Детектив и политика. Вып. 1 - Гийом Апполинер

— Вы спрашиваете, удалось ли это теперь.

Джимми подождал еще мгновение, потом нажал клавишу.

— Твой дед?

Улла кивнула.

— Быть может, у него найдется объяснение этой истории?

— Не исключено, — ответила она. — Но мне кажется, не стоит сейчас лезть к нему с этим.

Улла взяла пакет с вещами для больницы и вышла. На улице было темно, холодно и тихо.

7

Протяжный воющий звук разбудил Уллу. С трудом она открыла глаза. Сквозь жалюзи на соломенный коврик падала полоса дневного света. Улла встала, плотно закрыла окно и снова нырнула в постель.

Не успела она закутаться в одеяло, натянув его на голову, как сирена завыла снова. О том, чтобы заснуть, нечего было и думать. А ведь эти дремотные утренние часы были самым прекрасным из того гнусного полугодия, что ей предстояло пережить. В мае она наконец-то распростилась со школой имени Теодора Кернера, имея в кармане аттестат зрелости. Занятия на акушерских курсах, куда она после долгих размышлений решила поступить, начинались только в январе.

Она решительно встала с постели, подняла жалюзи и направилась в ванную.

Часом позже она уже громыхала в гору на велосипеде, подаренном родителями по случаю получения аттестата. Пластиковый пакет был прочно закреплен на багажнике.

Подъем был крутой, и мускулы ее под узкими джинсами напряглись. Последние сто метров пришлось пройти пешком рядом с велосипедом.

С сестрой Хильдегард она столкнулась в коридоре.

— Хорошо, что вы принесли вещи, — обрадовалась та. — Вашему дедушке намного лучше. Пойдемте, мы его сейчас же переоденем.

Эмиль узнал ее в дверях. Он улыбался. Трубочки, провода и капельница исчезли.

— Итак, господин Штроткемпер, сейчас мы вас принарядим, — промурлыкала монахиня, словно мать, пеленающая ребенка. Она откинула одеяло и осторожно стянула с него белую больничную рубаху.

Несмотря на возраст, тело Штроткемпера было подтянутым и мускулистым. Во многих местах заметны были темно-синие рубцы — напоминания о ранах, в которые со временем въелась угольная пыль.

Улла достала пижаму и принялась помогать сестре. Дед улыбнулся и весело подмигнул ей.

— Вы могли бы заодно и побрить его, — сказала сестра Хильдегард.

Улла растерянно взглянула на нее.

— Впрочем, это терпит до завтра, — не стала настаивать сестра. Она вышла из палаты.

Улла уселась на краешек постели, погладила деда по руке.

Тебе сегодня лучше, правда?

Штроткемпер открыл глаза и кивнул.

Вчера мы были у тебя дома, — громко сказала она. — Я дала корм кроликам.

Дед пожал ей руку. Ему и в самом деле было намного лучше.

Как же это случилось, дед?

Эмиль попытался ответить, но она не разобрала ни слова.

Ты лучше не говори. Можно беседовать и по-другому.

Эмиль кивнул.

Ты поскользнулся на мопеде во время дождя?

Он покачал головой.

Ударился о тротуар?

Снова отрицательный ответ.

Может, ты вдруг почувствовал себя плохо?

Эмиль с укоризной взглянул на нее. Как всегда, стоило затворить о возрасте и здоровье. Потом отнял руку и демонстративно положил на простыню.

— Но дедушка, я ведь ничего такого не думала, — пошла на попятный Улла.

Он покачал головой и, закрыв от напряжения глаза, вытянул из-под одеяла левую руку. Она бессильно осталась лежать рядом с правой. Слабым движением головы он показал ей на руки. Правая пришла в движение и спокойно заскользила по простыне, сделав через несколько сантиметров поворот к середине постели. Теперь двинулась и левая рука, быстро перемещаясь по прямой, она отрезала путь правой и протаранила ее на самом повороте. Правая рука медленно опрокинулась на тыльную сторону и так и осталась лежать.

Глаза Уллы напряженно следили за происходившим на простыне. Когда все кончилось, она внимательно взглянула деду в глаза.

— Выходит, это было столкновение, — сказала она.

Эмиль с облегчением кивнул.

— С автомобилем?

Он взглянул на нее своими темными глазами, и губы его зашевелились.

Улла склонилась над ним. Ее ухо коснулось его губ.

Белый «мерседес», — выдохнул он, и еще какое-то слово, разобрать которое она не смогла.

Белый «мерседес», — повторила она без всякого выражения.

Дед кивнул. Обессилев, он прикрыл глаза.

В полицейский участок Улла явилась в момент сдачи дежурства. В глазах рябило от оливково-зеленой формы. Все говорили, перебивая друг друга, на нее никто внимания не обращал.

Взгляд ее упал на доску с объявлениями возле двери. Директор полицайпрезидиума подтверждал своим приказом недопустимость азартных игр в служебное время. Вырезка из местной газеты знакомила с судебным очерком под броским названием: «Полиция слишком миндальничает — не пора ли пустить в ход дубинки?». Кто-то поставил рядом с заголовком красный восклицательный знак и жирно подчеркнул ряд фраз в тексте.

— Интересно?

В дверях стоял полицейский, сообщивший ей несколько дней назад о несчастном случае. Светло-зеленая форменная рубашка с короткими рукавами, на ремне пистолет в кобуре. Полицейскому было под тридцать. Смуглый, светловолосый, коротко стриженный, он разглядывал ее, как кусок отборного мяса.

— Я хотела бы выяснить, кто совершил наезд на моего деда, — вежливо сказала Улла, делая вид, что не замечает липнущего взгляда.

— А я уж решил, что вы пришли ко мне в гости.

С наигранным разочарованием он достал нужную папку из шкафа.

— Напомните мне фамилию и имя.

— Штроткемпер, Эмиль Штроткемпер.

Он извлек отчет и внимательно прочитал все три листка.

— И что же вы хотите узнать?

— Кто совершил наезд?

— Но никакого наезда не было, здесь, по крайней мере, об этом ничего нет.

— Но дед только что мне рассказал.

Полицейский воззрился на нее в полном недоумении.

— Эрвин, поди-ка сюда! — крикнул он в соседнюю комнату.

В дверях появился маленький толстый полицейский, он тоже был тогда у нее на квартире.

— Ты расследовал происшествие с мопедом на Фердинанд-Крюгер-штрассе, там еще старик пострадал, помнишь?

Толстяк кивнул.

— Да, ну и что?

— Вы обнаружили там следы постороннего воздействия?

Толстяк энергично покачал головой. Тело его при этом заколыхалось.

— Все и так было ясно. Дождь, булыжная мостовая. Он поскользнулся на повороте, вот и грохнулся…

— Но фройляйн утверждает, что на ее родственника совершен наезд.

— Так ведь свидетелей не было.

Блондин воздел глаза к небу.

— Неужели ты не слышал ничего о водителях, бесстыдно удирающих с места происшествия, дабы избежать ответственности?

— Уймись, Лохнер, — примирительно ответил другой. — Старый идиот в свои семьдесят четыре гоняет на мопеде, даже в дождь. Да после стаканчика-другого. Я бы просто запретил такие вещи.

Он порылся в одной из папок.

— Вот, пожалуйста. Результаты анализа крови. Одна и одна десятая промилле. И старик еще карабкается на мопед. Естественно, навернулся.

Он помахал бумажкой перед носом Уллы.

— А как себя чувствует ваш дед? — спросил Лохнер. — Тут указаны тяжелые повреждения.

— Задето основание черепа и сломаны три ребра. Но доктор уверен, что дед выкарабкается.

О вывихнутой руке она просто позабыла.

— Так, — воскликнул толстяк с явным удовольствием, — и в этом состоянии он рассказал вам, что произошло, во всех подробностях?

Другие полицейские, с интересом прислушивавшиеся к разговору, засмеялись.

Улла почувствовала, как краска прилила к ушам.

— Он почти ничего не произнес, — отчеканила она. — Спрашивала его я, а он только делал мне знак.

Это было уже слишком даже для светловолосого.

— Думаю, не стоит воспринимать все так трагично. Представьте сами его состояние.

Он посмотрел на Уллу таким масленым взглядом, что ее затошнило.

— Но он даже запомнил марку машины. Это был белый «мерседес», — отчаянно настаивала она.

— Возможно, он имел в виду что-нибудь другое.

— А что вчера человек, приехавший на белом «мерседесе», пытался залезть к нему в дом, это тоже что-нибудь другое?

Она сердито огляделась. Голоса вдруг разом смолкли. Только потрескивала рация.

— Кто и где пытался совершить кражу со взломом? — строго спросил толстяк.

Улла перевела дух.

— Вчера вечером кто-то пробовал войти в дом моего деда, — начала она. — Мы как раз были там, собирали ему вещи для больницы.

— Кто это мы?

— Мой друг и я.

— И когда вы находились в доме, кто-то захотел совершить кражу со взломом? Выходит, внутри было очень тихо.

Охотнее всего Улла залепила бы ему пощечину. Но, вспомнив название статьи на доске объявлений, удержалась.