Многоярусный мир. Том 2. Сборник фантастических произведений - Филип Фармер

Кикаха объяснил. До Штупарт стал еще бледнее. Затем Кикаха обрисовал многое из того, что стояло за недавними событиями. Он пустился в некоторые подробности относительно Черных Колокольников.

— Теперь я понимаю многое из того, что в то время было для нас непостижимым, — сказал Штупарт. — Жизнь шла, как обычно. А фон Турбат и фон Свиндебарн провозгласили священную войну. Они сказали, что Господь, Герр Готт, приказывает нам напасть на город на уровне ниже нас, и мы должны найти и убить трех прячущихся там еретиков. Большинство из нас никогда не слышали не о Таланаке, ни о тишкетмоаках, ни о Кикахе. Мы, разумеется, слышали о бароне-разбойнике Хорсте фон Хорстмане. Потом фон Турбат сказал, что Господь дал нам магические средства для перехода с одного уровня на другой, и объяснил, почему он пользовался только речью Господа. А теперь ты говоришь мне, что души моего короля и фон Свиндебарда и несколько других были съедены, а тела захватили демоны.

Кикаха видел, что солдат не вполне еще понял суть дела, но не пытался выводить его из заблуждения. Если он хочет мыслить суеверными шаблонами, пусть себе. Важно, что он теперь знает, что два короля являются замаскированными и ужасными опасностями.

— Могу ли я доверять тебе? — спросил он Штупарта. — Поможешь ли ты мне теперь, когда знаешь истину? Убежден ли ты, что это правда? Конечно, все это не имеет значения, если я не смогу вычислить способ выбраться во дворец, прежде чем мы утонем.

— Я клянусь тебе в вечной вассальской верности!

Кикаху это не убедило, но он не хотел убивать его: Штупарт мог быть полезен. Кикаха велел ему забирать свое оружие и идти вперед обратно к камере, куда они прибыли. По возвращении туда Кикаха поискал записывающее устройство и нашел его. Это была одна из многих машинок, какими мог развлекаться заключенный. Но на уме Кикахи была другая цель, чем развлечения. Он взял черный кубик трех дюймов в поперечнике, нажал на красное пятнышко на нижнем квадрате и наговорил в него несколько слов на речи Господов. Затем он нажал на белое пятнышко сбоку, и его слова вернулись к нему, изданные кубиком.

Казалось, прошло несколько часов, пока не начал мигать топаз над дверцей в стене. Кикаха вынул поднос, содержащий еды достаточно для двоих. В кухне теперь мигали два огонька, и таласы, заметив это, обеспечили надлежащее снабжение.

— Ешь, — предложил Кикаха. — Следующего обеда тебе, возможно, придется ждать долго, если ты его вообще дождешься.

Штупарт вздрогнул. Кикаха попытался есть медленно, но внезапное легкое приоткрытое двери и струя воды заставили его жадно глотать пищу.

Дверь закрылась, но почти сразу же вновь приоткрылась на несколько дюймов и впустила еще больше воды.

Он положил блюдо на поднос и поставил его в стенную нишу. Он надеялся, что у талоса не окажется каких-то более срочных дел. Если они задержат перенос подноса обратно, то спасение для заключенных может придти слишком поздно.

Кубик, положенный на подносе, начал вновь и вновь проигрывать записанные инструкции. Он был установлен на шестидесятикратное повторение, но талое мог не вынуть поднос прежде, чем кончится запись.

Топаз перестал мигать. Он поднял дверцу. Поднос исчез.

— Если талое сделает то, что я ему велел, то у нас полный порядок, — уведомил тевтона Кикаха. — По крайней мере, мы выберемся отсюда. Если же талое не подчиниться мне, тогда буль-буль, и конец всем нашим заботам.

Он велел Штупарту следовать за ним в приемную. Там они простояли около минуты.

— Если вскоре ничего не случится, — сказал Кикаха, — мы вполне можем поцеловать себе…

19

Они стояли в большой комнате на круглой пластинке из серого металла. Мебель в ней была экзотической, ранне-радамантского периода, а стены и пол — из розово-красного камня с черными прожилками.

Не имелось ни дверей, ни окон, хотя одна стена, кажется, являлась окном, дававшим вид снаружи.

— Зажгутся лампочки, указывающие, что мы теперь в этой камере, — сказал Кикаха, — будем надеяться, что Колокольники не сообразят, что это значит.

Все, эти неожиданно вспыхивающие сигналы должны были вызвать тревогу у Колокольников. Они, несомненно, рыскали по дворцу, пытаясь выяснить, что случилось, и случилось ли вообще что-нибудь.

Вскоре часть казавшейся сплошной стены отодвинулась и исчезла. Кикаха пошел первым. Их ждал талое шести с половиной футов ростом и в доспехах, словно рыцарь. Он вручил ему черный кубик-магнитофон.

— Спасибо, — поблагодарил его Кикаха. Затем он приказал: — Посмотри на нас внимательно. Я-твой хозяин. Этот человек — мой слуга. Ты должен служить нам обоим, если этот человек, мой слуга, не будет делать чего-то, что может повредить мне. Тогда ты воспрепятствуешь таким попыткам. Другие существа во дворце — мои враги, и ты должен убивать всех, кого только увидишь. Сперва, однако, ты возьмешь этот кубик, после того как я наговорю в него сообщение, и дашь услышать его другим талосам. Он прикажет им атаковать и убивать моих врагов. Ты все понял?

Талое отдал честь, показывая, что до него дошло. Кикаха наговорил в кубик, установил его на повтор сообщений тысячу раз и отдал талосу. Талое снова отдал честь, повернулся и замаршировал прочь.

— Они превосходно выполняют приказы, — заметил Кикаха, — но последний, достигший их ушей, главный для них. Вольф знал это, но не хотел менять их конструкцию. Он сказал, что эта черта может однажды обернуться для него выгодой, и маловероятно, что о ней узнают захватчики.

Вслед за ним Кикаха растолковал Шуптарту, как обращаться с лучеметом, если тот когда-нибудь попадет ему в руки, а затем они отправились в дворцовый арсенал. Чтобы добраться до него, им требовалось пройти весь этаж в этом крыле, а потом спуститься на шесть этажей.

Кикаха выбрал лестницы, поскольку лифтами должны пользоваться Колокольники.

Величие дворца вызвало у тевтона благоговейный трепет. Огромные размеры комнат, меблировка, в каждой из которых содержалось достаточно сокровищ, чтобы купить все дракландские королевства, низвели его до ахавшего, охавшего, пресмыкавшегося существа. Он хотел остановиться, посмотреть, пощупать и, наверное, набить карманы. Затем он испугался, потому что абсолютная тишина и богатство заставили его почувствовать себя так, словно он находился в крайне священном месте.

— Мы можем бродить много дней, так и не встретив ни одной живой души, — высказался он.

— Могли бы, — согласился Кикаха, — если бы не знал, куда я иду.

Он гадал, насколько полезным окажется этот парень. При нормальных обстоятельствах он, вероятно, был первоклассным воином. Его владение собой в залитой водой комнате показывало, что он человек смелый и адаптабельный. Но пребывание во дворце Господа было для него таким же пугающим, таким же мощным переживанием, как для земного христианина оказаться переправленным в град божий и открыть, что его захватили черти.