Майя: Форс-минор - Бодхи

Она явно испытывала затруднения после того, как я отшила ее спутника, вероятно мужа. Отшить в свою очередь меня у нее не хватало смелости, но и продолжать беседу ей уже не хотелось. Она тревожно взглянула на Андрея, ища поддержки, но тот так опешил от моего поведения, что побагровел и не мог выдавить ни слова. Она поняла, что пропала, и со страданием на лице могильной интонацией произнесла:

— Да.

— О чем же вы с ним общались? Вы знаете хинди?

— Нет.

— А он не говорит на английском… Ну хорошо, допустим, вам и бессловесного общения достаточно, чтобы понять, что за человек перед вами, но почему вы так уверены в том, что он не испытывает негативных эмоций? Я вот только что видела, что он испытал сильное недовольство, когда я его остановила.

— Вероятно, Вы помешали ему.

— То есть Вы считаете, что если я помешала, то и просветленный может разозлиться?

— Нет, Вы меня не так поняли… Конечно, он был недоволен, потому что Ваш поступок — это … это, извините, некрасивый поступок… Но у него не такие негативные эмоции, какие у нас с вами, и неправильно сравнивать Его с собой.

— Вот как? А какие же у него, интересно, негативные эмоции? Что вам об этом известно?

— Лариса, пойдем, что ты с ней разговариваешь, посмотри на нее, она невменяемая…

Получив, наконец, необходимый толчок и скривив лицо в виноватой улыбке, она попятилась назад, неловко развернулась и исчезла из моего поля зрения.

С этим боевым настроем я двинулась дальше, предвкушая завтрашнюю встречу, на которой собиралась поставить все точки над «i». Я хорошо помнила самую первую историю противостояния одному московскому «гуру», вокруг которого крутятся слухи, легенды, толпы почитателей, влюбленных девочек, журналистов, — короче, типичный набор явлений, сопровождающих каждую громкую и нестандартную личность.

На протяжении двух лет я и сама была влюблена в этого гуру, — влюблена не как в мужчину, а как в учителя.

Он рассказывал о мире сновидений и астральном теле так непринужденно, как заядлый путешественник говорит о той стране, в которой прожил особенно долго. Он был лично знаком с Кастанедой, Ошо и Мантаком Чиа, проводил семинары в разных странах мира, долгое время жил в Индии и получил там посвящение и «признание» авторитетных современных учителей. Сейчас я не знаю, что из этого было на самом деле, а что было одним из звеньев его коммерческого проекта, но тогда я свято верила во все, и каждая деталь его личной истории вызывала у меня неподдельный восторг.

Целый год мне потребовался на то, чтобы решиться наконец подойти к нему после лекции и задать вопрос. На лекции тоже можно было задавать вопросы, но в виде записок, которые текли к нему через ряды рук и скапливались большой кипой около ног. Он не успевал отвечать на все вопросы за час лекции, поэтому произвольно выбирал из кипы счастливый клочок бумажки, читая его сначала про себя, выбирая — отвечать или нет. Таким образом шанс получить ответ на свой вопрос был невелик, да и невозможно было задать уточняющие вопросы.

И вот я, умирая от волнения, буквально заставляю себя сделать эти несколько шагов вверх, отделяющих пространство зала от невысокой сцены. Сердце колотится, руки мокрые, ноги почти что подкашиваются… И это я, я! у которой за спиной несколько месяцев работы на телевидении, я — пронырливая, наглая, молодая журналистка, черт бы меня побрал… Вокруг гуру непроходимое кольцо вопрошающих, сменяющих друг друга, как кусочки овощей в огромном миксере. Как безвольную медузу, меня наконец вынесло к Нему и я, боясь смотреть ему в глаза, с трудом сформулировала свой вопрос. Помню его ответ, как в тумане. Я спрашивала о том, что сделать с привязанностью к мальчику, которая уже целый год мешает жить. Хотелось рассказать подробнее, но я начала торопиться, ведь сзади подпирали… В итоге я получила дружеское похлопывание по плечу и ничего не значащий ответ, типа «время лечит все». Позволить себе подумать, что это чушь собачья, я тогда еще не могла, поэтому продолжала религиозно верить в просветленность того гуру и продолжала ходить на его лекции, после которых оставалось совершенно непонятным — как же менять свою жизнь. Его речи производили на меня гипнотическое впечатление, и казалось, что все его слова наполнены глубоким смыслом, который я бы не смогла объяснить даже самой себе, но меня переполняли экстатические эмоции, и я просто не могла адекватно оценивать происходящее.

По прошествии еще нескольких месяцев опять возникло желание задать вопрос, а вместе с ним и парализующее беспокойство. В этот раз я была к нему готова, и в целом все было несколько проще, тумана было меньше, я даже смогла какое-то время посмотреть в его глаза… и опять получила абсолютно пустой ответ, поцелуй в щеку и осталась в полном недоумении. Наверное, мои вопросы глупые, раз он так коротко и нехотя отвечает на них… Или все-таки ему нечего ответить? Эта мысль почти испугала, я так привыкла верить в то, что он — Мастер! Жизнь наполнялась смыслом при мысли, что я хожу на лекции настоящего Учителя, и что возможно когда-нибудь я смогу стать его ученицей.

С того момента я начала ощущать все нарастающий дискомфорт каждый раз, когда сидела на его лекциях, и однажды мне удалось стряхнуть с себя сладкое очарование его харизматической личностью и отменным чувством юмора, и вдруг я предельно отчетливо поняла, что НЕ ПОНИМАЮ, о чем он говорит.

— …истинное «я» не имеет ни формы, ни содержания. Оно может сливаться с какой-то формой, и тогда возникает иллюзия того, что «я» и есть форма. Таково свойство Кундалини, порождающей майю и оберегающей ее. Ум — вот инструмент, с помощью которого Кундалини поддерживает мир таким, каким вы его привыкли видеть. За пределами ума вы обретаете свое истинное «я». Как выйти за пределы ума? Существует много практик, направленных на это. В том числе это дыхательные упражнения. Изменяя ритм своего дыхания, вы можете изменять состояния своего сознания… Этот мир — это всего лишь одна из миллиардов позиций точки сборки, и все мы — всего лишь персонажи в мечтаниях творца…

У меня тут же возникло желание встать и задать прямые вопросы — что такое Кундалини, что такое ум, точка сборки, какие упражнения можно делать… Я вдруг поняла, что все это время не имела никакой ясности по поводу его слов, что каждый раз, когда я слышала эти магические слова, возникал всплеск пузыристой экзальтации, которая никаким образом не меняла мою жизнь. Это было похоже на наркоманию — раз в неделю я получала свой кайф, а все остальное время была серость и обыденность. Теперь я совсем другими глазами стала смотреть на этого гуру, не просто пялиться, а рассматривать, наблюдать… А он не такой уж и мягкий, как я привыкла думать все то время, пока ему удавалось усыплять меня своими сладкими речами. Похоже, он испытывает такое удовольствие от того, что весь зал слушает его, раскрыв один большой рот… Да нет, нет же… не может этого быть. Непроизвольно нырнула обратно в пучину кайфа, и опять он стал казаться безупречным магом, просветленным йогом — богом во плоти, короче. Но нет, я так не сдамся. Вырываю себя из сна и опять вижу пустой взгляд, злую улыбку, распирающее чувство собственной важности. Как же надо спать, чтобы этого не видеть?! Он стал похож на злого колдуна, который усыпил людей, и теперь может делать с ними все, что хочет. Возник страх, что он сейчас увидит, что я не сплю и все вижу… Я сидела на предпоследнем ряду — это самое близкое место, которое удавалось занять, если придти за час до лекции, — те, кто приходили позже, были вынуждены садиться на пол, и когда места на полу не оставалось, забивались проходы в зал и часть коридора… Внезапно он в упор посмотрел на меня, внутри все похолодело от его жесткого взгляда, похожего на рентген. Как в кошмарном сне… Что же делать? Или это мне только кажется, и он просто смотрит на меня, как смотрел бы на любого другого? Это ничего не меняет в том, что мне ужасно не нравятся его глаза, похоже, я раньше никогда не смотрела в них.

— Что-то я ни разу не видел тебя на своих семинарах, — он сказал это почти что шепотом, но со своего предпоследнего ряда я услышала его слова, как будто он был всего лишь в метре от меня.

Я обернулась, не веря в то, что он обращается именно ко мне, — ряд ничем не привлекательных людей с довольными отсутствующими лицами… Значит, точно ко мне.

— К тебе, к тебе, не оборачивайся, — он склонил голову набок, ожидая ответа.

Поразительно, ни один затылок не обернулся в мою сторону, как будто никто не заметил того, что он прервал лекцию и начал говорить со мной. Ну точно как в кошмарном сне, — вокруг одни зомби, и я не могу ни говорить, ни двигаться от страха. Глаза застилает липкий едкий туман, через который уже ничего не разглядишь… Все, я пропала, и нет сил уже даже испугаться…

— Эй, ты на меня падаешь:)