Клинки севера - Алина Илларионова

– Как же-с! Он дал нам денег на вытрезвитель. Обоим! – Алесса узнала голос бродяжки, что давеча выручил ее у площади Свободы. Теперь ясно, отчего не взял ни монетки: а зачем мертвому деньги? Пантера робко намекнула, что вообще-то они сейчас мирно беседуют с призраками, в ответ девушка мысленно пожала плечами. Ну и что?

– Небось все растранжирила?

– Одна осталась. – Знахарка полезла в кошель. Решив, что дармовые деньги блага не принесут, ими и расплачивалась, оставив на память собою же надкушенную полушку. Вилля посмешить.

– Дай девке деньги – все на ленты изведет!

– Триста лет прошло, а ты не угомонишься! – укорила его Росс. – Как был баламутом, так и остался…

– Да-а, Россэлин, а ты сдала за последнее время! Когда-то я шел на битву за бунтаркой! Все мы шли: и раненые, и умирающие, и почти сдавшиеся! Вся Равенна! – Звенящий голос Ратмира надломился. – Я ведь просил не снимать шлем…

– А я не просила защищать мое тело.

– Я сожалею. – Фраза была дежурной, но Алесса попросту не знала, как еще посочувствовать призракам, которые некогда осознанно пошли на смерть за свободу Неверры.

– Не стоит! Но вот что странно: жизнь начинаешь ценить, только утратив ее.

– То же самое, что глотать слюну, сидя на цепи, когда кто-то рядом обжирается мясом!

– Особенно если этот кто-то мелет все без разбора, брызжет соком, чавкает так, что тошно смотреть, а потом внезапно давится, не успев ни хозяину заплатить, ни с соседями добрым словом перемолвиться, – глухо пробормотала Алесса. Ратмир одобрительно кивнул.

– Хе-хе, а я, как тебя впервые увидел, решил, что адресом ошиблись: мелкая, вредная, косой мостовую метет. Гирьку на нее повесь или серп какой – хоть гвардейцев посмешишь…

– Так это вы письмо написали!

– В конце весны к фонтану Желаний приходил аватар, совсем еще молоденький. Он тоже грустил, как и ты сейчас. Написал письмо, но зачем-то порвал. А потом бросил монетку, и теперь его желание здесь! – Хранительница торжественно потрясла шлемом.

– А почему так мало? – удивилась знахарка, когда Росс сунула «кошель» ей под нос, великодушно разрешив полюбоваться на чужие мечты: все больше медяшки да сколки разных времен и ни одного империала.

– Это – искренние желания, и только они сюда попадают.

Варг с готовностью ощерился. Как поняла Алесса, злоехидная морда лица означала душевную улыбку.

– Половина желающих сами не знают, чего хотят, а вторая половина загадывает что-нибудь дурацкое, вроде мирового господства, принца из сказки и щенка в придачу.

– Мы не можем исполнять все желания, равно как и вершить судьбы других. Только подталкивать их на верную Дорогу Жизни.

– А голубь тоже… упокойник?!

Сунув два пальца в рот, Хранительница пронзительно свистнула. К ней на плечо спустился голубь, щипнул за ухо и деловито запустил клюв под крыло, прихорашиваясь.

– Флейта уже давно с нами.

– Тепленькая! И даже пахнет… – изумилась Алесса, коснувшись белых перьев.

– Она жива для тех, кто нуждается в надежде, как и мы. А ты? Ты знаешь, чего желать?

– Да.

Они помолчали, Алесса машинально пускала монетку по костяшкам. Глупо было спрашивать очевидное: а что уважаемые призраки делают в забытом богами дрянном квартале вместо того, чтобы внимать мольбам страждущих в центре? Фонтан выстроили там, где ему самое место – на главной площади в сердце города, и каменные Хранители ему под стать.

– Когда-то здесь была гончарная мастерская, – будто услыхав ее мысли, Росс тронула воду. – Именно отсюда Флейта впервые несла надежду. С тех пор это – ее судьба и ее сущность. Брось монетку, но будь осторожна: иногда желания сбываются, да не те.

– Я знаю, чего хочу, но и разорваться не могу. Симке здесь совсем плохо.

– Кому-то очень повезло с тобой, девочка… – Хранительница по-матерински огладила ее по щеке. – Ты поставила цель? Добивайся. И, быть может, домашнему духу тоже улыбнется удача…

Последнюю фразу произнесла тьма, а Хранительница Росс и ее горлица исчезли, растаяв серебристым туманом. Ратмир чуть замешкался.

– Ты, главное, подумай, чего желать. Хорошенько подумай! Головой, а не тем, что в окошко на Свитлицу кажут.

– А монетку разве не в шлем кидать?

– Кидай в фонтан, – милостиво разрешил варг. – Не стоять же Росс с протянутым шлемом, пока ты надумаешь?

И он испарился. Какое-то время Алесса сидела просто так, даже не думая ни о чем. Вернее, мыслей было слишком много, и каждая не спешила уступать первенство товаркам. Произошедшее только что могло казаться мороком, если бы не серебряная монетка, медленно теплевшая в горячей ладони, а затем кошка-память по очереди стала выуживать из тайника заветные, лакомые воспоминания.

…Поцелуй пахнет лекарством, а ей немного боязно и сладко до головокружения, потому что он самый первый настоящий. Через миг Вилль проснется и будет скандал из-за снотворного, но об этом лучше не вспоминать…

…Опять Вилль заснул с книгой в руках! Разве ж это режим для раненого?! Ворча, Алесса забирает «Энциклопедию», поправляет сползшее на пол одеяло и присаживается рядом. Под бинтами на плече скрываются страшные рубцы, и она сама тому виной. Алесса смотрит внимательно: спящий Вилль выглядит трогательно, а правая бровь у него чуть вздернута, отчего кажется, будто он вот-вот засмеется…

…Весенняя капель. Алесса соображает, как ловчее перебраться через улицу, стараниями первозвона превращенную в гремячий поток. «Помочь?» Вилль ставит ее уже на сухой порожек. Обменявшись молчаливыми кивками, расходятся. Как жаль, что он – враг…

…Зима, холодно. Очень холодно, и перебитая капканом нога совсем онемела. Алесса ковыляет в неизвестность, понимая, что если ляжет, то заснет навсегда. Ворота чужого города распахиваются, и она падает во тьму, окутавшую ее долгожданным теплом и нежно принявшую на руки. Это были руки Вилля и его плащ, но правду Алесса узнает лишь год спустя и поймет, чего стоило ему, только получившему значок капитана стражи, пустить в город оборотня.

…Молодой зеленоглазый эльф с порожка мельницы выглядывает в лесном сумраке ту, что ведет за собою рассвет…

– Хватит! Плыву!

И – будь что будет!

Монета выскользнула из мокрых пальцев и беззвучно упала в звездную воду, ставшую вдруг густой и вязкой, как кисель.

«Может, стоило пожелать корабль с командой?»

Пантера не зря беспокоилась: по морским суевериям баба на борту сулила неприятности. К слову, разгул пиратства в океане утих после того, как самые активные – берберианцы – подписали союз с империей, а последнего кракена видел лет пятьдесят назад смотритель маяка, но сбивчивый лепет и удушливый аромат самодельной «бродилки» слушатели не сочли вескими аргументами.