Мадам Марракеш - Маргот Бленд

Поездка в открытой машине. Вся кожа, конечно, после этого будет сухой. Да и к тому же, это неразумно уезжать сейчас, когда так хорошо пошли дела с Иэном. Это даже лучше, чтобы все отвалили и не мозолили здесь глаза. Без них будет спокойнее работать с Иэном, Да…

Она обернулась.

– Карлотта, дорогая. Я даже не знаю, что и подумать. Вы говорите, что машина может взять только четверых. Это ведь означает, что вы не сможете поехать. Я просто не могу с этим смириться. Просто не смогу. Вы обязательно должны поехать и развлечься. А насчет меня скажите, что я плохо себя чувствую, и длительную поездку мне просто не выдержать.

– О, Изобель! Да вы ангел! Но я не могу оставить вас здесь одну. Мы уезжаем почти на пять дней.

Изобель потупилась. Значит пять дней… то есть уйма времени для обработки Иэна. Прекрасно.

Она улыбнулась Карлотте самой любезной из всех своих улыбок.

– Дорогая, я прошу вас не беспокоиться обо мне. Я здесь остаюсь не одна. Здесь будет и Малага, и Дайана Драммонд-Брюс. В случае чего, они мне помогут.

Механически работая пилкой над длинным острым ногтем указательного пальца, она размышляла. Пять дней – это очень много. За эти пять дней Карлотта может сильно преуспеть в своих делах с Джереми. A с другой стороны, с Иэном может ничего и не получиться… Черт побери, почему я не могу быть сразу в двух местах. К тому же, Джереми может забыть о том, что я ему сказала о Карлотте, или перестанет этому верить…

Карлотта наклонилась к ней и положила руку на плечо.

– Не огорчайтесь, Изобель. Я просто не смогу оставить вас здесь одну в таком состоянии. Лучше всего, если мы обе никуда не поедем.

Изобель подняла глаза и нехотя улыбнулась.

– Нет, дорогая, вы должны поехать. Это решено. Я вовсе не огорчаюсь, я просто размышляю, должна ли я рассказать вам то, что услышала недавно от Малаги.

Она вздохнула.

– Все-таки думаю, мне лучше вам все рассказать. Дело в том, что Джереми, конечно, очень симпатичный молодой человек, но вам не следует слишком серьезно его воспринимать. В таких роумантических местах легко потерять голову. Так о чем я говорила? Ах да… Значит, вчера вечером ко мне зашла Малага проведать перед сном, и мы славно посплетничали. Она рассказала мне, что Джереми – а она знает его очень давно, – безумно влюблен в одну американку. Та замужем, но он по-прежнему ни о ком, кроме нее, не может и думать. Разумеется, он спит от случая к случаю с той или иной женщиной, но это так, для развлечения, чтобы удовлетворить желание. Я просто хотела, чтобы вы все это знали, дорогая.

Карлотта смотрела в сторону, мимо бесцветных глаз Изобель. Значит, вот как обстоят дела. Это все объясняет. Слава Богу, прошлой ночью я не сделала никаких глупостей. Теперь я хотя бы знаю, где мое место. Значит, мне светит здесь только дружба, в лучшем случае дружба в постели.

Внезапно на нее навалилась огромная усталость. Она поднялась.

– Вы так добры и внимательны, дорогая. Спасибо за заботу, но в этом не было никакой необходимости. Мы просто приятели.

Она судорожно рассмеялась.

– И у кинозвезд есть хорошие друзья, но это ничего не значит. Ладно, я пойду переоденусь к ужину. Встретимся в баре.

В баре после ужина. На столе разложена карта. Над ней склонились Джереми и Чендлер так, что Френки пришлось встать, чтобы что-то видеть. Карлотта сидела здесь же, подперев руками подбородок, но ей все было прекрасно видно, и она с интересом следила за движениями руки Чендлера.

Малага в это время танцевала с Абдулом. На ней был черный богато отделанный золотом бархатный кафтан с высоким горлом и широкими обшлагами.

– Насколько я понял, – произнес Чендлер, – здесь триста двадцать миль. «Эстон мартин» сделает это за несколько часов, даже на трех колесах. Но все же давайте выедем пораньше, чтобы сэкономить время. Мы поедем через прекрасные места. А в Среднем Атласе поднимемся на высоту где-то около пяти тысяч футов. Я…

Он поднял голову и, удивленный, застыл с полуоткрытым ртом.

– Вы только поглядите туда, на Изобель. Она сейчас просто вылитая горбунья-волшебница из «Сказки о Золотом петушке».

Остальные трое устремили глаза на дверь. К ним не спеша двигалась Изобель. Она была в серебряном с зеленью парчовом кафтане без пояса. Висел он на ней, как балахон на огородном чучеле. Часть этого искрящегося великолепия волочилась по полу. Она помахала им издали своей сухонькой ручкой. Френки прыснула.

– Если бы у нее были черные волосы, я бы сказала, что это Малага, заколдованная злым волшебником.

– Тихо, ты, дурочка, она же может услышать. Он встал с восхищенной улыбкой.

– Это вы, Изобель? Я просто не верю своим глазам. Вы так сегодня хороши, так экзотичны, так… так роумантичны.

Она повернула к нему голову, не поворачивая туловища, так, что подбородок уперся ей в плечо.

– Благодарю вас, Чендлер. Как вы считаете, это для меня не слишком экстраугантно?

Чендлер покачал головой.

– Для вас, моя милая, ничего не может быть слишком экстраугантно.

Глава двадцатая

Изобель протянула свой бокал. Глазки ее были слегка затуманены.

– Иэн, дорогой. Ты такой большой, сильный. Налей мне еще.

Он взял у нее бокал и нетвердым шагом направился к столику с напитками. Взял одну бутылку виски. Рядом стояли еще две, нераспечатанные. Внизу, на полу валялась уже пустая. Когда он наполнил оба бокала, его сильно повело в сторону, и он расставил ноги пошире, чтобы сохранить равновесие. Доставить эти бокалы туда, где сидела Изобель, тоже было не простой задачей. Но он с ней справился, с грехом пополам, и наконец рухнул в кресло рядом. Изобель возлежала на диване, вытянув свои худые ноги. Она счастливо улыбалась.

– Иэн, если бы ты знал, как мне хорошо с тобой. Я все время ощущала себя такой одинокой без мужчины. А ты именно тот, кто мне нужен. С тобой можно поговорить, ты такой умный, с тобой так интересно.

Она взяла бокал и посмотрела его на свет. Чувствовалось, что она очень довольна ситуацией.

Наконец-то все пошло на лад. Три долгих дня эта старая ведьма Дайана не отходила от него ни на шаг. Но сегодня она почему-то не появилась. Иэн сказал, что у нее болит голова, но не захотел много об этом распространяться. Похоже, он был чертовски рад улизнуть из-под ее присмотра. Когда я, как всегда, предложила ему выпить у меня на посошок, его не пришлось долго уговаривать. В два счета он оказался здесь. Ну а на этот раз я все организовала лучше. В три часа (а может быть, в четыре?) позвонила Дайане. Сказала, что привела ее мужа к себе, кормлю обедом и пытаюсь привести в нормальное состояние. Я действительно скормила ему кучу бутербродов с копченым лососем. А который сейчас час? Она подняла руку и скосила глаза на часы. У, еще совсем рано – всего девять. Или, кажется, десять? Когда пьешь, время летит так быстро. Не знаю, как поступить: заказать еще бутербродов или, может быть, отправиться прямо в постель?