Многоярусный мир. Том 2. Сборник фантастических произведений - Филип Фармер

Неподалеку от подножия лестницы Кикаха уловил запах расплавленного металла, пластика и горелой протоплазмы. Он осторожно высунул голову из-за угла. В тридцати метрах по коридору лежал, растянувшись на груди, талое. Поблизости лежала бронированная рука, отрезанная от плеча лучеметом.

Двое Колокольников, или, во всяком случае, таковыми счел их Кикаха, по пристегнутым к спинам шкатулкам, лежали убитые. Другие двое, оба с лучеметами в руках, взволнованно переговаривались.

Один держал в руке то, что осталось от черного кубика. Увидев его, Кикаха усмехнулся. Его повредили лучеметом, поэтому он должен был прекратить проигрывание записи. Следовательно, Колокольники не узнают, почему талое напал на них, и что за сообщение содержалось в кубике.

«Двадцать девять долой. Осталось двадцать два» — заключил Кикаха и убрал голову.

— Теперь они будут настороже, — произнес он себе под нос. Арсенал, вероятно, остался бы без охраны, если бы этого не случилось. Но теперь они знают, что кто-то подкрадывается с подветренной стороны, и наверняка будут остерегаться его. Ну, мы попробуем другой путь. Возможно, он опасен, впрочем, какой не опасен? Давай-ка поднимемся обратно по лестнице.

Он провел Шуптарта в комнату на шестом этаже. Она имела примерно шестьсот футов в длину и триста в ширину. В ней находились чучела животных и некоторых разумных существ из множества вселенных. Они прошли мимо прозрачного куба, в котором находилось, словно стрекоза в янтаре, существо, казавшееся полунасекомым, получеловеком. У него были антенны и огромные, но совершенно человеческие глаза, узкая талия, тощие ноги, покрытые розоватым пушком, четыре тощих руки, большая горбатая спина и четыре, как у бабочки, крыла, выступавшие из горба.

Несмотря на срочность действий, Шуптарт остановился посмотреть на незнакомое чудище.

— Этому экспонату десять тысяч лет, — сказал Кикаха. — Это квисвас, человек-жук, продукт биолаборатории Ананы или, во всяком случае, так мне сказали. Господь этого мира совершил набег на мир своей сестры и приобрел несколько образчиков для своего музея. Этот квисвас, как я понял, был в то время любовником Ананы, но нельзя верить всему, что говорят, особенно когда один Господь рассказывает о другом. Все это, конечно, случилось давным-давно.

Чудовищно большие глаза пялились сквозь толстый пластик десять тысячелетий, на пять тысяч лет раньше, чем на Земле возникла цивилизация.

Хоть Кикаха и видел его раньше, он все равно почувствовал трепет, беспокойство и свою незначительность. Как сильно и умно сражалось это существо за сохранение своей жизни? Наверное, так же энергично и бешено, как сражался теперь Кикаха.

Потом оно погибло, как должен погибнуть и он тоже, и было превращено в чучело и поставлено взирать невидящими глазами на борьбу других. Все прошло…

Кикаха мотнул головой и поморгал глазами. Философствовать — дело хорошее, если ты занимаешься этим в соответствующей обстановке, а теперешняя к ней не относилась. Кроме того, допустим смерть приходит ко всем, даже к тем, кто избегал ее столь же изобретательно, как и он.

Ну и что из этого? Стоило грызться и за одну лишнюю минуту, при условии, что минуты, прошедшие прежде, были стоящими.

— Хотел бы я знать, какой была история этого существа, — тихо произнес Шуптарт.

— Наша история придет к схожему концу, если мы не двинемся дальше, — отозвался Кикаха.

В конце стены он покрутил выступ, выглядевший таким же неподвижным, как и другие украшения. Он повернул выступ на сто шестьдесят градусов вправо, потом на сто шестьдесят градусов влево, а затем дважды полностью повернул его вокруг оси направо. Часть стены ушла в сторону. Кикаха испустил вздох, освобождаясь от вызванного неуверенностью напряжения. Он не был убежден, что правильно помнит код. Существовала сильная возможность, что неправильная манипуляция приведет к чему угодно, от облака ядовитого газа до луча, разрезающего его пополам.

Он втащил за собой Шуптарта. Тот начал было возражать, а потом поднял крик, когда они упали в неосвещенную шахту. Кикаха захлопнул ему ладонью рот и скомандовал:

— Тихо! И с нами ничего не случится!

Вихрь спуска унес его слова, Шуптарт продолжал рыпаться, но затих, когда их падение стало замедляться. Вскоре они, казалось, прекратили двигаться.

Внезапно стены вспыхнули, и они увидели, что все-таки медленно падают. Шахта в нескольких футах под ними и в нескольких футах над ними оставалась темной. Свет сопровождал их по мере спуска.

Затем они очутились на дне шахты. Там не было ни пылинки, хотя из-за темноты наверху и безмолвия возникало такое ощущение, словно это место сотни лет не видело ни одного живого существа.

— У меня все-таки могло отказать сердце, — сердито сказал тевтон.

— Мне пришлось так поступить, — возразил Кикаха. — Если бы ты знал, что тебе предстоит упасть, ты ни за что бы не пошел сам по себе. Это означало бы требовать от тебя слишком многого.

— Ты-то прыгнул, — не согласился Шуптарт.

— Разумеется. Я много практиковался в этом. У меня тоже не хватало духу, пока я не увидел, как Вольф—Господь несколько раз проделал это. — Это улыбнулся. — И даже на этот раз я не был уверен, что поле включено. Колокольники могли вырубить его. Разве это не сыграло бы с нами хорошую шутку?

Шуптарт, казалось, не считал это забавным.

Кикаха переключился с него на более важное занятие. Для того, чтобы выбраться из шахты, требовалось отстучать по стенке код костяшками пальцев.

Часть стенки отодвинулась, и они вошли в хорошо освещенную выбеленную комнату площадью примерно в тридцать квадратных футов. Она была голой, за исключением дюжины полумесяцев, вделанных в пол, и дюжины, висевших на стене. Полумесяцы не имели меток.

Кикаха поднял руку, сдерживая Шуптарта.

— Больше ни шагу! Эта комната опасна, если не совершить ритуал без малейших отклонений. Я же не уверен, что помню его весь.

Тевтона прошиб пот, хотя воздух был прохладным.

— Я собирался спросить, почему мы сразу не пришли сюда, — произнес он, — вместо того, чтобы тащиться по коридору. Теперь я понимаю.

— Будем надеяться, что ты будешь понимать и в дальнейшем, — двусмысленно сказал Кикаха.

Он сделал три шага вперед прямо от входа, затем пошел боком, пока не поравнялся с крайним правым полумесяцем на стене. Он раз повернулся кругом и пошел к полумесяцу, жестко вытянув правую руку под прямым углом к полу. Как только кончики его пальцев коснулись полумесяца, он объявил:

— Порядок, солдат. Можешь теперь гулять, как тебе нравится — так мне представляется.