Контртеррор (СИ) - Валериев Игорь

Оттолкнувшись буквально всем телом от земли, поджимая под себя левую ногу, вновь принял стойку для стрельбы с колена и, разворачиваясь вслед за пролёткой, начал выцеливать извозчика. Тот, кстати, не оплошал и не растерялся. Об этом мне подсказала пуля, вспоровшая мне левый погон.

«Млять, кровь из носу, но час в день на тренировку надо находить, а то двигаться разучусь и совсем в штабную крысу превращусь. И прихлопнет меня какой-нибудь задохлик студент», – подумал я, опрокидываясь назад и принимая положение для стрельбы сидя с опорой на ладонь и локоть.

Так было удобнее стрелять снизу вверх, не боясь задеть прохожих, если не попаду в цель. Извозчик такими мыслями не заморачивался и успел выстрелить ещё два раза, прежде чем моя пуля пробила ему горло. Целился в руку, но… В общем, такая планида у этого человека – умереть молодым.

Поднявшись на ноги, быстро осмотрелся вокруг. Пролётка продолжалась двигаться уже без «водителя кобылы», который выпал из экипажа. Кроме него, на земле лежало ещё три человека. Представительный мужчина с профессорской бородкой покоился на боку, свернувшись в позе эмбриона и громко кричал, держась руками за пах. Женщине, одетой несколько провинциально, я уже и такое начал отличать, а также гимназисту повезло меньше. Хотя с какой стороны посмотреть, они хоть не мучились. Оба лежали на спине, уставившись в небо остановившимся взглядом. То, что они мертвы, мне стало ясно с первого взгляда.

– Внимание! – громко прокричал я, перекрывая шум, стоявший вокруг. – Я подполковник Аленин-Зейский. На меня было совершено покушение террористами-революционерами. Прошу всех сохранять спокойствие, и если среди прохожих есть кто-то с медицинским образованием, окажите раненому помощь.

Мои слова подействовали мало, поэтому пришлось ещё раз обораться, призывая к спокойствию и прекращению паники. Убедившись, что образовавшая толпа начала успокаиваться, а рядом раздались свистки то ли дворников, то ли городовых, бросился к остановившейся пролётке. Там ещё оставались две террористки с оружием, одна из которых точно только ранена. Подбежав к экипажу, убедился, что обе женщины живы и находятся без сознания.

Засунув наган в кобуру, первым делом переложил пистолеты с пола пролётки на козлы. Кучер, которого бегло осмотрел по дороге, ещё хрипел, но жить ему оставалось несколько минут, а может быть и секунд. Забравшись в повозку начал осматривать женщин более внимательно, думая о том, что же делать?! Симпатяжке от меня прилетело в грудь и, видимо, началось легочное кровотечение, так как при каждом выдохе у неё на губах начинала пузыриться кровь.

«Млять, если не оказать срочной помощи, то не жилец. А у меня с собой даже индивидуального пакета нет. Извини, девочка, но „язык“ для меня важнее», – подумал я, переводя взгляд на другую террористку и начиная расстёгивать на ней пальто.

Добравшись до раны, определил, что пуля вернее всего перебила ключицу и у девушки болевой шок.

– Что с ними? – услышал я вопрос, заданный уверенным мужским голосом.

Подняв голову и выпрямляясь, увидел стоящую рядом почти такую же пролётку, в которой на пассажирском месте находился мужчина лет тридцати-тридцати пяти, одетый по последней светской моде Санкт-Петербурга. На облучке экипажа сидел яркий представитель столичных извозчиков. Я встретился глазами с человеком, задавшим вопрос, и понял, почему вчера заговорила моя чуйка.

Это был он – «товарищ Пётр», специалист по закладке фугаса и его подрыву, побывавший у Езерской и передавший ей схему минирования и инструкции для теоретической подготовки будущих подрывников. Именно его шесть возможных обликов нарисовал Куликов. Его-то я вчера во время прогулки дважды зафиксировал боковым зрением, но расслабленный общением с женой, не смог идентифицировать, а подсознание сработало.

Видимо, что-то в моём взгляде изменилось. «Товарищ Пётр» усмехнулся, и я увидел, как над саквояжем, который лежал у него на коленях, появился ствол револьвера. Время замедлилось. Понимая, что до нагана в кобуре я не успеваю дотянуться, сунул руку за пазуху к малютке «Tue-Tue», одновременно разворачивая тело, чтобы открыть огонь прямо через бекешу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Выстрелы раздались практически одновременно. Во лбу противника образовалось не предусмотренное человеческой физиологией отверстие, его пуля окончательно оторвала мне повреждённый погон и, судя по резкой боли в плече, до моей плоти она также добралась.

Извозчик свалился с облучка и что-то начал орать, закрыв голову руками, но продолжая ими держать вожжи. Я с трудом слез с пролётки и, прислонившись спиной к козлам, закрыл глаза.

Глава 14. Кто виноват?

– Господин полковник, богиня Фортуна сегодня явно благоволит Вам, – услышав эту фразу, я открыл глаза.

Передо мной стоял штабс-капитан в форме лейб-гвардии Преображенского полка, который протягивал мне мою фуражку, показывая на отверстие в тулье точно над адамовой головой.

– Благодарю, господин капитан, – произнёс я, взяв фуражку.

Посмотрев на два отверстия от пули и вспомнив, как всколыхнулись волосы на макушке после выстрела, провёл по голове рукой. Посмотрел на ладонь, крови не было. Облегчённо вздохнув, надел фуражку.

– Ещё раз благодарю, господин капитан. Действительно, удача меня сегодня не оставила.

– Позвольте представиться, штабс-капитан Дрентельн Александр Александрович, командир роты Преображенского полка. Невольно стал свидетелем нападения на вас. Искренне восхищён Вашими действиями. Это было что-то удивительное.

– Спасибо, Александр Александрович. Я Генерального штаба подполковник Аленин-Зейский Тимофей Васильевич. Хотел бы попросить Вас об услуге.

– Всё, что в моих силах, господин полковник.

– Я попрошу Вас как можно быстрее добраться до Зимнего дворца и до дежурного Дворцового Гренадёра. Попросите его вызвать генерала Ширинкина. Евгению Никифоровичу расскажите о том, что здесь случилось и передайте просьбу срочно прислать сюда ко мне трёх мушкетёров, – я сделал паузу, умолкнувшая чуйка, снова начала подавать признаки жизни. – И ещё попросите генерала, чтобы он присмотрел за гасконцем.

Глядя на то, как округлились от удивления глаза штабс-капитана, подумал: «Надеюсь, Евгений Никифорович сообразит, что гасконец – это любезный штабс-капитан Дрентельн. Как-то он быстро на контакт со мной пошёл. Вон несколько офицеров стоят, даже один подполковник, но никто из них пообщаться со мной не торопится. Может это и паранойя. Но лучше перестраховаться».

– Это какой-то шифр, господин полковник? – наконец-то, справившись с удивлением, смог спросить Дрентельн.

– Да, господин капитан. Начальник Дворцовой полиции всё поймёт. Я очень на Вас надеюсь.

– Я всё понял. Разрешите исполнять?! – Александр Александрович несколько шутливо принял стойку смирно.

– Исполняйте, господин капитан, – с улыбкой на лице я козырнул ему.

Не успел штабс-капитан отойти от меня, как до нас добрался городовой и дворник. Ну вот и подкрепление прибыло. Дворника, дав ему рубль на извозчика, сразу же отправил в ближайший околоток за надзирателем и судебным следователем.

Потом был быстрый опрос кучера «товарища Петра», который клялся и богом, и всеми святыми, что тот его нанял несколько минут назад. И он к террористам, которые в его высокоблагородия стреляют, абсолютно не причастен. Пришлось временно поверить, так как он был нужен.

В общем, городовой вместе с кучером повезли двух раненых террористок в Александринскую женскую больницу, расположенную на Надеждинской улице. От Казанского моста через Екатерининский канал[11], до которого я чуть-чуть не дошёл, до этой больницы было ближе всего. И была надежда, что и симпатяжку довезут живой. Как смог, используя бельё самих же террористок, что-то в виде повязок с тампонами на раны я им быстренько наложил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Городовой так же должен был осуществлять потом в больнице охрану барышень и кучера, пока туда не прибудут либо сотрудники Дворцовой полиции, либо охранного отделения. Я же остался рядом с пролёткой, в которой находился труп «товарища Петра», а также браунинги барышень и револьвер кучера.