Та ещё штучка (СИ) - Риз Екатерина

- Понял, - буркнул Гришка.

- Вот и замечательно. – Я с постели поднялась, снова вышла на балкон. Тая за мной. И негромко спросила:

- Сима, что мы делать-то будем?

Я смотрела на ухоженный сад вокруг дома. А Тае ответила, также тихо:

- Плыть по течению. Ничего другого не остается. – Посмотрела на неё. – Будем сидеть тихо и улыбаться. А если тебя будут о чем-нибудь спрашивать, говори, что ничего не знаешь. Больше расстраивайся и плачь.

- Плакать? – удивилась Тая.

Я кивнула.

- Да. Вспоминай Лешу, наши с тобой мытарства, безденежье и плачь. Ты женщина вызывающая доверие. Они поведутся.

Тая вздохнула, посмотрела на горизонт и вновь перекрестилась. Я ткнула в неё пальцем.

- Вот, и так тоже делай.

- Плохая у нас стратегия.

- Другой пока нет, - расстроила я её.

Дверь в комнату открылась, без всякого стука. Я обернулась, и увидела Филатова. Он стоял и обозревал представшую перед ним картину. На нас с Таей посмотрел, потом на Гришу, устроившегося на большой кровати с телефоном в руках. Подумал и мальчику улыбнулся. Затем снова нашел меня взглядом.

- Сима, ты можешь занять комнату напротив.

- Что? – удивилась я. – Мы же в этой комнате.

- Ну, здесь же не общежитие. Места вполне достаточно, не стоит вам тесниться втроем на одной кровати. Твоя комната напротив.

Он так смотрел на меня в этот момент, хотя и говорил совершенно спокойным, ровным тоном, но против его взгляда я пойти не посмела. В конце концов, якобы равнодушно пожала плечами.

- Хорошо, спасибо.

- Обед через час. Гриш, ты есть хочешь?

Гришка поднял на него глаза, тут же кивнул.

- Хочу.

- Потерпишь немного?

- Потерплю. Дядь Вань, а в бассейн можно?

Филатов иезуитски (по крайней мере, я была уверена, что именно так) моему сыну улыбнулся, протянул тому руку.

- Пойдем, поплаваем до обеда.

- Круто! – Гришка буквально кубарем скатился с высокой кровати, разулыбался, кинулся к двери, только в последний момент вспомнил обо мне, и обернулся. Взглянул умоляюще. – Мам, можно?

Что я могла ему сказать? Запретить? Как можно запретить ребенку, когда он с такой мольбой на тебя смотрит? Я кивнула, даже улыбку из себя выдавила.

- Конечно. Только аккуратно, Гриша.

Рука Филатова легла на плечо моего сына, и он пообещал:

- Я за ним послежу, не переживай. Отдыхайте.

И они вместе вышли за дверь. А мы с Таей остались в тишине, молчании и беспокойстве. Даже не нашли, что друг другу сказать по этому поводу.

Я чувствовала себя в ловушке. Никак не могла избавиться от этого ощущения. Меня никто не трогал, не приставал с разговорами, и уж тем более не привязывал к стулу и не допрашивал. Я проводила время в большом доме, в приятных интерьерах, у бассейна, наблюдая за радостным сыном, а чувствовала себя так, будто с меня не спускают глаз сотня наблюдателей. И все меня в чем-то подозревают. Время от времени я принималась осторожно крутить головой, оглядываясь по сторонам, но никого не видела. Даже Соболевского после совместного обеда, во время которого все мило разговаривали о погоде и политике, или попросту улыбались друг другу, не видела. Иван сказал, что тот работает у себя в кабинете. Звучало это солидно, но у меня вызвало лишь кривую усмешку.

- И чем же в собственном кабинете может заниматься человек, отсидевший десять лет за серию ограблений? У него какой-то очуменный бизнес-проект?

Филатов тогда усмехнулся, глянул на меня с легким укором.

- Не будь такой стервой.

- А я стерва? – удивилась я ему в спину и развела руками. – По-моему, моё недоумение вполне объяснимо.

- Человек, отсидевший свой срок и освободившийся досрочно за хорошее поведение, считается чистым перед людьми и законом, - выдал мне Филатов, подплыв к бортику бассейна и сложив на его краю руки. Я сидела на мягком шезлонге, между прочим, в джинсах и футболке, я ведь не отдыхать сюда пришла, а за сыном присматривать. А Филатов меня разглядывал. В его глазах плескалось веселье.

В ответ на его слова я едва слышно, зато весьма презрительно фыркнула.

- Чистым? Еще скажи: честным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- В данной ситуации, это практически одно и то же.

- Бред.

- Чтоб ты знала, Александр Ростиславович известный специалист в мире антиквариата. У него глаз-алмаз. Выдающийся оценщик.

- О, об этом его таланте я давно наслышана, - выдохнула я, поражаясь происходящей в этом мире вакханалии.

- Он работает со многими иностранными коллекционерами.

Тут я уже не выдержала и расхохоталась.

- Вань, ты серьёзно?

- Вполне.

- Что ж, я тебе верю. Потому что такого бреда специально придумать невозможно.

- Сима, тебе нужно больше доверять людям. Чтобы не быть такой злой.

- И кому же мне доверять? Тебе?

- Например.

Мы встретились с ним глазами.

- И что ты сделал такого, чтобы я тебе могла доверять?

Филатов состроил обиженную физиономию.

- Да чего я только не делал! Я тебя оберегал, я тебя спасал, я заботился. В конце концов, мы все здесь, я доставил нас сюда без потерь и лишних проблем. А ты по-прежнему смотришь на меня волком. Хотя, должна любить и обожать.

- Любить тебя может только дура, - заявила я ему, не задумавшись ни на секунду. – А обожать тем более. И тебя никто не просил меня хватать и тащить за тысячу километров туда, где я и быть-то не хотела. – Я взмахнула рукой, прося его замолчать, как только Филатов решил открыть рот: - И не надо мне говорить, что на меня охотились. Пока ты не появился, я жила спокойно.

Иван на несколько секунд опустился под воду с головой, а когда вынырнул, кинул на меня страдальческий взгляд.

- Ты упрямая до жути. Не хочешь, наконец, снять свои дурацкие штаны и поплавать?

- Нет.

- Тебе не жарко?

- Это не важно. Я здесь не для того, чтобы расслабляться и плавать в бассейне. Я хочу, чтобы ты оттуда вылез и, наконец, занялся моими проблемами, как и обещал. Чтобы я смогла уехать поскорее.

Филатов хмыкнул.

- Солнышко, ты забываешь, что не ты мне платишь. И что и когда мне делать, будешь решать не ты.

Я выдала шикарную улыбку.

- Ах да, я забыла. Ты же наемный служащий. По своей воле и без указки сверху ничего делать не можешь. Как печально.

- Ты язва, Сима.

- Спасибо, я знаю.

Я сделала вид, что смотрю в сторону, когда Филатов вылез из бассейна. Смотреть на него в мокрых плавках я совершенно не собиралась. А он еще встал у края, уперев руки в бока, и вместе со мной несколько секунд наблюдал за Гришей, который плавал на большом надувном круге. Бултыхал в воде руками и ногами, откровенно баловался и балдел.

- Что ты сказал Соболевскому? – вдруг вырвалось у меня.

Иван голову повернул, глянул на меня сверху.

- О чем?

- О нас. Я слышала его вопрос, когда выходила из гостиной. Ты же что-то ему ответил?

- Тебя это беспокоит?

- Я просто хочу знать.

- Не переживай. Он не расстроится из-за твоего морального падения. В конце концов, ты давно взрослая.

- То есть, ты похвастался?

- Ничем я не хвастался, - возмутился он. – Просто решил, что нет смысла скрывать, но и рассказывать ничего не стал. Пусть думает, что хочет.

- Замечательно, - недовольно пробормотала я.

- Тебя всё-таки это беспокоит.

- Меня, в принципе, беспокоит всё происходящее вокруг меня, - выдохнула я в расстройстве. – Вся ваша гоп-компания выводит меня из себя.

- Наверное, тебе очень печально по этому поводу, - усмехнулся Иван.

Я ему отвечать не стала, с шезлонга поднялась, потому что надоело лежать на уровне его ног, когда он возвышается рядом. Я поднялась и позвала:

- Гриша, вылезай из воды.

Сын на меня обернулся.

- Ну, мам!..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Вылезай, хватит. Ветер поднимается.

Гришка смотрел на меня умоляюще и куксился, в надежде, что я уступлю.

- Гриш, вылезай, - махнул ему рукой Филатов. – Маму слышал?

Сынуля начал подгребать к бортику, Иван направился к нему, чтобы помочь вылезти. А я боролась с уязвлённым самолюбием. Наблюдала за этими двумя и раздумывала о том, когда они успели так подружиться. Со мной, значит, можно поговорить, покапризничать, а слово Филатова вдруг оказалось более действенным?