XIRTAM. Забыть Агренду - Александр Розов

— Так-так… А как, на ваш взгляд, можно заблокировать эти точки?

— Все точки? — уточнил Стэн.

— Нет, только наиболее значимые. Мелочь не интересует.

Стэн задумался, а потом слегка пожал плечами.

— Я не знаю, что следует считать критерием значимости. Во всяком случае, этот вопрос требует проработки, иначе заблокировав одну точку, мы рискуем получить вместо нее несколько новых, как это уже случилось в случае с Агрендой.

— Вы хотите сказать, — произнес Байгон, — что операция «Моральный аргумент» только усугубила проблему?

— Это за рамками моей компетенции, — ответил Стэн, — я не знаю, какую проблему там следовало решить. Я занимаюсь только выполнением задач, которые мне ставятся.

— Вы не понимаете общего смысла нашей работы? — удивился Байгон.

— Понимаю.

— И как вы его понимаете?

— Смысл в том, чтобы… — Стэн сделал паузу, — Поддерживать международный мир и безопасность, и с этой целью принимать эффективные коллективные меры для предотвращения и устранения угрозы миру и подавления актов агрессии или других нарушений мира.

— Но вы сейчас просто цитируете первый пункт Устава Объединенных наций!

— Да, мистер Байгон. Я обязан понимать общий смысл нашей работы именно так.

Представитель контрольной службы снова повернулся к шефу «Интерпол-2»

— Мистер Штомек, ваш сотрудник опять темнит.

— Стэн хорошо ориентируется в руководящих документах, — ответил шеф.

— Ладно., - сказал Байгон, — Вернемся от философии к практике. Стэн, вашего коллегу привезли с острова Эус, у него сотрясение мозга. Не опасное, к счастью. Вы в курсе?

— Да, мне уже сообщили.

— Вам сообщили. Хорошо. Я хотел приехать туда, на Эус и посмотреть все на месте в сопровождении этого вашего коллеги. Но, раз уж случилась неприятность, я решил несколько изменить свою программу, и приехал на Гваделупу. Как вы верно сказали, отсюда совсем недалеко до острова Сандиника: 40 километров на юг. ООН выбрала Сандинику для размещения резерва «голубых касок», которые, в критическом случае, поддержат контингент на Агренде. От Сандиники до Агренды 300 километров на юг. Скажите, Стэн, по-вашему, это разумный выбор базы резерва?

— Я не знаю, я там не был.

— Ну, что ж, — Байгон покивал головой, — тогда мы завтра вместе поедем, и посмотрим. Прилетит квартирмейстерский батальон «голубых касок», и надо проконтролировать начало работ по подготовке размещения миротворческого резерва. Мистер Штомек считает, что эту миссию мне нельзя выполнять без сопровождающего со специальным опытом, поскольку на Сандинике есть гнездо лерадистов.

— Кого? — переспросил Стэн.

— Лерадистов, агрендских эмигрантов, сторонников Лерадо, смещенного диктатора. Вы несколько минут назад сами назвали Сандинику, как одну из их точек… Я знаю, что на Сандинике даже до приезда лерадистов были бунтарские настроения. Они не случайно переименовали свой остров в честь левого террориста из Никарагуа.

Шеф «Интерпол-2» поднял руку и покачал ладонью влево — вправо.

— Вас дезинформировали, мистер Байгон. Революционер Аугусто Сандино не имеет к этому никакого отношения. Просто, Колумб открыл этот остров 3 ноября 1493 года, в воскресение, «Dominicus» по-испански. Но, поскольку сейчас там национальный язык английский, они калькировали название на английский манер «Sunday-nick», и, кстати, устранили путаницу с Доминиканской республикой — восточным Гаити.

— Нет, — отрезал Байгон, — я читал аналитический отчет. На Сандинике стабильно левый парламент, а отговорки о языке и устранении путаницы, это чтобы получать кредиты у Международного Фонда Реконструкции. Они даже не хотели размещать у себя резерв «голубых касок», но мы поставили это условием очередного транша кредита.

— Может быть, — заметил Стэн, — лучше было выбрать другую базу резерва?

Байгон быстро повернулся к нему, пристально глядя прямо в глаза.

— Вы же говорили, что не знаете Сандинику, а сейчас строите заключения.

— Я просто отреагировал на ваше сообщение.

— Заключения, — сказал Байгон, — вы будете строить завтра, на месте, когда мы сможем посмотреть на жителей, и на то, какова будет их реакция на прибытие квартирьерского батальона. А сейчас вернемся к Агренде, и к Хубо Лерадо, лидеру террористов. Как вы думаете, Стэн, кто персонально входит в ближний круг Лерадо и где сейчас их штаб?

— Ближний круг, я думаю, тот же, что и был до войны.

— До начала миротворческой гуманитарной операции, — поправил шеф «Интерпол-2».

— Да, конечно, — Стэн кивнул, отметив про себя, что если шеф настаивает на подобных формальностях, значит представитель КС ООН либо тупица, либо редкая сволочь. По рисунку разговора у Стэна тоже начало складываться такое ощущение.

— Надо быть аккуратнее в формулировках, — наставительно сказал Байгон (чем усилил указанное ощущение сходу раза в два).

— Да. Извините. Так вот, ближний круг Лерадо, вероятно, не изменился. Это верхушка военизированной полиции, включая верхушку волонтеров самообороны, кроме того, продвинутые национальные бизнесмены и несколько иностранных консультантов из партнерских регионов. Ориентировочный список есть в моем третьем рапорте.

— А штаб? — спросил Байгон, — где может находиться их штаб?

— Я думаю, что штаб мобильный, и отчасти сетевой, — ответил Стэн, — это не Пентагон. Отсутствует смысл собирать всех в кучу, да еще в каком-то постоянном месте.

— Значит, вы так думаете… — произнес Байгон и опять побарабанил по столу, — а наши параллельные информаторы сообщают: штаб есть, и находится в конкретном месте.

Тут Стэн, несмотря на свою отличную выдержку (впрочем, несколько перегруженную событиями последней декады), начал закипать.

— Мистер Байгон, если раздавать деньги шпикам-любителям, то они найдут вам и штаб Лерадо, и космодром инопланетян, и страну динозавров. Главное — деньги вперед.

— …Тем не менее, — продолжил представитель КС ООН, вынимая из дорогого кожаного портфеля серебристую папку с синей эмблемой, — я хочу, чтобы вы ознакомились.

— Нет! — Стэн быстро убрал руки за спину, — извините, но я не хочу оказаться в реестре подозреваемых, когда эта глупость с треском провалится.

— Какая глупость? — быстро переспросил Байгон.

— Любая, которая планируется на основе фэйка. Я не хочу знать, какая именно.

— Мистер Байгон, — вмешался шеф, — мой сотрудник в данном случае ведет себя вполне разумно, отказываясь от информации, которая не требуется для его работы.

— Ладно, — представитель КС ООН убрал папку назад в портфель, — тогда вот что, Стэн. Сейчас идите и отдохните, вы, вероятно, устали за эти дни на Агренде. Мы встретимся завтра в 8:00 на пристани около стоянки катеров-такси на Сандинику.

…

Через час. Бас-Тер (Гваделупа).

Бар в старом городе.

Стэн выбрал столик в углу под навесом, не столько из-за вида на море, сколько из-за несильного шума волн, достаточно хорошо перекрывавшего болтовню туристов за другими столиками. Бывают в жизни такие моменты, когда очень не хочется слышать человеческую речь. Надоело. Единственным исключением был бармен — но, его речь касалась исключительно полезных вещей, таких, как тартинки с сыром и фруктами, и ромового пунша. Получив эти вкусные вещи, Стэн абстрагировался от человеческого окружения, и стал слушать море. В горах на Агренде море было видно, но не слышно, слишком далеко. А здесь вот — в двух шагах волны шуршат о камни…

К середине кувшинчика с пуншем, настроение у Стэна выросло с исходной отметки «экстремально-хреновое» до отметки «условно-удовлетворительное». Теперь он мог вернуться к мыслям о рабочей ситуации спокойно и взвешенно. После недолгого и не особенно приятного общения с Байгоном, он вдруг понял то, что безуспешно пытался сформулировать в течении суток вынужденного безделья в горах Агренды, в лагере партизан капо Жоа Рулета, до переброски сюда, на Гваделупу. И ключом к решению послужил именно Байгон, который оказался не просто мудаком, а в каком-то смысле эталонным мудаком. В голове этого высокопоставленного бонзы ООН в образцовой пропорции содержались все те дурацкие представления о мире и мотивы деятельности, которые определяли поведение «больших боссов» (как говорил команданте Зим).

Стэн сделал несколько глотков пунша, прожевал тартинку и попробовал схематично представить себе финансово-политический Олимп, населенный такими Байгонами. К своему удивлению, он обнаружил, что это вовсе не сложно, и (вот что самое главное): получившаяся схема, или модель, объясняла все идиотские нелепости, одна за другой делавшиеся штабом Альянса и ООН в агрендской операции. Более того, Стэну стали понятны и те глупости, которые еще не сделаны, а только планируются, или даже не планируются, а будут планироваться людьми вроде Байгона в ближайшее время.