В Москве-реке крокодилы не ловятся - Федора Кайгородова

— Ты можешь не орать, голубчик? — спросил капитан, недовольно глядя на вытянувшегося перед ним молодого матроса. — И не надо докладывать по всей форме — мы не на военном корабле! Передай, чтобы грузили.

Матросик убежал. Его ботинки громко цокали по железному настилу. Оглянувшись по сторонам, капитан с облегчением вздохнул и заспешил следом. Заторопилась и недремлющая Софья, все также подхватив меня под руку. Еще раз оглянувшись, капитан, увидев нас, охнул и взялся за фуражку, что, вероятно, он делал в минуты крайнего душевного волнения.

— Какого такого крокодила, Александр? — вкрадчивым голосом спросила Софья Вячеславовна.

— Груз! Просто груз, Душечка Сонечка! — ответил капитан. — Нас попросили доставить попутно животное для местного зоопарка, — он надвинул фуражку на глаза и повернулся в сторону трапа.

— В Угличе нет зоопарка! — зловещим голосом, не предвещавшим ничего хорошего, ответила «Душечка», обходя капитана с тыла и становясь прямо перед ним. — Это, во — первых! Во — вторых, вам не разрешено перевозить попутные грузы. И в — третьих, — пауза повисла, как свинец, — так вот, в — третьих, я прекрасно осведомлена о способах погрузки на эту неповоротливую глыбу… — она показала на плавкран. — Да легче попросить слона принести шарфик!

— При чем здесь шарфик, Сонечка? — барахтался капитан в возражениях.

Перепалка не мешала им продвигаться самым малым ходом к заднему борту, где тарахтел буксир. Я шла следом, стараясь не мешать семейной ссоре. На борт уже поднялись ребята, присланные начальником управления. Они нетерпеливо переминались с ноги на ногу, ожидая распоряжений. Но семейному капитану было некогда.

— Александр Александрович! Я могу взять на себя погрузку! — сказал Дмитрий Перов, который стоял возле платформы.

— Отставить! — громко ответил капитан, взглянув в его сторону и решительно отстраняя от себя жену. — Займитесь — ка лучше дамами! У них явный избыток времени образовался!

Он направился к борту и громко сказал:

— Рептилию вместе с аквариумом положить в ящик! Заколотить гвоздями!

— Может, перевязать? — раздался голос робкого советчика.

— Заколотить гвоздями! — сказал капитан, не обращая ни на кого внимания. — Прибить ручки! Киреев, Кравец, Зелинский, Алексеев — в трюм! Обеспечить безопасность при перемещении животного! Остальным ждать сигнала.

Пока рептилию забивали гвоздями, на палубе все ждали молча. Капитан смотрел вдаль, на блеклую воду, на поле с редкими березками, местами покрытое снегом. И было в этом столько значительности, что никто не смел ему мешать. Я только сейчас поняла, почему в рохлю — капитана вцепилась такая властная женщина, как Софья Вячеславовна. Мы стояли чуть поодаль. Рядом с нами на почтительном расстоянии — командир.

— Откуда здесь взялся крокодил, Наташа? — спросила Софья.

— Он живет на судне несколько лет. Его должны были убить, но один трюмный матрос, спасая ему жизнь, притащил сюда. Александр Александрович согласился, чтобы потом передать зоопарку. Зоопарк отказался. Так крокодил остался жить на корабле.

— Вот тебе и планета — маленький размерчик! — сказала Софья. — И давно все это произошло?

— Давно. Почти сразу, как плавкран был сдан.

— Всегда считала, что собственный муж у меня как на ладони — прозрачен, как слюда. А оно вон что оказывается! И куда его теперь?

— Кого? Александра Александровича?

— Да нет! Его я оставлю как-нибудь себе! Крокодила?

— А — а! Командир договорился, чтобы Угличское управление канала к себе забрало.

— Не подумай, Наталья, — помолчав, сказала капитанова жена, — что я ревнивая сумасбродка. Просто мне казалось, что нам в нашем возрасте не хватает остроты ощущений. Что мы привыкли друг к другу. Вот я и создавала по мере возможности мелкие проблемки.

— Да мне — то что? — ответила я. — Но мне кажется, что Александр Александрович страдает от этого.

— Страдает? Ты думаешь? — удивилась Софья. — Пожалуй, пожалуй, — она раздумывала не больше секунды, — я остаюсь здесь! Я сейчас же договорюсь со своим начальником о командировке и пробуду здесь несколько дней. Не только из — за мужа, но и вообще! — она сделала рукой неопределенный жест, который можно было толковать, как то, что без нее на этом корабле произойдет чуть ли не конец света.

Пока мы разговаривали, ящик с крокодилом притащили из трюма. Капитан приказал двум матросам перейти на буксир, а двум — держать ящик со стороны корабля. Еще двум — встать на стыке, а другим — страховать тех, кто на стыке. Остальным — не мешать погрузке. Все немедленно разместились по своим местам. Ящик передали так быстро, что я не успела заметить это действие.

— Ну, вот и все! — капитан удовлетворенно потер руки и перекрестил уходящий буксир.

Повернувшись к нам, он сказал:

— Я к твоим услугам! Сонечка! Что ты хотела?

— Ничего, Саша! Я уже все узнала! — довольно мягко ответила огненная дама и взяла мужа под руку.

Оглянувшись, она мне подмигнула. Я улыбалась, глядя им вслед. Все — таки, это любовь! Болезненная какая — то, но любовь!

— Здравствуй, Наташа! — сказал, подходя ко мне, Дмитрий Перов. — Мы не виделись со вчерашнего дня! Я вижу, у вас решительные перемены?

— Да, есть немного! — согласилась я.

— Давайте по порядку!

— С утра мне приснился дивный сон, — я загнула один палец.

— Да нет, я спрашиваю о чем-нибудь существенном! — перебил меня командир.

— Я и говорю о существенном. В результате этого сна я разбила зеркало, — я загнула второй палец. — В результате же разбития, — я сделала паузу, — я подружилась с женой капитана! — я загнула третий палец.

— Как раз последнее обстоятельство меня и удивляет. Прямо сюжет из сказок «Тысячи и одной ночи»! — сказал командир. — Я работаю с Софьей Вячеславовной в одном ведомстве, и никто не может похвастаться дружбой с «Решкой».

— Почему с «Решкой»?

— У Софьи Вячеславовны Седовой такое прозвище. У нее есть поговорка: такое решение — ни орел, ни решка. Вот и прозвали. Странно, правда? Почему не орлом назвали?

— И, тем не менее, мы подружились! Мы вместе пили чудесный кофе, — ответила я.

— Как же тебе удалось завоевать ее доверие? — удивился Перов.

— Я же тебе говорю — разбила зеркало. Очень удачно, прямо у нее на глазах. И на меня с руганью набросился завхоз. Она меня спасла и полюбила, как всякий спасатель спасенного.

— Да, это похоже на нее. Она известна, как жесткий руководитель, но справедливый. Ладно, хватит об этом! — сказал Дмитрий. — По ходу следствия что-нибудь удалось узнать?

— Ничего, если не считать, что мне кое-что показалось. Но это не в счет! А тебе?

— Я за это утро поговорил с капитаном, — он сделал небольшую, но тревожную паузу. — Есть одна неприятная новость.

— Я надеюсь, на корабле не появился еще один труп?

— Нет, все живы! А вот полотенце исчезло! — Перов сказал об этом таким скучным голосом, что даже я поняла, что он старается меня не волновать.

— Какое полотенце? — я не сразу вспомнила о найденной в компрессоре тряпке со следами крови. — Откуда ты узнал?

— Он сам мне сказал. Просил никому пока не сообщать.

— Вот это новость! А что говорит капитан по поводу ключа? Ведь он, кажется, собирался улику положить в сейф?

— В том — то и дело. Ключ он носит с собой. А вот полотенце забыл сразу положить. Засунул сверток в душевую, а потом вспомнил, а его и след простыл! — он помолчал. — А больше ничего нового нет. Я походил, понаблюдал за людьми. Ты знаешь главное правило следствия?

— Нет!

— Искать, кому было выгодно убивать водолаза?

— Ну и кому?

— Думаю пока! Тут либо деньги замешаны, либо тайна скрыта. Для этого надо покопаться в семейных проблемах. Это Крага обеспечит на берегу. Он обещал послать кого — либо в Коломну: поговорить с родственниками и соседями водолаза. Насчет серебряного дождя — с его друзьями. Денег у Сергея Кострова до последнего времени не было. Значит, он мог их найти здесь.

— Где здесь?

— Не знаю! На дне, может быть? Они спускались, чтобы обвязать затонувший буксир. Но клад — это маловероятно. Канал построен недавно.

— Клады могут быть везде! — сказала я.

— Клад — это что — то из киношной области. Я что — то в жизни не встречался с ними.

— А с убийствами ты в жизни встречался?

— Приходилось! — задумчиво ответил Дмитрий. — Но если это клад — то он все еще на судне. На берег никто не сходил. Тот первый день — не в счет. Там все на виду были.

— Кроме завхоза!

— Ты полагаешь, что он в своем мешке таскает драгоценности? — спросил Перов, и мы рассмеялись, вспомнив нелепую фигуру, похожую на Понятовского с гусем.

Мы стояли на корме плавкрана, скрытые от глаз опорно — поворотным устройством.