Инструктор по экстриму - Андрей Дышев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Надо остаться с ним наедине и рассказать все, как было», – думала Вера Авдеевна, глядя на Пузырькова.
Шубин сидел на камне, покусывал кончики черных усов и поглядывал на Эллу. «Сколько же она отвалит денег за эту кассету? – думал он. – Можно попросить и десять, и даже двадцать тысяч баксов. Если очень боится развода, то заплатит не раздумывая».
Марина, вытирая платком влажные глаза, исподлобья смотрела на Веру Авдеевну. «Это самая страшная женщина в группе, – думала она. – А прикидывается овечкой… Узнать бы, что у нее на уме!»
«Какой же негодяй этот Брагин! – думала Элла, доставая из кармана куртки губную помаду и зеркальце. – Мой Блинов в сравнении с ним просто ангел… Ах, Блинчик, Блинчик! Прости меня, дуру…»
«Вот у кого надо поучиться выдержке! – оценила Эллу Мира. – И выглядит неплохо, несмотря на то, что не спала две ночи. Сильная, очень сильная женщина… Гера, милый, я все равно тебя спасу! Тебе ничто не угрожает. До встречи с Леной еще больше шести часов. Она еще в городе. А когда придет, мы с тобой уже будем далеко. И пусть она с Некрасовым проворачивает свои делишки. А мы уедем к моей маме на Урал. И Славку с собой возьмем. Найдем ему хорошую девчонку и будем все вместе лазать по горам и водить группы в походы…»
«Козел я – вот мое имя! Я должен был вернуться туда днем! – мысленно терзал себя Брагин. – И убрать все следы. Этот следователь – калач тертый. Он докопается до истины. И тогда мне конец!»
«Какое сегодня число? – вспоминал Пузырьков, возвращаясь к группе и по рассеянности пытаясь затолкать телефон под мышку, в кобуру с пистолетом. – Двадцать пятое… Значит, еще четырнадцать дней, если не считать сегодняшний. Две недели – и я в отпуске. Никогда еще так не уставал. Вроде бы все уже лежит на поверхности, все уже видно невооруженным глазом. Но как собрать? Как?»
Все думали о своем. Только труп ни о чем не думал. Он скалил зубы и смотрел в молочно-белое небо.
Глава 6
1
– Это надолго. Пока следователь допросит каждого, пройдет часа два. Или три…
Гера продолжал лежать на краю обрыва и смотрел вниз. Группа застыла на берегу, словно шахматные фигуры, а гроссмейстер то ли уснул, то ли глубоко задумался о перспективах игры. Лена стояла за его спиной. Женщина-убийца. Этой тайны не знает никто, а Гера знает. Ему довелось познать запредельное и остаться живым. Он словно Одиссей, который услышал пение сирен и не кинулся в манящую бездну. Но Гера не испытывал ни восторга, ни запоздалого страха. Казалось, что они с Леной знакомы очень давно, что их связывает нечто более значительное, чем восхождение на Истукан.
Позади него что-то щелкнуло. Гера даже не вздрогнул.
– Очень интересно…
Он обернулся. Лена держала винтовку наизготове и смотрела в окуляр объектива. Ствол винтовки сдвигался то влево, то вправо, будто женщина подыскивала цель. Зажмуренный глаз ее мелко дрожал, губы были чуть приоткрыты и округлены. Неужели она в самом деле сестра Миры? Ничуть не похожа! У Миры лицо милое, почти кукольное, глаза светлые, как утреннее небо, разбавленное туманом. А в темноглазом лице Лены было что-то неприятное, отталкивающее. Если бы она работала в детском театре, то ей следовало бы играть птиц – ворону, грифа или страуса. Врет, что они с Мирой сестры. Они даже не подруги. У них нет ничего общего, и то, что Лена интересуется Мирой, – очень, очень дурной знак.
– А у него, между прочим, разбита голова…
Гера не сразу понял, о ком она говорила. Лена опустила винтовку, посмотрела на Геру и, встретив его отсутствующий взгляд, повторила:
– У твоего утопленника в черепе дырка!
Она имеет в виду Некрасова. У него в черепе дырка. Нет, она что-то путает. Неужели течение с такой силой ударило его о камни, что не выдержал череп?
Лена отсоединила от ствольной коробки прицел и протянула его Гере. Приятная тяжелая штучка. Тяжесть полированного металла почему-то всегда манит и волнует. Может быть, удовольствие от ощущения этой тяжести сидит в каждом человеке на генетическом уровне, и это не что иное, как уверенность в своих силах, которую в древнейшие времена давали человеку стальной меч, кинжал или копье.
Он прижал к глазу резиновый ободок окуляра. Крупным планом – потоки воды, камни, белая пена и перекрестие прицела, словно распятие, к которому жертва прибивается свинцовыми гвоздями. Сколько людей уже были распяты на этом тонком, как паутина, кресте?
Гера опустил объектив ниже. Вот берег. Камни, камни… А вот и группа. Вера Авдеевна в синей кофточке. Курит, сверкает очками. Вот Брагин. Он что-то говорит и горячо жестикулирует. А вот Мира. Вот ее волосы, расчесанные на прямой пробор, вот гладкие плечи, легкая ткань сарафана. Прислонилась к валуну, одну ногу согнула в колене и поставила на камень, как на ступеньку. Странно, что нельзя сейчас протянуть руку и коснуться ее щеки. Нельзя поцеловать волосы, вдохнуть запах хвойного шампуня…
– Ну что? Увидел?
Лена думала, что он все это время любовался трупом. Но Некрасов еще при жизни надоел Гере. На кого ему хотелось смотреть, так это на Миру. И при этом обманывать себя, что он смотрит на девушку, как на своего злейшего врага. И задавать себе риторические вопросы. Почему Мира так поступила с ним? Как ее милая, привлекательная внешность уживается с отвратительными поступками?
Лена нетерпеливо постучала ногой по пятке Геры.
– Ты куда смотришь?
Будь его воля, Гера смотрел бы на Миру до тех пор, пока она не уйдет с берега. Удивительная вещь – наблюдать за кем-либо в бинокль. Чувствуешь себя невидимкой, можешь подойти к человеку почти вплотную, рассмотреть морщинки вокруг глаз, детали его одежды, различить царапинки на ногах и при этом не выдать себя. Ах, если бы можно было еще и прикоснуться к человеку!
Он опустил прицел еще ниже. Где же этот омерзительный труп?.. Милиционер, человек в штатском, снова Вера Авдеевна… Да вот он! Но… но это вовсе не Некрасов! Это тот самый парень, который снимал с обрыва Эллу и Брагина!.. Точно! Не может быть никаких сомнений. Квадратная, с грубыми чертами голова, тот же приплюснутый нос, крупные уши, толстые губы…
– Ничего не понимаю, – произнес Гера и, отняв от глаза прицел, невольно взглянул на Лену, будто она могла знать ответ. – Это совсем не тот человек… Черт возьми, а где же Некрасов?
– Некрасова арестовала милиция, – сказала Лена, точным движением загоняя прицел в пазы. – Он сделал антиобщественное поведение…
– А ты откуда знаешь? – Гера поднялся на ноги, приблизился к Лене и подозрительно посмотрел ей в глаза. – А этот… Этого парня кто грохнул? А какого черта я на берегу сутки сидел?.. Нет, я ничего не понимаю…
Гера даже за голову схватился, словно боясь, что потерявшие организованность мысли сейчас разлетятся во все стороны и голова станет пустой и гулкой, как жестяное ведро. Что-то Лена слишком осведомлена. И случайно ли, что смерть этого парня совпала с появлением здесь Лены? Тот мужик, в которого она стреляла на Истукане, тоже лишился черепа. Скала, река, труп с обезображенным черепом – все очень похоже. Один почерк, как говорят криминалисты. Теперь на очереди Мира?
– Я тоже не имею ответа на твой вопрос, – ответила Лена, с сочувствием глядя на Геру.
– Это многое меняет, – пробормотал Гера.
Во всяком случае, это сводило на нет главную проблему: Гера ни в чем не виновен! Живой Некрасов был единственным и достаточным алиби как для Геры, так и для Миры. Может быть, Мира поняла это раньше его? И она привела на берег милиционеров, чтобы снять с Геры бремя самообвинений?! Именно так! Вот почему менты были такие вялые! Они даже на обрыв не полезли вслед за Герой. Им Гера – как собаке пятая нога! Значит, зря он катил бочку на девчонку?.. Господи, какое счастье!
Он едва сдержался, чтобы не спрыгнуть с обрыва.
– Ты имеешь весьма счастливый вид, – сказала Мира.
– Ты можешь себе представить? – в возбуждении говорил Гера. – Я был уверен, что это Некрасов, который утонул по моей вине! А выходит, что это какой-то «левый» утопленник, и я к нему не имею никакого отношения!
Взгляд Лены менялся. В нем появилась озабоченность. «Значит, он уже не боится милиции, – думала Лена. – Ему ничто не мешает спуститься вниз и рассказать обо мне».
– Я тоже очень рада, – сказала она. – Но удача кружит тебе голову, и ты, наверное, забыл, что все еще имеешь передо мной долг.
Она расстегнула «молнию» накладного кармана рюкзака, опустила туда руку и вынула несколько тонконосых золотистых патронов. Потом, не убирая взгляда с лица Геры, отстегнула плоский и короткий, как пачка сигарет, магазин и стала по одному заталкивать в него патроны.
Гера смотрел на ее движения, но не вполне понимал их страшное значение – все равно как если бы Лена очищала от скорлупы фисташки и по одному отправляла орешки в рот. Да, конечно, он должен занести в палатку Миры записку. Он сделает это, потому как не привык оставаться должником. Но Мира это послание никогда не прочитает. Потому что не зайдет в палатку. Она вообще не дойдет до лагеря. Гера встретит ее где-нибудь на тропе. Он скажет ей, что в лесу ее ждет убийца, которая представляется ее сестрой. И они с Мирой исчезнут в дебрях заповедника, бросив палатки вместе с дебильной группой. Они пройдут через Восточный перевал, где проложена канатная дорога, и уже через три часа будут в городе. Гера все объяснит Славке, попросит забрать из лесу и привести на базу группу, это глупое стадо баранов. А потом они с Мирой помчатся по шоссе на «УАЗе» навстречу ветру. И Лена, Некрасов, покойники с продырявленными черепами навсегда останутся в прошлом…
