Japanland. Год в поисках "Ва" - Карин Мюллер

Ясуэ прошла суровое одобрение Юкико и стала идеальной невесткой во всех отношениях, кроме одного. Родители Гэндзи жили на первом этаже его дома, а Юкико прислуживала им днем и ночью. Естественно, она рассчитывала, что, когда сын приведет домой жену, та будет так же прислуживать ей. Даже дом был построен с расчетом на то, что однажды сюда переедет Усио с семьей. А потом случилась катастрофа: Усио получил работу в другой части Токио, куда было слишком долго добираться на электричке. Теперь он навещает родителей всего раз в месяц, а Юкико после долгих лет в услужении у родителей мужа лишилась своей награды.

И тут появляюсь я – женщина одного с Ясуэ возраста, но совершенно нецивилизованная. Я занимаю то место, где должна была быть Ясуэ. В Японии само собой разумеется, что свекровь должна недолюбливать невестку. Даже слово сутомэ – невестка – имеет множество нехороших двойных смыслов. Молодая женщина является в дом чужим человеком, и главная ее обязанность – уяснить, какие порядки установлены в доме свекрови, и следовать им безукоснительно. Невестку с самого начала считают ни на что не годной, и могут пройти годы, прежде чем ее со скрипом признают одной из своих.

Я наконец понимаю, почему Дзюнко предпочитает жить в маленькой комнате наверху и не хочет переезжать в просторную квартиру на первом этаже. Это первый шаг на пути туда, где она ни в коем случае не хочет оказаться.

Ужин меня утомил. Когда Усио наконец уезжает, я с чувством облегчения машу ему вслед. Но как только я собираюсь пожелать Танака спокойной ночи, оказывается, что вечер еще не окончен. Гэндзи отводит меня в сторону и сообщает, что его назначили руководителем ежеквартального собрания бывшей группы по дзюдо Токийского университета (благодаря этой самой ассоциации полгода назад я оказалась у Танака).

«Я был бы рад, – вежливо просит он, – если бы ты согласилась прийти и произнести небольшую речь на японском».

«Конечно, Гэндзи». Это всего лишь одна 10-тысячная того, что я могу для него сделать; мой долг гораздо больше.

Мы решаем, что речь должна быть на 15 минут. Я несколько раз спрашиваю, о чем мне говорить, но Гэндзи считает, что я сама должна решить.

Я пишу 4 варианта, но ни один не проходит одобрение.

«Может, напишешь о своих занятиях дзюдо – здесь и в Америке?» – предлагает Гэндзи.

Я делаю, как он говорит. Он предлагает кое-что добавить. Я добавляю. За первыми дополнениями следуют другие. В результате получается речь на 30 страниц, без единой ошибки – несколько ужасных вечеров в обнимку со словарем.

«Хорошо, – наконец заявляет Гэндзи. – Только речь должна быть на кэйго*».

____________________

* Почтительная разновидность японского, в отличие от фуцуго (обычная речь, просторечие).

____________________

К сожалению, я знаю только обычную разновидность японского. Тогда Гэндзи любезно предлагает переписать речь в нужном стиле. Втайне от него я потом перевожу ее на английский, и оказывается, что он убрал все мои шутки, да и самому тексту как будто сделали лоботомию. Ну ничего. Записываю, как Гэндзи произносит речь перед камерой, и 2 недели тренируюсь каждый вечер. Мне все равно, что подумают люди из ассоциации; главное, чтобы Гэндзи мной гордился.

Я понимаю, что мои дни сочтены, когда парикмахер Юкико отказывается меня стричь. Я звоню ему уже в третий раз, но он всегда занят. И наконец я получаю сообщение: больше не звоните.

Через неделю Юкико сообщает, что на Рождество приедет ее мать. Обычно они селят ее в гостиную с нормальной западной кроватью, но я все равно предлагаю съехать. Юкико тут же соглашается.

Неужели вот так все и кончится? На первый взгляд мне ничего не остается, как собрать вещи и вернуться в Штаты. Но я начала снимать фильм, который так и остался незаконченным. Если я сейчас поеду домой, то получится, что все было напрасно. И я опять потерпела неудачу. С этим я никак не могу смириться.

И я остаюсь.

Легче сказать, чем сделать: стоит лютая зима, а мне скоро будет негде жить. Обзваниваю с десяток агентств по недвижимости, но ответ везде один и тот же: на договоре аренды должна стоять подпись поручителя – гражданина Японии. В конце концов открываю рубрику частных объявлений в английской газете: в Осаке требуется сосед по квартире. Общая кухня, ванная и гостиная, тихий район в 5 минутах от станции Киобаси, залог в размере месячной платы. Комната свободна с 20 декабря. Я соглашаюсь, даже не взглянув на помещение. Моего нового соседа зовут Джерри.

Вечером, вернувшись домой с тренировки, вижу на столе записку от Юкико: оказывается, я немедленно должна сделать копию материала, который мне удалось заснять на фестивале Сандзя (это было полгода назад), и послать кассету владельцу бара в Асакусе. И приложить письмо с извинениями, почему не прислала запись сразу.

Тут, наверное, какая-то ошибка. Я записала кассету сразу после фестиваля и отдала ее Юкико. Иду наверх и спрашиваю у нее, но она говорит, что в глаза эту пленку не видела. Оригинал записи уехал с мамой в Штаты. Мне остается лишь предложить выслать кассету после возвращения домой.

«Сделай сейчас!» – шипит Юкико.

Наутро меня ждет второе письмо. В нем список всех людей, перед которыми я должна извиниться в письменной форме, – от друга Юкико из ресторана органик до соседки, той самой, которая не опрыскивает изгородь. Прошу Юкико помочь, но у нее нет времени. Я в отчаянии бегу к Роберто.

Он молча выслушивает меня и качает головой.

«Ты должна немедленно уехать оттуда», – решительно заявляет он. Ему кажется, что поведение Юкико иррационально – даже в Японии так никто себя не ведет.

Если бы только можно было объяснить ей, как многому я научилась. Теперь я умею сортировать мусор – бумага по средам, пластик по пятницам, стекло и металл раз в месяц. Ем суши вместо чипсов и маринованный редис вместо шоколада. Завтрак из 28 блюд на троих уже не кажется мне сумасшествием Я аккуратно складываю и перевязываю пакеты из-под молока и возвращаю их в супермаркет. Я стала более изящной, уже не натыкаюсь на мебель и могу пройти сквозь толпу на станции и никого не толкнуть. Я в точности могу высчитать момент, когда белье почти высохнет, и тут же его глажу. Я стала чаще убирать помещение пылесосом, вытирать посуду после мытья. Переодеваясь в домашнюю обувь, я оборачиваюсь и смотрю, чтобы носки у туфель смотрели в нужном направлении, потом делаю шаг назад и машинально кланяюсь. Я кладу маленькие тарелочки каждую на свое место, по одной. С рассветом вывешиваю футон проветриться и инстинктивно просыпаюсь, когда начинается дождь, чтобы снять сохнущее белье. И пусть я не считаю, что для каждого действия есть только один, единственно правильный способ его выполнения, мне все же нравится сворачивать садовый шланг аккуратным колечком, в одном направлении и в одном и том же месте. Я узнала, что такое ката – это когда учишься дисциплине, повторяя одно и то же действие день за днем, пока оно не становится второй натурой. Это знак уважения к твоим наставникам и обществу, в котором ты живешь Если бы только Юкико знала, какого успеха ей удалось добиться.