Тафгай 6 - Владислав Викторович Порошин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У нас в Союзе даже между командами Высшей лиги существовала пропасть в уровне мастерства. Вон в таблице «шахматке» «Спартак» выиграл у «Автомобилиста» 16 : 1, а ЦСКА обыграл «Трактор» — 16 : 5, или вот ещё результаты: ЦСКА — «Автомобилист» — 10 : 0, «Трактор» — «Спартак» — 1 : 9, «Крылья Советов» — «Торпедо» Горький — 9 : 0, «Автомобилист» — «Динамо» — 1 : 8. В НХЛ уровень хоккеистов рос и выравнивался за счёт качественного внутреннего чемпионата, где команды бились не жалея себя по 90 игр за сезон. А у нас в СССР росло мастерство лишь игроков — звёзд, которые к 32 играм чемпионата, добирали необходимый опыт, выступая за сборную на призе «Известий», чемпионате Мира, Олимпийских играх и товарищеских матчах за рубежом.
На наболевшей теме, как должны были прогрессировать хоккеисты Свердловска, Челябинска и других периферийных городов, я заснул, вырубился напрочь. Насколько незаметно я впал в целебный для организма сон, настолько неожиданным было моё пробуждение.
— Иван, ГАИ, — потрепал меня за плечо шаман Волков.
— Инспектор Сидоренко, — лениво козырнул нам гаишник, который буквально навис надо мной. — Граждане предъявите свои документы.
— Командир, мы что-то нарушили? — Прохрипел я ещё не проснувшимся голосом.
— Плановая проверка на дорогах, — буркнул инспектор.
С лицом полным скорби и печали, словно нас прямо сейчас отправят калымить на Колыму, шамандизе протянул свой паспорт. Я тоже, тяжело вздохнув, вытащил своё удостоверение сомнительной личности. Минуту, которая показалась мне пятиминуткой, Сидоренко в наших документах что-то выискивал. Рассматривал моё фото с усами и мои бутафорские усы.
— А вам хоккеист Иван Тафгаев родственником не приходится? — Спросил дотошный инспектор ГАИ.
— Брательник двоюродный, — так же прохрипел я, чтоб не выходить из образа. — Младшой.
— Что ж ваш родственник-то в Америку сбежал? Непорядок, — Гаишник, как бы нехотя одной рукой стал нащупывать что-то на поясе.
«Наверное, бывший военный, за пистолетом потянулся», — подумал я и тут же ляпнул первое, что пришло мне в голову:
— Обижаешь начальник. Брательник в США поехал по заданию партии, правительства и лично товарища Брежнева, чтобы перенимать хоккейный опыт. Его может быть, потом ещё наградят, посмертно.
— Секретное распоряжение, за номером две тысячи семьдесят восемь, чтобы наш советский человек выиграл Кубок Стали, то есть Стэнли, — поддакнул шаманидзе. — Он скоро на «Кубке Мира» в Колорадо за сборную Советского союза будет выступать.
— Даже так, — Сидоренко озадачено почесал затылок, сдвинув мотоциклетную каску на лоб. — То-то я смотрю в газетах про Тафгаева ничегошеньки. Засекретили, значит. Ну, правильно у нас в ЦК не дураки сидят. В космос мы первыми полетели, значит, теперь пора и кубок Стали взять. Ладно, я хоккей уважаю, особенно Валерия Харламова, проезжайте товарищи и будьте бдительны на дорогах.
И мы с шаманом Волковым, нарисовав на лице вымученные карикатурно радостные улыбки, медленно отъехали от въедливого инспектора ГАИ и тут же дали по газам.
— Я же говорю, засыплемся! — Горячо зашептал Волков. — И усы твои наклеенные не помогут.
— Не накаркай! — Отмахнулся я. — Сегодня вечером со Светкой поговорю, и завтра утром рванём назад за бугор. Сейчас, даже страшно представить какие слухи по стране поползут.
— Теперь в мою избушку соваться нельзя. Где спать будем, Иван?
— А мы заселимся в гостиницу «Волна», я знаю, кому там дать на лапу. Смотри на дорогу шаман веселей, нас ждут великие шаманские дела!
* * *
В четыре часа дня, слушая беспрестанное нытьё своего напарника и подельника, что я слишком много дал на лапу и что за нами с минуты на минуту приедут менты, мы уже в ресторане «Волна» лопали местные котлеты с макаронами. Только официант нас попросил отсесть за самый дальний столик, чтоб мы не отсвечивали в нашей походной одежде перед солидными гостями сего заведения. А гостей в этот пятничный день в зал набилось множество. Для полноценного праздника не хватало только ансамбля, который вот-вот должен был появиться.
— А хорошо дома, — блаженно откинулся я на спинку стула. — Дал четвертак и уже уважаемый человек. И номер, пожалуйста, двухместный и котлеты, пересоленные, с непроверенными макаронами кушайте на здоровье.
— Может хряпнем по маленькой, — зашептал Волков. — Что-то нервы у меня расшатались.
— Хряпнем, хряпнем и снова нальём, — пропел я. — Ты уже в Чикаго нахряпался, чуть в тюрягу не загремел. Вот компот, его и хряпай. Я на пять минут отойду, позвоню в Москву Михалычу. Всеволоду нашему свет Боброву 50 лет сегодня стукнуло, юбилей. Ты смотри у меня шаман не шали, я ведь тоже могу стучать в бубен. — Погрозил я пальцем и пошёл звонить в кабинет администратора гостиницы, ведь советских рублей для подкупа должностного лица в моих карманах было навалом.
К сожалению, трубку в квартире старшего тренера «Динамо» и сборной СССР никто не взял. Хотя я уже представлял, каким сюрпризом станет для Михалыча мой звонок. Но Бобров, наверное, в этот день заказал ресторан для многочисленных друзей и коллег, поэтому я решил позвонить ему завтра 2 декабря. И вдруг в фойе гостиницы я как вкопанный замер на месте, и чтобы на меня не обратили внимания двое очень знакомых людей, которых накладными усами не обмануть, резко присел на банкетку и закрылся журналом «Крестьянка» фиг знает за какое число.
— Я на тебя, мерзавца, потратила лучшие годы своей жизни! — Вскрикнула Яна Снегирёва, «принцесса» из конструкторского бюро.
— Почему же годы? — Робко возразил ей Василёк, мой бывший сосед по заводской общаге. — Мы женаты были всего четыре месяца.
— А тебе, гад, этого мало!? — Так же эмоционально продолжила Снегирёва или как у неё сейчас фамилия? Плотникова? — Я дура была, надо была за Ваню держаться. Сейчас бы жила в Америке!
— Тафгаев твой преступник, предатель
