Закон Талиона (СИ) - Пригорский (Волков) Валентин Анатолькович

Ровно в десять сибарит вышел из гостиницы и направился к охраняемой автостоянке. Даже если бы Павел не предполагал за ним греха сговора с преступниками, он всё равно с первого взгляда почувствовал бы к адвокату отвращение: слишком холёный, с нижней губой — не переплюнешь, с походкой, каковую в воинских кругах называют педерастической. Че-ловек с такой внешностью по определению не может быть порядочным. Ну и хрен с ним!

Адвокат оказался мужиком деятельным. До обеда он успел побывать у нотариуса и в БэТэИ, зачем-то заскочил в Торгово-промышленную Палату, потом в офис "Уральский…", и сейчас направлялся в центр, вероятно в муниципальную администрацию. Пока ничего особенного. Рутина. И вдруг…

На Пашином запястье завибрировал мобильник: раз, два, три — три коротких зуммера. Полежаев моментально разобрался с направлением, перестроился в левый ряд и пошёл на разворот — адвокат пусть катится хоть в администрацию, хоть на Лысую гору — короткий сигнал означал повышенную срочность.

Паше, в отличие от Сухова, прежде не доводилось бывать во Владивостоке, поэтому друг и напарник, используя два свободных дня, усиленно натаскивал коллегу, чтобы тот хоть как-то ориентировался в незнакомом городе. За пару дней узнать город невозможно, но Павел был хорошим учеником, а Сухов — хорошим учителем. Главное, требовалось опреде-лить для экстренной встречи пяток точек на территории. Определили, изучили, закодирова-ли. Хитрец Сухов не только читал мысли, он ещё прозревал будущее, в чём Павел не раз убеждался. А, быть может, и не прозревал, а выстраивал, сообразно своему плану, что вряд ли легче. Остаётся лишь порадоваться, что такой умница числится в друзьях, а не…

— Бля!

"Мазда" уже минут десять катила в нужном направлении с максимально разрешённой скоростью, когда задрипанная "Тоёта" из левого ряда на обгоне круто вклинилась в транс-портный поток прямо перед Пашиным носом. Подрезала да вдобавок притормозила, будто нарочно подставляя задницу. Девяносто процентов водителей в такой ситуации бьют по тормозам, выворачивая руль влево, инстинктивно выбирая наименьшее зло — удар один хрен будет, но не такой разрушительный. Выворачивать нельзя! — по левой стороне их нагоняла какая-то борзая красная тачка, зато навстречу никого. До неизбежного столкновения остава-лись считанные доли секунды.

Выкручивая руль, Павел вместо тормоза выжал до упора педаль акселератора. "Не подведи, старуха!" То ли в соответствии с законами физики, то ли вопреки этим законам, заюзившую на влажном асфальте "старуху" выбросило на полосу встречного движения. Мимо с гудением пролетел борзый болид. Пробормотав: "К-козлы", — Паша аккуратно вер-нулся в свой ряд, не преминув мигнуть фарами вслед дурной "Тоёте", благо, гаишников по-близости не оказалось. Обошлось. Авария, пусть и мелкая, при любом раскладе — штука ма-лоприятная, а с учётом липовых прав и повышенной спешки, так вообще… Павел сосредо-точился на дороге. Дорога вела из города к участку пустующего побережья.

Ещё в самолёте, рассматривая карту, Павел перво-наперво обратил внимание на симпатичную особенность: город расположился на куске суши, вонзившемся острым зубом в залив Петра Великого. Тогда подумалось: наверное, в ясную погоду с какой-нибудь высокой точки можно любоваться противоположными берегами залива, на две трети опоясывающими мыс. Должно быть это красиво.

Память тысячи поколений сухопутных предков внедрила в сознание искони континен-тального жителя Полежаева безотчётную веру в незыблемость и бесконечность земли. Замк-нутые в твердь реки и озёра лишь поддерживали и усиливали эту веру. Но когда Павел, стоя на береговой кромке, посмотрел в даль, в разум вползло первобытное ощущение предела земли и предела жизни. И пусть учёные утверждают, что эта самая жизнь зародилась в воде, однако суровый океан совсем не походил на питательный бульон. Может, всему виной была пасмурная погода? Неуютно на продуваемом пронзительным ветром берегу. За спиной словно пощёлкивал непрерывно осыпающийся гравий, это стучал голыми ветками высокий кустарник, километровыми зарослями отсекавший окраинный посёлок от прибрежной полосы. Неуютно, безлюдно и, по правде — поразительно красиво! Сурово, дико и красиво! Безлюдность побережья парадоксально усугублялась дощатыми, обветшавшими и, видимо, заброшенными строениями-сараями, торчавшими на урезе воды.

Товарищ Сухов не зря выбрал это одичавшее место в качестве возможной точки для аварийного свидания. До посёлка бегал старенький автобус, то есть добраться до пригорода можно без привлечения личного транспортного средства, а дальше пешочком всего-ничего, и ты уже шагнул в другое измерение, где из живых существ одни лишь чайки, которым на тебя по большому…

Следуя в заданном направлении, "Мазда" обогнала пассажирский автобус, в жестяных недрах которого, скорее всего, трясся сейчас товарищ Сухов. Что побудило Фёдора назна-чить рандеву в столь отдалённом и глухом месте, Павел пока не знал, но решению коллеги доверял без колебаний. По оговорённому на этот случай плану, он должен был дождаться появления товарища, но не подходить к нему, а присмотреться к окружающим, ежели тако-вые появятся. А дальше…, дальше вариации на тему вариаций — сплошное творчество.

Дорога опустела, лишь далеко впереди маячила одинокая тачка, сильно похожая на ту задрипанную, что недавно так беспардонно подрезала "Мазду". На таком расстоянии не ра-зобрать, но если это та самая и никуда не свернула, значит, подставлялась нарочно — дорож-ные разводилы, не иначе. "Якорь им в глотку", — по-боцмански ругнулся Полежаев — бли-зость океана обязывала. Он мельком глянул в зеркало над ветровым стеклом — автобуса сза-ди не видно, застрял на очередной посадке-высадке. Нагонит. Уже совсем близко конечная остановка, там надо будет пристроиться в сторонке и подождать. Нормально.

За поворотом показалась площадка, где автобус обычно высаживает последних пасса-жиров и разворачивается. А это что? Памятная "Тоёта" торчала чуть ли не посередине пло-щадки, а её обшарпанный бок подпирала парочка крупноватых мальчиков в кожанах — "эки-паж машины боевой". Подпираемая машинка, судя по состоянию, побывала не в одном тан-ковом сражении, причём, ходила на таран. "Мальчикам" лет по тридцать, и рожи у них, мягко выражаясь, нехорошие. Ну, да бог с ними.

Павел, чтобы никому не мешать и не очень выставляться, отогнал свою машину в уго-лок, рядом с глухим забором, заглушил движок и, желая размять ноги, выбрался из-за руля. Он не смотрел в сторону битой "Тоёты" и на "мальчиков" возле неё, они ему были не инте-ресны, но краем глаза уловил движение.

— Эй, мужик!

Один рослый, с трёхдневной рыжеватой щетиной на морде, направлялся к "Мазде", поигрывая длинной цепочкой, с бренчащей на ней связкой ключей — движение руки, и цепь наматывалась на кулак, превращаясь в подобие кастета, обратное движение — шелестящая цепь раскручивалась, а ключи становились увесистым снарядом. Ловкий, чёрт, и мосластый, но запущенный: мешки под глазами, да и сами глаза нездоровые, мутные; жилистая шея, пожалуй, тонковата для такой крупной, наголо выбритой головы.

— Это вы мне?

Небритый "мальчик" нехорошо осклабился. Он видел перед собой хоть и широкопле-чего, но сутуловатого пятидесятилетнего дядьку с отвисшим животиком — лоха по жизни — такие роль и грим определил напарнику Сухов. Дылда, чувствуя себя хозяином, приближал-ся не спеша.

— Тебе, тебе, — жулик длинно сплюнул лоху под ноги, — ты, чайник херов, меня на трассе чуть седым не сделал. За моральный урон надо…

"Интересно, они сами по себе, или это каким-то боком связано с тревожным сигналом? Хотя, вряд ли, старичок мог сойти на любой промежуточной".

Паша, стремительно шагнув навстречу, с тяжёлым хлопком вбил кулак в брюхо небри-того. Тот, сохраняя на лице наглую ухмылку, сломался в поясе, выпуская воздух из всех от-верстий. Короткая куртка, задравшись, оголила белую, веснушчатую спину. Второй "маль-чуган", явно не ожидал такой прыти от пожилого пузатенького дядьки и замер с открытым ртом, но в драндулете сидел третий, по-видимому, старшой, обладавший лучшей реакцией. Он начал открывать дверцу, одновременно выдвигаясь наружу, намереваясь выпрыгнуть из автомобиля. Лучше бы он этого не делал. Оставив правую руку под корпусом обездвижен-ного дылды, Павел левой ухватился за широкий кожаный ремень, рывком оторвал тушу от земли и швырнул в распахнувшуюся дверь. Поистине цирковой трюк! Тяжёлое, согнутое почти под острым углом тело, врезалось в старшого, на короткое время оглушив его и капи-тально законопатив проём.