«Бог, король и дамы!» - Юлия Белова

Пока шевалье Жорж-Мишель размышлял, юный герцог отошел прочь, заинтересовавшись видом двигавшихся по дороге повозок. Однако стоило мальчику перегнуться через парапет, как место отпрыска Лорренов было занято отпрыском дома Валуа.

— Послушай, Жорж, — с самым глубокомысленным видом изрек юный дофин, — господин де Виллекье говорит, ты оказываешь Ландеронду слишком много чести.

— В каком смысле? — озадаченно поинтересовался Жорж-Мишель.

— Да в таком, — явно подражая наставнику, проговорил Анжу. — Поручил своим людям такую мелочь. Знаешь, прирезать наглеца могут и обычные браво — будет знать, как отбивать у тебя красоток.

— Да не отбивал у меня никто красоток! — уже с раздражением воскликнул граф. — И убивать я никого не собираюсь.

— Не хочешь признаваться — не признавайся, — в точности как Гиз пожал плечами Генрих де Валуа. — Только все равно поговори с Виллекье. Он обязательно что-нибудь присоветует.

Жорж-Мишель ошарашено посмотрел на Анжу, на Гиза и подумал, что если с вопросом о Ландеронде к нему подойдет Беарн — он завоет. К счастью, утешал себя шевалье, малыш не мог ничего знать о его розысках. Стоило графу успокоить себя этими мыслями, как наследник Наваррского престола решительно направился в его сторону.

— А правда, что Ландеронд пытался тебя убить? — без всяких обиняков спросил мальчик.

— Нет, — коротко ответил шевалье.

— А правда, что ты хочешь его убить? — с прежней настойчивостью поинтересовался Анри.

— Нет, — так же коротко произнес Жорж-Мишель. — Я просто хочу с ним поговорить. Только и всего.

— Правда?! — малыш просиял и чуть было не бросился на шею двоюродному брату, уверяя, будто всегда знал, что тот самый лучший. — А Гиз с Анжу говорят, будто принцам можно все. Это что, правда?

Молодой человек задумался. Пока был жив шевалье де Броссар, у них не было случая поговорить о правах принцев, а потом он об этом и вовсе не задумывался. Впрочем опыт прошедших трех недель напомнил юноше, что у каждого действия есть свои последствия.

— Мне кажется, — задумчиво проговорил Жорж-Мишель, — что человеку, не только принцу, можно все, вопрос в последствиях.

— Каких? — в глазах Генриха де Бурбона зажглось любопытство.

— Да разных. Вот вы с Гизом подрались — вас и высекли, — шутливо добавил шевалье.

— Чепуха! Просто мы еще учимся в школе, — встрял в разговор Генрих де Гиз. — А когда вырастим, сможем делать все, что захотим — и никаких последствий!

— Господин де Виллекье тоже так говорит, — согласился с кузеном Генрих де Валуа. — А еще господин де Виллекье говорит, принцы стоят так высоко над остальными смертными, что не должны вызывать ничего, кроме преклонения и любви.

— Ну, любовь — это не обязательно, — пренебрежительно фыркнул Гиз. — Достаточно, чтобы нас боялись.

— Я не хочу, чтобы меня боялись, — возразил Генрих де Бурбон.

— А вот это, Анри, от тебя не зависит, — вздохнул Жорж-Мишель. — Станешь королем — будут бояться. Так устроен мир.

— И что в этом плохого? — удивился юный герцог. — Когда людей не бояться, с ними не считаются. Ну, ничего. Я научу себя бояться.

— Научишь, не научишь… — фыркнул дофин. — Разве дело в этом? Вот мне не надо никого пугать — меня и так все любят.

Анри де Лоррен покраснел, побледнел, набрал в грудь побольше воздуха, словно хотел сказать что-то резкое, но вместо этого только махнул рукой.

— Развели диспуты как в школе, — проворчал тринадцатилетний герцог. — Сорбонны им мало. Послушай, Жорж, здесь хоть есть где играть в мяч?

— Правда! — обрадовались Беарн и Валуа. — Пошли играть в мяч!

Когда четверо мальчишек с шумом и гамом помчались на площадку для игры в мяч, комендант было нахмурился, но потом улыбнулся. Его юные офицеры более не принимали участия в развлечениях принцев, держались поодаль, по уставу положив руки на эфесы шпаг. Правда, граф де Лош пару раз пытался затащить венсеннских приятелей в общую кампанию, однако молодые люди только почтительно кланялись и не сдвигались с места. В конце концов Жорж-Мишель оставил офицеров в покое, а Генрих де Гиз проворчал, будто они слишком глупы, чтобы разделить общество принцев.

Вечером, когда мальчишки вдоволь наигрались и наговорились, кузены, зевая, расстались с другом и родственником до утра. А утром шевалье Жорж-Мишель был свободен и с тяжким вздохом сожаления прощался со своей гостеприимной камерой, хорошенькими девицами и их отцом. Как показалось юному графу, при расставании с ним девушки смахнули с ресниц слезы, а комендант радостно улыбнулся. Впрочем, когда юноша обернулся, он заметил только почтительные реверансы обеих девиц и не менее почтительный поклон полковника.

Великолепие двора, болтовня придворных, ржание лошадей и лай собак оказали на молодого человека свое обычное действие, так что нехитрые развлечения шевалье в Венсеннской крепости более не казались Жоржу-Мишелю столь же привлекательными, как каких-нибудь полчаса назад. Граф де Лош преклонил колено перед тринадцатилетним королем, почтительно поцеловал его руку, горячо поблагодарил сюзерена за приглашение на охоту, наконец, весело оглядел смеющихся фрейлин и неожиданно вспомнил, что уже две недели не видел «свою Анжелику». К величайшему сожалению юноши среди охотниц Жанны не было, но, зная застенчивость дамы сердца, Жорж-Мишель почти не сомневался в этом. С нетерпением ожидая того момента, когда Карл IX примет из рук главного ловчего эстортуэр[7], граф де Лош думал о своей любви и рассеяно внимал Ликуру и Ланглере, которые со всевозможными извинениями признавались, что так и не смогли найти Ландеронда.

— В следующий раз найдете, — бросил через плечо Жорж-Мишель, когда главный ловчий, наконец, поднялся с колен, а король дал шпоры коню. Лица офицеров просветлели. Не то, чтобы молодые люди жаждали искать надоевшего им мерзавца, однако словосочетание «в следующий раз» убедило офицеров, что в ближайшее будущее им не грозит ссылка в провинцию.

Граф де Лош пригнулся к шее своего гнедого, не желая отставать от скакавшего впереди короля. Звонкий лай собак разносился далеко по лесу, Карл IX что-то азартно кричал и через четверть часа Жорж-Мишель забыл о Ликуре, Ланглере, Ландеронде и даже о красавице Жанне.

В преследовании оленя часы летели как мгновения, но когда свора неожиданно сбилась со следа, тринадцатилетний Карл с досадой отшвырнул эстортуэр и в ярости заметался по поляне, без всякой на то причины то давая шпоры коню, то, напротив, так сильно натягивая поводья, что с губ серого клочьями полетела кровавая пена. Юнец безжалостно терзал рот и бока своего скакуна и на чем свет стоит клял собак, псарей, егерей, главного ловчего, оленей, придворных и даже саму охоту. Жорж-Мишель поморщился и отъехал прочь, как делал всегда, когда коронованный мальчишка начинал беситься. Нельзя сказать, будто граф де Лош боялся короля — все-таки он был Лорреном, а не каким-нибудь псарем или ловчим — но наблюдать за приступами кузена было неприятно. Жорж-Мишель слишком любил все красивое, чтобы смотреть, как глаза помазанника Божьего наливаются кровью и лезут из орбит, как по его перекошенному лицу градом катит пот, а волосы встают дыбом. Молодой человек постарался отъехать как можно дальше, не желая не только видеть, но и слышать Карла. Как справедливо рассудил его сиятельство, он всегда сможет услышать звук рога, когда свора, наконец-то, отыщет след, и всегда сможет догнать его величество, когда гон возобновится. Однако вместо звука рога шевалье услышал стук копыт последовавшего за ним коня. Почтительное покашливание заставило Жоржа-Мишеля обернуться.