Путь Тьмы (СИ) - "Sleepy Xoma"

— Все зависит от альтернатив, уважаемый Ратриола. К примеру, возьмем гипотетическую ситуацию, что один небольшой, но очень одаренный в магическом плане народ будет поставлен перед выбором. Ему придется вступить в войну на одной или на другой стороне, без возможности отрешиться от схватки. Что следует предпринять властителю этого народа? Воевать? Но тогда его людей станет еще меньше, ведь какими бы хорошими магами они не были, от стрелы в спину чары не спасают, по крайней мере, если эти чары не стихийные. А может, им стоит затаиться? Но ведь это так низко, к тому же, в этом случае они станут врагами обеим фракциям — и первые, и вторые начнут подозревать их в измене и переходу на сторону противнику.

— Ваши слова мудры, император, — Ратриола слегка тряхнул головой и послышался слабый звон колокольчиков, вплетенных в его волосы, — однако в них есть изъян.

— Какой же?

— Смотрите, — эльф обвел рукой лес. — В этой древней роще тысячи берез и один обгорелый дуб посреди поляны. Да, некогда этот дуб был могуч, его крона затеняла окружающие березы, ствол устремлялся в небо, а поросль расселилась по лесу. Но теперь это лишь остов, сгнивший изнутри, который стоит потому, что никто не пнул его хорошенько. Ему ли тягаться за власть в лесу со стройными березками?

— А кто вам сказал, зрящий, что дуб обречен? Вы проверяли это? Кто знает, быть может рядом с ним, с другой стороны, сквозь землю пробивается молодой росток, которому нужно только немного помочь?

На губах эльфа появилась усмешка.

— Властелин, не нужно льстить себе. То, что отжило свой век, обречено.

— Кажется, мы заходим на второй круг, — улыбнулся уголками губ Шахрион. — Но я попытаюсь предоставить ответ, который должен вас устроить, зрящий.

— И какой же?

— Когда Безумец опробовал Безымянное заклинание на область Радении и обрушил Черный огонь на города Элиренатии, всем казалось, что Лига отжила свое и должна подчиниться власти Империи. Так почему же свободные народы отказались? Почему они дрались до последнего?

Эльф задумчиво лишь провел рукой по изумрудной траве. На глазах у Властелина стебельки качнулись в сторону, потянувшись к распростертой ладони.

— Хороший аргумент, император.

— Но вас он не убедил?

Эльф лишь загадочно улыбнулся.

— Мне любопытно, владыка: почему вы не до сих пор не спросили о цели нашей встречи? Ведь она мало того, что столь внезапна, так еще и проводится на вражеской земле?

— Я умею ждать.

— Похвальное качество, — одобрил эльф, — но не стану томить вас больше. Я пришел, чтобы, как вы и предлагали в прошлый раз, забыть старые обиды, а также выказать вам и вашему народу свое восхищение.

Шахрион закашлялся и, не сумев скрыть своего удивления, воззрился на эльфа. У зряшего получилось-таки вывести императора из равновесия. Черный Властелин ожидал чего угодно, но не прямого ответа. Он быстро взял себя в руки и ответил собеседнику, который с довольным выражением лица изучал изумление повелителя тьмы.

— Мне приятно слышать из ваших уст столь лестные слова, но могу ли я рассчитывать на что-либо более существенное, нежели обыкновенная моральная поддержка.

Конечно, это была наглость, но чем Мать не шутит, вдруг старый колдун выжил из ума под конец жизни и захочет открыто поддержать Шахриона в его борьбе.

— Увы, но звездорожденные не могут больше воевать, дорогой друг, — с болью в голосе ответил эльф, доказав тем самым, что с его рассудком все в порядке. — Однако я обещаю кое-что крайне ценное.

— Золото?

— Нет, куда более важную вещь — нейтралитет.

— Он так полезен для Империи? — прикинулся овощем Шахрион.

— Безусловно. У вас на удивление неплохо получается воевать в лесах. Мне почему-то кажется, что вы или ваши генералы читали сочинения зрящего Айбертиилы.

— Все может быть, зрящий.

— А может и не быть, — закончил за него эльф. — В этом мире все иллюзорно, кроме некоторых извечных истин. Например, одна такая истина гласит, что мой народ — лучшие стрелки и мастера войны в лесах, а Исиринатия, которой из-за провала штурма придется заметно увеличивать численность армии под стенами Черной Цитадели, очень скоро захочет, чтобы кто-нибудь навел порядок в чащобах, покрывающих земли Империи. И вот тогда-то вы осознаете всю ценность нейтралитета.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Шахрион прекрасно понимал все и без пояснений, но правила есть правила. Поразительно, что зрящий так быстро перешел к делу, император был всерьез готов заниматься словесной эквилибристикой до самой ночи. Теперь следовало дать правильный ответ, все-таки, начинался его ход.

— Скажите, зрящий, чем Империи придется расплачиваться за столь щедрую помощь?

Ратриола саркастически усмехнулся.

— Вы уникум, властелин. Первый из своего рода, умеющий вести переговоры. Ваши предки, знаете ли, вообще не отличались дипломатическими талантами. Пределом их возможностей на этом поприще было угрожать всем и вся войной на истребление.

— Да, это так, — согласился Шахрион. — Потому мы в итоге и проиграли. Гибкость нужна не только тогда, когда ты слаб. Сильным она необходима даже в большей степени.

— Все верно. Хотя и немного прискорбно, что понимание столь простой истины пришло к Властелинам лишь тогда, когда их род замер над пропастью.

«Жалко ему, как же», — подумал Шахрион, вслух же он произнес другое:

— Лучше поздно, чем никогда. Исиринатийский венценосец, да и его соседи, до сих пор не способны ее осознать.

— И в этом слабость людей, — согласился эльф. — Вы — однодневки, ступающие по земле лишь краткий миг, — к сожалению, не способны устремить свой взор вперед и узреть перспективы. Так вот, возвращаясь к вашему вопросу. Я ничего не потребую от Империи Таараш за помощь. Считайте ее моим даром.

А вот тут зрящий ошибается, даже однодневки способны заглядывать вперед. И назад тоже, кстати. Более того, мошки, чей жизненный срок — мгновение, вполне могут изучать историю и разбираться в политике. А еще они могут знать, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, особенно, когда сыр этот эльфийский.

В любом случае, знание, равно как и незнание, мало на что влияли. И зрящий и император самой историей были поставлены в безвыходное положение, и все же эльф пытался контролировать ситуацию и направлять ее в нужное русло. Достаточно успешно, кстати.

— Я сочту за честь принять столь щедрый дар. Однако не могу не спросить: разве зрящий не боится гнева венценосца Исиринатии? Гнева правителя самого могущественного государства на континенте?

— Вы не испугались. Так кем же я буду, если, поджав хвост пойду на поводу у бывшего вассала? Да и не так долго леопардам наслаждаться своим могуществом.

Они обменялись понимающими взглядами.

Он знает, что я знаю, что он знает.

Игра со стороны может казаться бессмысленной, но помимо шемтиса только в нее и стоит играть. И этот тур, кажется, пора заканчивать.

Властелин поднялся с травы и отряхнул свои одежды.

— Мне было очень приятно пообщаться с вами, зрящий и я счастлив, что мы смогли найти взаимовыгодное решение.

— Я тоже счастлив. Надеюсь, что, когда война закончится, мы сможем снова встретиться и поговорить.

Шахрион развернулся и пошел прочь, к лесной опушке.

— Кстати, властелин, — донеслось до него из-за спины. — Желаю вам удачи с вашей новой армией.

Император улыбнулся и прибавил шаг, оставляя последнее слово за эльфом.

Глава 16

Двадцать шестой день третьего месяца лета 35-го года со дня окончания Последней войны, закат

Солдаты, одуревшие от усталости, падали на голые каменные плиты и засыпали на них, даже не успевая накрываться теплыми плащами. Четыре дня непрерывного отступления, да будет император проклят Отцом! А до этого — неделя бесплотных попыток удержаться в лагере с отравленными на день пути колодцами и рыскающими по округе бандами змеев, отстреливающих любого, кто осмеливался отойти от укреплений.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})