована вами во время нашей последней встречи, — сделав маленький глоток, Ли поставил чашку обратно. — Кстати, я слышал о ваших успехах на непосредственной службе. Примите мои поздравления и благодарность.

— Благодарность личного вассала Императора для меня превыше любой иной награды, — быстро ответил Борынчи, стараясь не сбиться с заученной фразы. — Ибо тайпэн Единого Правителя есть воплощение воли Избранника Небес.

— Рад, что вы цените подобное, — голос Ханя был совершенно серьезен, а вот тихий смешок со стороны окна не укрылся от слуха десятника. — Но вернемся к нашему вопросу. Я уже составил рекомендательное письмо в столицу и имел беседу с вашим руководством. Мне хотелось бы, чтобы по завершении военных действий вы направились бы в учебные крепости провинции Шенчи. Надеюсь, вас не отталкивает мысль стать одним из учителей в лагерях, которые куют умение и дисциплину наших армий?

— Мне дозволено делать выбор? — немного удивился хшмин.

— Разумеется, — кажется, искренне удивился Хань. — Обучение при принуждении мастера вряд ли даст стоящие результаты. Но если у вас действительно возникает мысль отказаться, то подумайте о том, сколько пользы принесет ваш нестандартный подход. Специальные группы стрелков, входящие в состав больших отрядов и избирательно уничтожающие в ходе боя вражеских офицеров, сигнальщиков и вестовых, смогут дать имперской военной доктрине новое дыхание. Наши противники рано или поздно начнут копировать этот опыт, если он будет успешен, но первоначальное преимущество и превосходство в выучке навсегда сохранятся за нами. А вы, десятник, можете стать во главе этого процесса, совершенствовать это искусство и развивать иные его направления, которые, я уверен, вы сумеете отыскать. Так что вы скажете на это?

Борынчи, который и не думал отказывать императорскому колдуну, невольно заслушался его словами, мысленно представляя себе все те перспективы, которые нарисовал ему Ли. Новая работа грозила стать хлопотным, но, безусловно, интересным занятием. Променять довольно безмятежное, в мирное время, существование стражника на полные трудностей будни наставника в армейской школе решится далеко не каждый, но нотки тщеславия, звенящие в душе, не давали хшмину покоя. Раз он так и не стал самым выдающимся убийцей, хотя и имел на это все шансы, так почему бы теперь ему не попытаться стать родоначальником целого направления стрелковой подготовки? К тому же, Борынчи уже знал десяток–другой имен тех людей, которые составят его первую группу учеников. Никто из них не откажется искупить свои былые темные дела верной службой Империи, да и сменить сырые боры в хшминских лесах на теплые казармы с банями и поварнями им тоже наверняка захочется.