Серебряное небо - Мери Каммингс

— Мэри, положи на место.

Объяснять ничего не пришлось — она кивнула и торопливо сняла шарф; смуглые пальцы ласкающим движением разгладили тонкую ткань, перед тем как вернуть ее в полотняную обертку.

Что ж, им действительно были куда нужнее другие вещи.

На этот раз Лесли не стала выкладывать все подряд — вынимала лишь то, что, по ее разумению, ребятам было необходимо: пару футболок, длинную майку — девушка могла использовать ее вместо ночной рубашки; чуть поколебавшись, вынула моток некрашеной шерсти.

Куча отобранных товаров все росла, превысив уже стоимостью и крупку, и лапшу, и шкуры, но Лесли не находила в себе сил сказать: «Все, хватит!» Подумала, что лучше потом рассортировать эту кучу и забрать кое-что обратно — так, чтобы не оказаться в прогаре.

Но с другой стороны — что забрать? Нож в ножнах? Но у них на двоих, похоже, всего один нож, если сломается — будет плохо, без него здесь не прожить. Пластиковую мисочку с крышкой? Полотенце? Глиняный жирник? Патроны?

Наконец, когда девушка собралась переложить на угол стола кусок домотканого холста, паренек остановил ее:

— Мэри, пожалуй… пожалуй, хватит, — вопросительно взглянул на Лесли. — Наверное, мы и так слишком много набрали, мэм?

Она опустила глаза и нехотя кивнула.

— Ну пусть возьмет! — вмешался Джедай. — Как раз на юбку будет!

«Надо бы им еще трав дать, — подумала Лесли, — хотя бы самых простых: от кашля, от живота и от простуды».

— Что из этого, — паренек кивнул на отобранные вещи, — мы реально можем взять?

Лесли взглянула на него, на девушку — та стояла, напряженно притиснув к груди кулачки. По спине пробежали мурашки — настолько то, что она собиралась сказать, противоречило годами наработанным принципам, благодаря которым ей до сих пор удавалось выжить в этом мире. Она набрала побольше воздуха и выдохнула:

— Все! — повторила, четче и увереннее, чтобы отмести последние сомнения: — Вы можете взять все, — улыбнулась: — Через год-два буду в ваших краях, зайду — тогда и отдадите должок. А может, еще что-нибудь у меня купите.

— Правильно! — рявкнул Джедай. Хорошо, Лесли видела, что он собирается хлопнуть ее по спине, и приготовилась — но ощущение все равно было такое, будто дубиной огрели.

Пока она складывала в вещмешок свою «выручку» и убирала в рюкзак оставшиеся товары, ребятишки унесли принадлежащие теперь им вещи, оставив лишь пару пластиковых мисок с яркими крышками, которые девушка водрузила на полку.

От Лесли не укрылось, как Джедай тихонько добавил к этим вещам и тот самый кусок холста. Впрочем, он не особенно таился — знал, что она не станет спорить с ним на людях и забирать ткань обратно.

— Я сейчас мясо поставлю тушиться, — вернувшись, сказала девушка. Она улыбалась и уже не выглядела как готовая в любую секунду испуганно вспорхнуть птичка. — Вы ведь пообедаете с нами, правда?

Лесли покачала головой.

— Нам пора.

— Ну хоть лепешки возьмите! Они еще теплые!

— Лепешки — возьму, — она пошарила в рюкзаке, пытаясь найти чистую тряпочку, в которую можно было бы их завернуть. Увы, та оказалась почти на самом дне, чтобы добраться до нее, пришлось вытащить добрую половину вещей.

Отдав тряпицу девушке, Лесли со вздохом принялась упаковывать все обратно. Наконец снаружи остался лишь один мешок, с тканями из свадебного салона; она взяла его — и снова опустила на пол. Взглянула на девушку — на ее поношенную юбку и закинутые за спину черные блестящие косы.

Поворачивается, в руках — тряпочный сверток, улыбается… совсем еще ребенок…

— Вот, — подбежав, сказала она, — давайте мы их сверху положим, чтобы не помялись!

— Спасибо! — Лесли взяла лепешки, положила на стол и решительно запустила руку в мешок. Даже сквозь полотно бусинки удалось нащупать почти сразу. Пока она вытаскивала сверток, он раскрылся, и край переливчатой ткани выбился наружу.

— Вот, возьми, это тебе.

— Ой, что вы! — растерянно воскликнула девушка, даже на шаг отступила, но ее глаза не отрывались от шарфа.

— Бери-бери, — рассмеялась Лесли.

— Я не знал, что у тебя была дочь, — негромко заметил Джедай, когда дом с черепичной крышей остался позади.

— Да ее, можно сказать, и не было, — отозвалась Лесли. — Она всего несколько часов прожила, я ее даже ни разу не покормила, только на руках немного подержала, — удивилась самой себе: столько лет она об этой истории не вспоминала, а сейчас аж слезу сморгнуть пришлось.

С чего вдруг она так размякла, неужто из-за этих ребятишек?!

— Я не понял, почему они так испугались, когда ты догадалась, что девочка мусульманка? — словно угадав ее мысли, спросил Джедай.

— Потому что у мусульман женщины выходят замуж только за своих, — объяснила Лесли. — Если выяснится, что девушка связалась с иноверцем, это позор для всей семьи — настолько, что ее могут убить собственные братья или отец. И его, само собой, тоже. Поэтому ребятишки и сбежали подальше от дома.

— Как думаешь, справятся?

— Не знаю. Дом крепкий, патроны у них теперь есть…

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

За всю следующую неделю место, где можно было бы перезимовать, найти так и не удалось.

Один раз, правда, они наткнулись на развалины дома, но это были именно развалины — куча почерневших досок и битого стекла.

С запада почти все время дул сильный холодный ветер. Отрезав полосу от запасного одеяла, Лесли сшила себе и Джедаю шапки наподобие рыцарских подшлемников — чтобы спускались до самых плеч и защищали горло, но, несмотря на это, правая сторона лица к вечеру аж горела от холода.

Вокруг простиралась покрытая пожухлой травой и редким кустарником степь.

В этих краях Лесли уже бывала и знала, что в милях в восьмидесяти впереди начинается лес; хотелось добраться до него как можно быстрее — там и ветер этот проклятый наконец стихнет, и охота наверняка будет удачнее.

Пока что с охотой было плохо. Если раньше по пути ей обычно удавалось подстрелить несколько гремучек, то теперь змеи впали в спячку. Приходилось рано останавливаться на ночлег; пока Джедай разводил костер, Лесли с собаками уходила в степь в надежде добыть что-нибудь на ужин.

В основном ей попадались зайцы, да и то немного: если за вечер удавалось подстрелить двух-трех — это было удачей. Большую часть добычи Лесли отдавала собакам: теперь, когда вся мелкая живность попряталась, они уже не могли добывать себе еду сами.

Снег пошел, когда лес уже темной полоской завиднелся вдали. Сначала это были отдельные снежинки, прохладное прикосновение которых к лицу казалось чуть ли не ласкающим, потом сверху посыпались целые хлопья. Падая на землю, они таяли, на одежде задерживались дольше, приходилось счищать их рукой.

— Ну что — дотянешь до леса или здесь остановимся? — спросила Лесли; подошла взять с волокуши рюкзак, чтобы немного облегчить ношу Джедая.

— Не надо! — стиснув зубы, мотнул он головой. — Дотяну. Много там осталось?

— Мили четыре.

— Дотяну, — повторил он. Снег таял на его лице, стекая каплями, казалось, что оно покрыто потом. — Иди впереди.

Лесли пошла впереди, выбирая дорогу поровнее, без кочек. По тяжелому дыханию за спиной было ясно, что Джедай уже порядком вымотался, но она знала, что если спросить, он снова упрямо ответит: «Ничего, дотяну».

Снег постепенно переставал таять, тут и там появились белые островки. Они мало-помалу сливались друг с другом, пока вся земля не покрылась тонкой снежной пеленой. Лес был совсем близко, уже удавалось различить красноватые стволы сосен и кое-где заостренные темно-сизые верхушки елей.

Лесли притормозила и, когда Джедай поравнялся с ней, коснулась его руки.

— Уже скоро — меньше мили осталось.

Он молча кивнул.

Граница между лесом и степью прошла незаметно. Казалось, только что он стеной возвышался впереди — и вот уже их со всех сторон обступили деревья.

Ветер слабел с каждым пройденным шагом.

— Дошли… — хрипло выдохнул Джедай.

— Да, — кивнула Лесли. — Постой здесь, отдохни, я сейчас, — она чуть ли не бегом устремилась вперед, оглядываясь во все стороны, пока не нашла то, что искала.

Это была огромная голубая ель;[28] вершина ее скрывалась где-то за завесой падающего снега, но с Лесли было довольно и разлапистых ветвей, спускавшихся до самой земли. Она присела на корточки и щелкнула пальцами:

— Ала!

Под руку тут же подсунулась мохнатая спина. Стряхнув с нее снег, Лесли свободной рукой отвела в сторону одну из веток:

— Ну-ка, девочка, проверь, что там!

Собака подалась вперед и принюхалась, всунулась под ветки. Лесли, пока могла, продолжала держать руку у нее на холке — ни взъерошенной шерсти, ни рычания — и, когда Ала скрылась из виду, полезла следом.