Южная кровь - Владимир Григорьевич Колычев

– Да.

– Где она?

– В Ейске, у Алтайца подруга там, она приютила. Не убивать же…

– Думаю, убивать вас не будут. Но срок получишь, – надевая наручники на Яшу, сказал Родион.

Ну вот и разобрался он с ограблением. И даже деньги, возможно, нашел. Только вот невесело на душе. Не испытывал он к Скороковой сердечных чувств, но ощущение такое, как будто любимая девушка предала.

* * *

Детей нет, совместно нажитого имущества тоже, причина для развода простая и понятная, Майя за, Семен не против, и в суд идти не надо. Их развели в ЗАГСе, там же и печать в паспорт шлепнули.

– Ну все, свободен!.. – Майя кивком указала Семену на его машину.

Они стояли у фонтана, у которого фотографировались совсем недавно – он жених, она невеста. Сейчас их фотографировать никто не собирался.

– Можешь к своей Алевтиночке… Передачки ей носить! – хихикнула девушка.

– Можешь к своему Фомину! – буркнул Семен.

– Да к Фомину я бы с радостью…

Но Родион ее не звал. И Варшавин куда-то подевался. Как остался тогда в больнице, так больше и не появлялся.

– Ну, беги, если с радостью. Может, подавится?

– Кто, подавится? Фомин?! Ну ты молодец! Неблагодарный! Он твою сифилисную шкуру спас!.. Все, пошел! А то меня сейчас стошнит! – скривилась Майя.

– Сама пошла! – огрызнулся Гуляев.

Он направился к своей машине, на ходу выбросив вверх и в стороны руки. Дескать, свобода. Козел!..

Фомин действительно его спас. Варшавин всего лишь под подписку о невыезде выпустил, а Фомин настоящих преступников задержал и даже деньги нашел.

– Ну что, тебя можно поздравить?

Варшавин говорил негромко, но Майя чуть не подпрыгнула, услышав за спиной его голос.

– А подкрадываться обязательно? – недовольно спросила она, разворачиваясь к нему.

Варшавин выглядел как жених – белая сорочка, галстук, черный костюм. Неужели в ЗАГС собрался? Далеко ходить не надо.

– Ты должна знать, что я всегда рядом, – улыбнулся он.

– Ты не был рядом, ты где-то пропадал.

– Ждал, когда ты станешь свободной.

– Дождался.

– Послезавтра нам уже нужно быть на месте. Приказ подписан, пора принимать должность.

– Ты это серьезно?

– И про ЗАГС серьезно. Прямо сейчас в него отправимся!

Майя с удивлением думала о себе. Ей бы сейчас от радости прыгать, а она стоит как дура и глазами хлопает.

– Прямо сейчас?

– Ты готова?

– Хороший вопрос.

– И на него нужен хороший ответ. Еще раз спрашиваю, ты готова?

– В том-то и дело, что нет… Мне нужно немного подумать.

Сейчас Майя готова была только к тому, чтобы отругать себя. Варшавин мужчина хоть куда, и красивый, и богатый, замуж зовет, а она стоит и думает о Фомине, которому она и даром не нужна. Так и не посоветовалась она с ним, и перед выбором его не поставила. А надо спросить. Или хотя бы дать понять. Вдруг он скажет, что ему в этой жизни нужна только Майя!

– Ну думай! – отрезал Варшавин и повернулся к ней спиной.

Майя чувствовала напряжение в его мышцах, он ждал, когда она его остановит. А она молчала, глядя ему вслед. И он ушел… Может, оно и к лучшему.

* * *

Утятница с рагу еще теплая, а Леры нет, след ее уже простыл. Приготовила ужин, написала записку, и все. А в записке всего одно слово. «Прости!»

Номер ее телефона Родион набирал дрожащими от волнения пальцами. Он уже знал, что произошло, все-таки добился Варшавин своего, размыл фундамент под ней, не смогла она устоять перед ним. Но вдруг Варшавин тупо похитил ее?

Лера ответила почти сразу.

– Ты меня не простишь, я знаю. – Ее голос звучал на фоне шума, который издавали крутящиеся лопасти. Где-то рядом готовился к вылету вертолет.

– Ты с ним?

– А ты оставайся с Майей. Она тебя любит!..

– Да не надо мне!.. – крикнул он в трубку, но в ответ услышал короткие гудки.

Не смог он удержать свое счастье, не смог справиться с нависшим над ним злым роком. Лера оказалась слабой, а Варшавин – законченный подлец. И все договоренности с ним ничего не стоят. А раз так, то и ему нечего делать в этой чертовой глуши. В Москву надо, в пекло, под пули.

Родион открыл холодильник, достал из него запечатанную бутылку водки. Не было у него привычки выпивать за ужином, но на всякий пожарный беленькую держал. Но так пожар случился, сгорело все!..

* * *

Отец уже дома – в больницу идти не надо, мужа нет – угождать некому, но настроение все равно ни к черту. И дело даже не в двойке по «Агрохимии».

«Ленд Крузер» Майя на территории колледжа не оставляла, идиотов много, а гвоздей еще больше, хорошо, если просто колесо пробьют, а если слово матерное нацарапают. И Семен своих дружков придурочных мог на это дело подбить. Майя направлялась к стоянке у рынка. И если вдруг путь ей преградит Варшавин, плакать она не станет. Хотя и от радости не запрыгает.

Но дорогу преградила Скорокова, деловая, в форме, но невеселая.

– Что такое? – нахмурилась Майя.

– Ты домой? – неофициальным тоном обратилась к девушке лейтенант.

– Домой.

– Фомина любишь?

– Что?! – вскинулась Майя.

Она-то, конечно, влюблена, как та кошка, но это ее личное дело, и нечего к ней лезть.

– Спасать Фомина надо.

– В смысле спасать?

– Может, я ошибаюсь, но кажется, от него ушла жена.

– Как ушла? – изумилась Майя.

Новость вроде бы и невеселая, по правилам приличия она должна была изобразить скорбную мину, но губы сами по себе растянулись в счастливой улыбке. Ладно, жена ушла, куда важней, что Фомин ищет спасения в объятиях Майи.

– Фомин третий день в запое.

– Это плохо.

– Да уж ничего хорошего… Дома он, отправил меня за водкой.

– И что? – Майю охватило приятное волнение, но голос дрожал так, как будто ее трясло в лихорадке.

– Он меня в магазин, а я к тебе. Ты к нему пойдешь, тебе он больше обрадуется.

– Он так сказал? Что мне обрадуется?

– Я так думаю.

– А он что сказал?

– А он ничего не говорит. Только посылает. За водкой.

– Мне водку не продадут.

– Так я уже купила… Эй, о чем ты думаешь? Не хочешь, так и скажи!

– Я не хочу?!

В дом к Фомину Майя входила на дрожащих от волнения и даже гнущихся ногах. Что, если Скорокова жестоко разыграла ее? Она заходит такая с водкой, а в доме Лера, вот будет облом.

Но в доме находился только Фомин. Он лежал на диване, глядя в потолок, на столе сало нарезанное, хлеб, на полу пустые бутылки.