Порок сердца - Антон Соя

За несколько месяцев до родов мы прекратили видеться, и поэтому Паня был просто счастлив, когда я пришла к нему домой исповедаться. Домой, чтобы исповедь не превратилась в наше обычное святотатство. В первый раз в жизни священник понадобился мне по назначению. Я ужасно боялась идти, но еще больше боялась de la muerte[44], и мне очень нужна была его поддержка, доброе мудрое слово. Ну и чем все закончилось? Хотя нет, не закончилось, все будет хорошо, где-нибудь через год. Но не для попадьи. Серая мышка должна умереть. Она оказалась куда проницательней Павлова и внимательно следила за нашими с Паней играми. Ее ума хватило, чтоб не раздувать скандал, она тупо ждала, когда я наиграюсь и оставлю их в покое. Муж был для нее всем. Мудрая мышка сублимировала ревность в тайное подражание мне. Развратная соперница стала ее фетишем. А может, поп заставил ее играть в меня, а ей понравилось? Теперь это их семейная тайна.

За восемь лет Паня раздался, стал солиднее, борода лопатой — настоящий поп. Когда я приехала к нему Катей и слушала его басни, его глаза просто лучились добротой и силой. В них было все, кроме так любимых мной страха и желания. Когда три дня назад мы собрались у него на судилище, он даже ни разу не посмотрел мне в глаза, только держал за плечи свою серую мышку. Я знаю, почему он прятал глаза, в них остался только страх. Не бойся, Паня, никто не узнает нашу тайну, ведь это ты привез меня в больницу, уговорил Бога и Григория дать мне новую жизнь и восемь лет хранил тайну. Я отплачу тебе добром, но мышка должна умереть. Так нужно, так хочет Бог.

Ведь он вернул мне память и подсказал, что делать. В первую очередь нужно было разобраться с наследством дона Адриано, мало ли кто там за восемь лет порылся. Я залезла в Гришину заначку на новый «мерс», сняла деньги с павловского счета, наняла по газете частного детектива и отправила в Коламск. Как выяснил Сергей, все было в порядке, бумаги лежали у городского нотариуса, мне даже сделали цветную копию. И за все это время, только одна тварь претендовала на родство с Папагеном — попадья Ольга. О, это был приятный сюрприз — теперь я могла убить всех зайцев. Мне нужно было снять перед Испанией с себя все старые грехи, избавиться от нелепой соперницы и подстраховаться с Паней — он знал больше всех. Особенно меня забавляла ситуация с Катиным сердцем. Я просчитала ее сама, но неизвестные мне подробности той фантастической ночи будоражили мою фантазию. Да и работа хирурга с моим лицом впечатляла. Я прямо не могла оторваться от зеркала первые дни, после возврата памяти. Видеть в зеркале Катю и знать, что ее нет, — это было волшебно, просто perfectoP Спасибо, сестренки!

Сергей занялся поиском компромата на Ольгу, я же в первую очередь решила вытащить Павлова. Он был нужен мне для окончательной партии, да и не могла сука спокойно жить, пока ее хозяин сидит за ее убийство. С легкостью нашла по телефонной книге мерзавца-прокурора. Он за восемь лет смело продвинулся по карьерной лестнице, поэтому его совсем не обрадовало появление тени из прошлого с разговорами о хорошо припрятанной кассете с нашими милыми шалостями. Как же он обрадованно пропотел, когда узнал, что от него требуется. Всего-то, сказал он, через два-три месяца жди. Но это последняя услуга. Иначе сама понимаешь. Ну да, я-то понимаю, а прокурор вряд ли. Мой адрес — коламское кладбище, Кленовая аллея, место семь. Милости просим в гости.

Тем временем Сергей порадовал меня забавным хобби нашей подопечной. Оказалось, что серая мышка, уложив своих дочерей, любит в гордом одиночестве одеваться точь-в-точь, как я восемь лет назад, — черное пальто, платок и очки-киски — и разыгрывать пред зеркалом сцены со стриптизом, при этом грязно ругаться и называть себя Леной. Н-да, вот такая вот извращенка, хотя в глубине души мне было приятно, что у меня в Коламске есть верная фанатка. Сергей прижал Ольгу и компроматом вынудил ее играть на нашей стороне. Мы убедили ее в том, что завещание было фэйком, шуткой Папагена, мечтающего о внуке, при этом ей продемонстрировали официальное письмо от испанского консула с опровержением существования подобных событий, лиц и документов. Письмо написала я, остальное дело техники и денег. Ошеломленной многодетной жертве обмана испанских жуликов было предложено взять на себя смерть Кати, а также явить всем подлинные страницы ее дневника, которые я накатала за два дня под впечатлением поездки в Коламск и ложной Катиной памяти. В противном случае мы грозились обнародовать ее грязные фото в коламской прессе. Ольге было некуда деваться, и мы стали ждать Павлова. Белка дала ему и рассказала о моем странном приезде, к тому же он обнаружил пропажу денег со счета, который знала только я, в бую он помчался к Пане, тот рассказал ему все, кроме моего адреса, который ему благополучно подсунула в карман Ольга.

Остальное прошло бы как по нотам, если б проклятый уголовник не устроил светопредставление с лифтом. Я так испугалась, что чуть действительно не поверила в то, что я Катя. Хорошо, что Павлов такой сентиментальный.

Кстати, а не Ольга ли восемь лет назад написала Павлову злополучную анонимку о моих изменах и мнимом отцовстве? Испугалась сцены с мужем и, решив, что я разобью их семейную идиллию, решила сыграть по своим правилам. Вот еще один повод для смерти серой мышки.

Ой как звенит голова, хотя нет, похоже, это звонок в дверь.

ГЛАВА 9

Квартира Дроздецких. Спальня Лены-Кати 17.01.2007 13:00

Из транса Лену вывел звонок в дверь, но она и не думала пойти открыть, только поплотнее закрыла уши ладонями. Звонок настойчиво повторился, Лена закуталась в халат и нехотя вышла в прихожую.

— Что за черт. Кого несет в час дня?

Но трель не прекращалась. На пороге стояла сияющая Виктория:

— Привет соседка! В дом-то пустишь?

— Вика?! Что случилось? — Лена посторонилась, чтобы пропустить гостью.

Та быстро обошла стороной удивленную хозяйку, сняла и повесила на вешалку дубленку, не выпуская из рук сумки, стянула ботинки и прошла без приглашения в спальню. Молча поставила сумку на трюмо и неторопливо начала что-то доставать из нее. Отвечая на повисший вопрос, она обернулась к Лене.

— Что еще может случиться? Устроила ты нам, а особенно себе такую нервотрепку своими разоблачениями.

Лена подошла к кровати:

— Вик, ты если поболтать, то, может, в другой раз, я неважно себя чувствую.

— Вот поэтому-то я и здесь. Гриша мне позвонил, попросил сделать тебе укольчик, сказал, что ты уже три дня не спишь после лекарства.

— Да? Что-то он меня не предупредил. — Лену задела навязчивость ситуации. — Да, не сплю и еще с собой разговариваю, но это нормально. Что за укол?

— А ерундовый укольчик, — Вика тем временем достала ампулу, ловко ее вскрыла и набирала лекарство в шприц, — Гриша по-соседски попросил, вот я уже и шприц набрала, ты ложись поудобней, расслабься.

— Расслабься? — Лену пугало такое участие со стороны старшей сестры. — Надо бы Грише позвонить. — И она потянулась к трюмо за мобильным телефоном.

— Вот и позвони, — говоря это, Виктория ловким уверенным движением воткнула шприц Лене в бедро и ввела лекарство.

От неожиданности Лена замерла, удивленно глядя на Вику. Да так и застыла. Вика очень осторожно усадила Лену на кровать, уложила поудобнее и накрыла одеялом. В этот момент заиграла мелодия мобильника, Вика взяла его и сказала:

— Да, милый, все нормально, — после чего отключила телефон и повернулась к Лене. — Ой зрачки-то какие. Лена, мне столько тебе нужно рассказать. Слушай внимательно, я присяду с твоего позволения.

Я же обещала тебя расслабить. Видишь, все твои мышцы расслабились, даже Катина, сердце ведь тоже мышца. Я всегда выполняю обещания и, как добрая фея, начну с хороших новостей.

С чего бы начать… Первая хорошая новость — тебя подло обманули с завещанием. Этот твой консул просто пройдоха, хотел захапать наши денежки. Но мои знакомые юристы все проверили: деньги на месте, вилла стоит, море шепчет. Вторая новость семейная, тоже хорошая. Ольга опять беременна. Я заставила ее вчера сходить на УЗИ. Мальчишке всего три месяца, но у него уже есть пиписька — тебе бы понравилась. Порадуйся за сестру. Я хочу открыть тебе секрет — ты всегда мне была симпатична, а сейчас я прямо люблю тебя, Лена. Без тебя я в жизни не узнала бы про это наследство, потому что отца никогда не видела. От матери знала, только, что он мерзавец, бабник и неудачник, что может быть хуже? В ваш родной Коламск, к бабушке маманя меня в детстве не пускала, говорила, что у меня аллергия на провинциальный климат. Фамилию Сальваторес я увидела в шестнадцать лет в свидетельстве о рождении и тут же поменяла на привычную по школе, мамину. Так что, естественно, я не поехала к Папагену в больницу, когда он позвонил. Сказала матери, и она поведала мне, как в начале своей карьеры она вытащила в Москву друга — талантливого хореографа, — как он поставил ей танец и заделал ей меня. Как она вышла за него на девятом месяце и прямо на свадьбе застукала его в туалете с лучшей подругой. Закрываться надо! Так что наш отец был женат на моей матери ровно один день. На следующий он вернулся в Коламск, мать подала на развод и вычеркнула его из нашей жизни. Кстати, из тюрьмы его вытащила тоже моя мать — народная артистка, сказала: «Он, конечно, блядун из блядунов, но не педофил» — и помогла ему в последний раз. А вот бабуля его любила и даже в тайне от мамы отвела к нему Женьку. За что и получила от нее на орехи, да только поздно. Папаша успел сделать из сына моей мамы свою копию — танцующий член. Такая вот ирония судьбы. Мы ж теперь одна семья, ты все должна про нас знать. Хотя даже если бы Папаген сказал мне про наследство, ничего, кроме разочарования, это мне бы не принесло. Я ж не могу родить — внематочная беременность убила во мне мать. Ты и тут мне помогла, нашла мне новую замечательную сестру. Мы с ней обо всем договорились. Ольга родит мальчика, получит половину денег. Я уверена, что они с Паней потратят их на благое дело, сиротский приют, например. А я со второй половиной поеду в Испанию. С любимым братом. Там же нас никто не знает и никто не помешает нам любить друг друга. И дети у нас есть готовые — все благодаря тебе. Я думаю, что Григорий отдаст нам Анечку, найду доводы, он же не враг ребенку.