Дальний поход - Василий Сахаров

На развалинах двух зданий закрепилось человек двадцать пять, при автоматическом оружии и пяти ручных пулеметах, если судить по звукам выстрелов, самых обычных ПКМ. Против них более тысячи Внуков Зари, рассыпавшихся по молодому подлеску вокруг разъезда. Сколько времени люди смогут продержаться против сатанистов? Двадцать минут, при удаче, может быть даже полчаса. Немного. Чем мы можем им помочь? И так прикидывал, и эдак, и вывод всегда один — ничем. Мой отряд не в состоянии разомкнуть кольцо окружения вокруг местных воинов. Слишком незначительны наши силы, и открытого боя нам не вытянуть, а у сатанистов много огнестрельного оружия, на порядок больше, чем у Фиолетовых Ромбов, позавчера уничтоженных нами в Архангельском анклаве.

На мгновение, я отвлекся, опустил бинокль и посмотрел назад, на готовых к бою воинов отряда, засевших по опушке. Напряженные потные лица, грязная одежда и хорошо смазанное оружие. Все эти люди, за исключением офицеров и сержантов дипломатической миссии во главе с капитаном Мироновым, идут за мной на добровольных началах. Кто-то в отряде из-за денег, кто-то из-за идеи, а кому-то просто некуда было деться, а кроме как воевать он ничего больше не умеет. Мы все разные, но есть у нас и много общего, и среди всего прочего, самое основное — никто из нас не хочет умирать. Нет, я не могу послать своих воинов в самоубийственную атаку, а потому, простите меня солдаты Воронежа-45, но помощи вам не будет.

Определившись с тем, что пока мы ограничиваемся наблюдением, я поднял бинокль и снова посмотрел на поле. В этот момент, стоящий на одном колене рядом со мной Крепыш, полушепотом, как если бы враг был рядом, произнес:

— Мечник, по центру смотри. Геройские парни, уважаю таких.

Посмотреть было на что. Осажденные солдаты, все как один, одетые в униформу российской армии образца 2009-го года, пятнистый камуфляж, перешли в контратаку. Из зданий высыпало около пятнадцати человек и, поливая огнем все пространство вокруг себя из автоматов и пулеметов, они рванулись на сатанистов. Из-за слишком большого расстояния, лиц этих идущих на смерть людей было не разглядеть, а шум боя доносился в виде стрекотанья швейных машинок и хлопков взрывающихся гранат. Видимо, у попавших в ловушку бойцов заканчивались боеприпасы, и они решили не ждать рукопашной схватки.

«Вот и все», — подумал я, глядя на гибель солдат, которых по одному уничтожали снайпера и лучники сатанистов, и меня снова окликнул Крепыш:

— Смотри влево, там, где кустарник.

Я перевел бинокль на густые заросли колючего терновника, полукругом обхватывающих развалины зданий. Поначалу ничего не заметил, а присмотрелся и уловил шевеление кустов. Вокруг ни ветерка, ни даже намека на него, а пара высоких колючек чуть наклонилась и дрогнула. Конечно, может быть это мелкая пичужка, которую в бинокль просто не разглядишь, но, скорее всего, это человек, сумевший забраться в заросли и теперь пытающийся пересидеть бой.

— Думаешь, что это кто-то из солдат? — спросил я Крепыша.

— Скорее всего.

— Будет возможность, проверим.

Пока мы наблюдали за кустарником, бой окончился. Сатанисты одержали полную победу, захватили пятерых пленных, начали зачистку развалин, произвели сбор трофеев и занялись отрезанием ушей у убитых солдат. Часа два они оставались на разъезде. Однако в кустарник никто не полез, и была надежда на то, что спрятавшийся там человек, выживет.

Наконец, Внуки Зари покинули поле боя. Посланный вперед Лихой и две группы наших лучших разведчиков прошли по их следам и доложили, что сектанты стягиваются к поселку Грибановский в шести километрах от нас. Наверняка, на завтрашний день Звездные готовят наступление на Воронеж-45.

Раз так, значит этой ночью, нашему отряду придется действовать. Батальон гвардейского спецназа, который должен нам помочь, уже в пути. По рации Черепанов сообщил, что уже сегодня его роты перейдут на левый берег Дона в районе покинутой станицы Вешенской, а уже завтра минуют Шумилинскую и, через Старую Криушу направятся к Калачу. Зная, с какой скоростью продвигается батальон спецназа с небольшим конным обозом, до подхода гвардейцев нам было необходимо продержаться около десяти дней. При этом не просто просидеть в лесах, а сделать все возможное, чтобы ракетно-артиллерийская база Воронеж-45 устояла и не потеряла ни одного изделия из своих подземных бункеров.

После того как сектанты ушли к Грибановскому, мы вышли к разъезду. Начали прочесывать местность и, из кустов колючего терновника, вытащили трех раненых молодых солдат из гарнизона Воронежа-45. Двое были без сознания, слишком много крови они потеряли, а третий, несмотря на изувеченную пулями левую ногу и сломанные ребра, держался бодрячком и даже, хотел подорваться на гранате. Но ему доступно объяснили, что мы не сектанты и не враги, а совсем наоборот, друзья. Солдат самоубийцей не был, хотел жить и поверил нам. После того как у него отобрали гранату, мы с ними переговорили. Однако про свою родную базу он ничего рассказывать не хотел, ссылался на присягу и хранил военную тайну. Пытать его не стали, все же не враг, и все что у него получилось узнать, это то, что он военнослужащий в/ч 14254 ефрейтор Сидоров.

В итоге, ближе к вечеру, оказав раненым первую медицинскую помощь, мы отправили солдат за Борисоглебск, где в укромном месте, оставались наши лошади, излишки боеприпасов и десяток воинов. Сами же, собрались на военный совет. Надо было определиться с нашими дальнейшими действиями, и откладывать это дело в долгий ящик было нельзя. Хоть ефрейтор ничего и не сказал, но нам и так понятно, что уже к утру его база, на которой он, скорее всего, родился и вырос, будет атакована и падет.

— Ну, что, господа офицеры, у кого и какие идеи? — посмотрев на своих лейтенантов и капитана Миронова, расположившихся под дубком, откуда днем велось наблюдение за сражением, спросил я. — У сектантов три тысячи бойцов, из которых половина с огнестрельным оружием, а у нас, не считая раненых и лошадников во временном лагере, сто двадцать человек, грубо говоря, одна стрелковая рота.

— Надо атаковать противника, — сказал Миронов.

Все мои лейтенанты, на эти его слова только улыбнулись. Капитан предлагал самое очевидное без всякой конкретики. То, что сектантов надо атаковать, это и ежику понятно. Смысл вопроса в другом, как это сделать так, чтобы и самим уцелеть и Внуков Зари от Воронежа-45 отвлечь.

Вытащив из планшетки, которая лежала в моем рюкзаке, карту восточной части Воронежской области, самую подробную из тех, какую мы смогли найти, я раскинул ее на плащ-палатке между офицерами, и повторил свой вопрос относительно идей.

Предложения посыпались одно за другим:

— Пока оцепление вокруг Воронежа-45 еще слабое, надо прорваться к базе, соединиться с местными вооруженными формированиями и драться против сатанистов всем вместе, — предложил Игнач.

— Так, первая идея, — я мотнул головой. — Только вот, вряд ли местные жители ждут помощи и, скорее всего, они встретят нас как переодетых Внуков Зари, то есть подпустят поближе и расстреляют из всех имеющихся у них стволов.

— Ну, будем договариваться. Парламентеров пошлем и ефрейтора, которого сегодня спасли, — казак продолжал отстаивать свою точку зрения.

— Это время, Игнач. Не успеем сговориться, нас раздавят.

Следующим высказался Крепыш:

— Удар-отскок. Иного варианта не вижу. Сегодня в ночь пощипаем основные силы сатанистов, и отойдем. Они за нами, а их уже засада ждет, — лейтенант наклонился к карте, указал направление удара и путь для отхода: — Атакуем по Юго-Восточной железной дороге. В темноте она нам как ориентир послужит. В наглую, прорываемся через вражеский лагерь за Грибановским и, двигаясь на северо-запад, уходим на Жердевку. Мы с ними на равных, так что потаскаем сатанистов по лесам и долам, и на несколько дней от базы оттянем.

— Нормальная схема, сам об этом думал. Правда, есть минус. Если они отправят за нами три-четыре сотни бойцов, то нам придется возвращаться и обходить противника по дуге. В таком случае, не мы их сковываем, а они нас. Будем думать дальше.

На мгновение повисла тишина, и только сверчки, чувствующие приближение вечерней прохлады, завели свою монотонную нескладную песенку у лесного ручья неподалеку.

— Есть идея, — нарушив общее молчание, высказался Серый.

— Излагай, — я посмотрел на самого молодого из моих лейтенантов.

Серый, статный парень двадцати четырех лет, снял с бритой головы зеленую бандану, вытер ее шею, чуть прищурил глаза, еще мгновение, собираясь с мыслями, помолчал, и начал говорить:

— Все мы, за исключением капитана Миронова, знаем, что Лихой, — он кивнул в сторону разумного пса, отдыхающего неподалеку, — необычное животное, и он незаменимый разведчик.

— К чему это ты клонишь?

— К тому, что надо идти в ночной налет и уходить в сторону Жердевки, все как Крепыш предлагает. Но при этом, удар по сатанистам должен наноситься не наобум: наскочили, постреляли, разозлили врага и отошли. Надо бить в голову, в командиров, которые руководят всем войском. Лихой их почует, наведет на этих тварей основную штурмовую группу, мы их хватаем за шкирку и тянем за собой, а «крашеные морды», по любому должны за нами погнаться, и не отдельным отрядом, а всей толпой. Иерархи Звездного клана для них как папа римский для католиков, честь, совесть и воля ада в одном лице. Вы же помните, как мы Балана в Харьковской области взяли, так здесь ситуация такая же.