Сумерки - Дин Кунц

С помощью видений она может представить дело таким образом, что это господь повелевает совершать то, что на самом деле угодно ей, чему можно бы и не подчиниться, усомнись кто-нибудь в божественном происхождении этих приказов.

– Но если допустить, что она истинно верующий человек, – сказал Генри, – как же она оправдывает для себя такое надувательство?

– О-о, это очень просто, – сказал психотерапевт, отвлекаясь от картины дождливого февральского утра. – В собственных глазах она может оправдаться, уговаривая себя, что говорит людям то, что бог непременно передал бы ей, если бы и вправду являлся ей в видениях. И второе возможное объяснение: она действительно видит бога и внимает ему – и это куда более серьезно.

– Ты хочешь сказать, она видит его в буквальном смысле? – недоумевая спросил Чарли.

– Ни в коем случае, – Бу махнул пухлой рукой. Он был агностик и не чужд атеизма. Он не раз говорил Чарли, что, судя по тому, в каком жалком состоянии пребывает мир, у бога, должно быть, продолжительные вакации где-нибудь в Албании, на Таити или в другом удаленном уголке Вселенной, куда последние новости не доходят. – Я действительно имею в виду, что она видит и слышит бога, но, разумеется, все это лишь плод ее больного воображения. У больных психозом, особенно в запущенной форме, нередки галлюцинации, которые могут быть и религиозной природы. Но я не мог и предположить, что Грейс зашла так далеко и окончательно свихнулась.

– Она зашла так далеко, что туда даже рельсы не проложены, – сказал Чарли.

Бу засмеялся, хотя и не так непринужденно, как хотелось бы Чарли, но все же это было лучше той мрачной задумчивости, от которой Чарли было не по себе. Что касалось работы, Буту была несвойственна какая-либо претенциозность, и он не изображал из себя святошу; слово «чокнутый» звучало в его устах так же привычно, как «психическое расстройство».

– Но если у Грейс совершенно отказали тормоза, значит, есть что-то, что не поддается объяснению, – сказал Бут.

Чарли обратился к Генри:

– Он обожает все объяснять. Прирожденный педант.

Он объяснит тебе все про пиво, пока ты будешь допивать свою кружку. Только не проси его объяснить, в чем смысл жизни, иначе нам не выйти отсюда до самой пенсии.

Бут сохранял необычайную серьезность.

– Сейчас меня занимает отнюдь не смысл жизни, – сказал он. – Допустим, что Грейс действительно свихнулась – это похоже на правду. Но если она в самом деле верит в этот бред насчет Антихриста и не остановится перед убийством невинного ребенка, значит, у нее все признаки параноидальной шизофрении на фоне апокалиптических галлюцинаций и мании величия. Однако трудно вообразить, чтобы кто-то, находясь в таком состоянии, мог оставаться служителем культа и руководить деятельностью секты.

– Может быть, сектой заправляет кто-то другой, – предположил Генри, – а она лишь своеобразный символ, который кто-то ловко использует.

Бут скептически покачал головой:

– Параноидального шизофреника чертовски сложно использовать таким образом. Эти люди слишком непредсказуемы. Но если она обратилась к насилию и начала действовать, исходя из своих светопреставленческих пророчеств, ей совсем необязательно быть сумасшедшей. Тому может быть другое объяснение.

– Например? – спросил Чарли.

– Например?… Возможно, ее последователи разочаровались в ней, или в секте возникли центробежные тенденции, и она решила прибегнуть к решительным мерам, чтобы дать пастве новый заряд энтузиазма и веры.

– Нет, – сказал Чарли, – у нее определенно не все дома. – И он рассказал Буту о неприятном визите к Грейс.

Для Бута это прозвучало как гром среди ясного неба.

– Неужели она действительно вгоняла гвозди в ладони?

– Ну, при этом мы не присутствовали, – признал Чарли, – Может, ей и помогал кто-то из соратников, который держал молоток. Но наверняка не без ее ведома.

Бу переменил положение, и кресло под ним заскрипело.

– Возможно и другое. Самопроизвольное образование крестных стигмат на ладонях и ступнях у страдающих психозами на фоне религиозного бреда преследования – явление редкое, но к разряду неслыханных его не отнесешь, – сказал Бут.

Услышав это, Генри Рэнкин был потрясен:

– Что вы хотите сказать – что они настоящие? Что это…, божьих рук дело?

– О нет, я вовсе не имел в виду, что это подлинные крестные знамения или что-то в этом роде. Бог здесь ни при чем.

– Ты меня успокоил, – сказал Чарли. – А то я уже испугался, что ты ударился в мистику. А чего я от тебя никогда не ожидал, так это того, что ты ударишься в мистику или станешь солистом балета.

Однако печать тревоги не сходила с лица толстого доктора.

– Боже мой, Бу, я и так уже боюсь. Но если ситуация представляется настолько тревожной тебе, тогда мне следовало быть вдвое больше напуганным, – сказал Чарли.

– Я в самом деле встревожен, – продолжал Бут. – Что касается феномена стигмат, существуют свидетельства того, что, находясь в состоянии мессианской экзальтации, больной такой формой психоза может воздействовать на свое тело…, на структуру тканей…, воздействовать почти на уровне подсознания, чему в современной медицине нет объяснения. Это сродни тому, как индусы ходят по раскаленным углям или лежат на гвоздях, избегая травм за счет одной концентрации воли. Раны Грейс могут быть обратной стороной той же медали.

Генри, который во всем полагался на здравый смысл, порядок и предсказуемость и считал, что устройство вселенной должно отличаться такой же безупречной аккуратностью, какая царит в его шкафу для белья, был явно выбит из колеи разговорами о непостижимых возможностях психики.

– Они что же, могут вызывать у себя кровотечение, просто подумав об этом? – ошарашенно спросил он.

– Очевидно, им даже не обязательно думать об этом, по крайней мере, это происходит не на уровне сознания, – пытался объяснить Бут. – Стигматы образуются в результате сильного подсознательного желания стать религиозной фигурой или символом, объектом поклонения, стать чем-то большим собственной самости, частью космоса. – Он сложил руки на огромном животе. – Что вам, например, известно о так называемом чуде при Фатиме?

– Почти ничего, – ответил Чарли.

Генри добавил:

– Тысячи людей видели явление Святой Девы Марии в тех местах. В двадцатые, по-моему, годы этого века.

– Одно из двух: или это удивительное сошествие на землю обожествляемого существа, или невероятный случай массовой истерии или самовнушения, – сказал Бут, явно склоняясь в пользу второй версии. – Сотни людей свидетельствовали о том, что видели Деву Марию, и описывали возникшее в этот момент зарево на небе, сиявшее всеми цветами радуги. Среди огромной толпы у двоих образовались крестные стигматы, у какого-то мужчины начали кровоточить ладони, а у одной из женщин на ступнях появились отметины от гвоздей. Несколько человек заявляли, что обнаружили микроскопические проколы на лбу и голове, словно оставленные терновым венцом. Документально подтвержден случай, когда один из свидетелей плакал кровавыми слезами, причем в ходе последующего медицинского осмотра не было обнаружено никакого повреждения глаз, что могло бы послужить причиной кровотечения. Короче говоря, область психики во многом остается белым пятном. Там, – и он многозначительно постучал пальцами по голове, – скрыты такие тайны, которые нам, возможно, не дано раскрыть никогда.