Земля! Визит родственников (СИ) - Немиров Олег

– «Серый», взял цели на сопровождение, к пускам готов, – доложил оператор.

– Принято.

В наушниках раздался хрипловатый голос ведущего капитана Фролова. Он опасался, что после катапультирования его не допустят к полетам, но еще неделю тому назад медики дали «добро».

– Я – «Гагара-три», цели вижу. Крылатые, больше пятидесяти. Идут курсом…

– Цели уничтожить, – перебил РП.

– Я – «Гагара-три», вас понял, – вновь раздался голос ведущего. – «Четвертый» – атака!

– Принято, «Гагара-три».

– Атакуем, – бросил в ларингофон Соколов.

– Цель вижу. Работаю, – задрожал в наушниках хриплый от волнения голос оператора.

Аппаратура истребителей захватила воздушные цели, распределив их между самолетами. Соколов прищурил глаза, старательно удерживая самолет на курсе, смотрел на мельтешение целей на многофункциональном дисплее. Это был тяжелый, пронизывающий взгляд, так смотрит хищник на жертву, готовясь к нападению.

Оператор в задней кабине работал быстро.

Самолет колыхнулся, пара за парой, ракеты с грозным ревом срывались с пилонов и огненными молниями уносились в безмятежное небо.

Одна за другой погасло полтора десятка отметок вражеских аппаратов. Некоторые из ракет ухитрились сбить по нескольку врагов. То-то будут удивляться падающему с небес металлу белые медведи! Но больше тридцати ракет и БПЛА продолжали полет. Сергей прикусил губу от досады. Прорвавшихся более чем достаточно, чтобы разнести в клочья родной аэродром, здания дежурной смены метанового рудника и порт.

– Поражено пятнадцать целей. Расход боекомплекта полный, – раздался недовольный голос ведущего, – прошу разрешения повторно атаковать пушкой.

– Повторную атаку запрещаю, – торопливо откликнулся руководитель полета. – Слышите меня? Категорически запрещаю. Возвращайтесь, с остальными разберутся зенитчики.

Новосеверный и метановый рудник охранял зенитный дивизион на базе знаменитой С-500 «Прометей». Машина для вооруженных сил новая, но прекрасно себя показавшая во время украинского кризиса. На счету С-500 были десятки военных самолетов ВСУ[43] и разведывательно-ударных БПЛА стран НАТО.

– Есть, – после нескольких мгновений молчания произнес с демонстративным сожалением капитан Фролов, потом в наушниках послышалось: – «Четвертый», возвращаемся.

Соколов скрежетнул зубами, но дисциплина взяла верх.

– Принято.

Рука отклонила ручку управления. Самолет разворачивался, словно гончая, шедшая по следу, но отозванная хозяином. Расстояние до летящей с дозвуковой скоростью хищной стаи ракет и БПЛА стремительно сокращалось.

Внезапно панель станции радиоэлектронной разведки замигала разноцветными светодиодами, в наушниках шлема запищал тревожный сигнал. Это означало, что аппаратура определила, что самолет попал в прицел одного из дронов.

Противоракетный маневр! Ручку на себя! Самолет стремительно взмыл вверх. Перед глазами – багровая пелена, перегрузки сжимают стальными обручами грудь, парализуя дыхание. Тепловые ловушки полетели в стороны, так ящерица отбрасывает хвост, чтобы сохранить главное. И тут же «петля Нестерова» на грани прочности корпуса самолета. Тяжело? Терпи, кто сказал, что воевать легко. Самолет дрожал, словно охваченные судорогой пальцы пилота передавали ему чувства юноши: ненависть и жажду жизни – все, что переживало в этот момент его сердце. Стая ракет «земля-земля» приближалась.

Сильный удар сотряс корпус и тело пилота.

Сердце подскочило к горлу – так, будто истребитель упал в воздушную яму.

Покрасневшие глаза впились в многофункциональный дисплей.

Словно живая на экране забилась жирная, багровая надпись: «Пожар в правом двигателе, рекомендация – покинуть самолет!»

– Черт, – прорычал летчик и обернулся, из правого двигателя полз черный траурный дым. – Черт, черт!

Несколько секунд летчик пытался потушить пожар, но все бесполезно. Застыл, испепеляя дисплей пронизывающим взглядом, еле сдерживая готовое прорваться наружу холодное, ледяное бешенство. Это надо же, снова сбили! В памяти возникли события почти двухмесячной давности. Ночной бой, приземление в тундре и встреча с прекрасной инопланетянкой. Ладно, разберемся! Справился тогда, справится и сейчас!

– Катапультируемся! – яростно крикнул в ларингофон.

Сквозь треск неизвестно откуда появившихся помех в наушниках прорвался голос оператора:

– Принято, исполняю.

Бам!

Исчез отстреленный пиропатронами фонарь кабины. И вновь кресло, подброшенное богатырским пинком, взлетело вверх, а многострадальный позвоночник словно ссыпался вниз.

Если бы кто-то мог наблюдать с борта самолета-разведчика окрестности острова Медвежий в Северном Ледовитом океане, то увидел бы две колонны кораблей под звездно-полосатым флагом, со скоростью курьерского поезда улепетывающих от негостеприимных берегов, ставших ловушкой. Низкое, совсем не весеннее небо в сочетании с неожиданным ледяным дождем создавало инфернальную картину, достойную последнего – девятого – круга ада, описанного Данте Алигьери в «Божественной комедии», где мучились вмерзшие по шею в лед предатели. Ветер усилился, бил в скулу кораблей, с размаху метал белоснежную пену на форштевни и палубы, с неба сыпались мелкие капли дождя. На лету превращались в лед, осыпали металлическую палубу мелкой, колючей дробью. Мало находилось смельчаков, решившихся выйти наружу в такую погоду по доброй воле, но и их продирающий до костей губительный ветер быстро загонял назад, в уютное тепло кубриков.

Глубоко внутри одного из крейсеров, крохотных перед лицом величия океана металлических коробок, битком набитых высокотехнологичной техникой и людишками, у единственного не закрытого броневым щитом иллюминатора командного пункта с лицом, превратившимся в непроницаемую маску, стоял вице-адмирала Брэд Томпсон, прямой, словно проглотил палку. Тревожно попискивала аппаратура Иджис[44], у дисплеев и пультов тихо переговаривались офицеры-операторы.

Корабли выпустили залпом весь запас ракет «Томагавк», и без них они потеряли наступательную мощь. Возможность сбивать самолеты и ракеты, охотиться за подлодками и кораблями противника они не утратили, но пополнить запас крылатых ракет для атаки наземных целей эскадра могла лишь по возращении на базу. Но это не значило, что экипажи отдыхали. Пока эскадра не выберется за пределы радиуса полета ракет русских противокорабельных комплексов, большая часть матросов и офицеров дежурила в полной готовности на боевых постах.

– Сэр, – негромко доложил капитан-лейтенанта Муленберг, – русские выпустили навстречу первому ударному эшелону противоракеты и направили свыше пятидесяти Flanker-C[45].

Вице-адмирал повернулся. На лице нет и следа тревожных, мрачных мыслей.

– Ну что, парни, вломим комми? – голос отца-командира был полон уверенности в собственных силах и энергии, на лице белозубая улыбка. Начальство должно демонстрировать уверенность в силах! Черт бы всех побрал!

«Если только они не вломят нам. Поглядим, что стоят хваленые С-500 и „Цирконы“ с „Кинжалами“».

– Да, сэр! – зазвенели недружные возгласы офицеров, на миг они отвлеклись от дисплеев и пультов и тут же повернулись назад. Больно уж напряженный момент, чтобы заниматься посторонними делами.

– Томми! – произнес вице-адмирал. Тот не ответил, продолжая сосредоточенно набирать на клавиатуре команду. Томпсон повысил голос: – Лейтенант Мбабете!

– Да, сэр! – Чернокожее лицо с глазами немного навыкате повернулось к адмиралу.

– Что со связью с Норфолком?[46] Появилась?

– Нет, сэр, то ли очередные выбросы на солнце, то ли русские давят. Непонятно пока.

Адмирал кивнул. Отсутствие связи и невозможность получить указание от Пентагона бесило привычного к интернету и кибернетизированным системам связи адмирала – в области радиоэлектронной борьбы русские очень сильны, но ничего! Против доброй старой военно-морской мощи все эти хитрости бессильны. Америка по-прежнему, хотя и уступила Китаю в общем числе боевых кораблей, в количестве крупных судов и авианосцев впереди Китая и России, вместе взятых.