Рассветный шквал - Владислав Русанов

По воле прихотливой судьбы Эохо Бекх оказался старшим, наиболее опытным из всех военачальников, спасшихся на кораблях. Его род по прямой линии восходил к коронованному правителю Фаагэйл Ольен — Покинутой Земли — так теперь именовали сиды свои острова. Кому, как не ему, было взять на плечи заботы о беженцах на берегах негостеприимного Восточного материка.

Высадившись на голый галечниковый пляж залива Дохьес Траа (Берег Надежды означало это название на старшей речи), измученные многодневным переходом по бурному осеннему океану беженцы увидели перед собой горы, вздымающиеся стеной к самым облакам. С тех пор на долгие столетия Облачному кряжу суждено было дать приют, стать родным домом для многих кланов перворожденных.

Медленно и тяжело шло освоение новых земель. Приходящие из Северной Пустоши снеговые тучи, вкупе с ледяными, вымораживающими все живое ветрами, оказались сущей безделицей по сравнению с ужасными чудовищами, населяющими южные равнины. Конечно, зверья с избытком водилось и в горах. Грифоны и барсы охотились на безоаровых козлов и круторогих архаров. Пещерные медведи с завидной неразборчивостью употребляли в пищу любое живое, существо, подвернувшееся им под когтистую лапу. Правда, в отсутствие живности не брезговали и растительной пищей. Отвратительные стрыгаи и неуловимые анку словно преследовали разумных пришельцев. Но они не шли ни в какое сравнение с населявшими пойму Ауд Мора хищниками.

Рыжий прыгучий клыкан ударом лапы запросто ломал хребет коню. В свалявшейся шерсти космача вязли дротики, лишь арбалетный бельт, да и то пущенный с близкого расстояния, мог нанести ему сколько-нибудь ощутимый вред. Кикиморы, ракушники и прочие водяные твари быстро отучили корабелов от беспечности на глади Ауд Мора и его младшей сестры Аен Махи. В водах раскинувшегося на дальнем юге огромного, соизмеримого с морем, озера водились рыбы, запросто схватывающие с борта неосторожных путешественников, а в прибрежных тростниках прятались гигантские раки, обожающие полакомиться мяском теплокровных.

И это не говоря о зверях мелких и вроде бы понятных. Волках северных — крупных светлошкурых и южных — темноподпалых, поджарых, не ведающих устали на бегу. Медведях всяких-разных — бурых, черных, узкомордых. Последние, самые опасные, не уступали в кровожадности стрыгаям. И прочие, прочие, прочие…

Да, сидам пришлось многому научиться. Из морского народа они стали народом горцев. Те немногие из ярлов, что решили обосноваться в кажущихся плодородными долинах, вынуждены были вскоре отказаться от мнимых благ в пользу суровых, но неприступных скальных утесов.

Сам Эохо Бекх обосновался на склонах Облачного кряжа — так по первому впечатлению назвали они раскинувшийся на севере горный массив. Там же уцелевшие в огне лавовых потоков филиды заложили первый камень Уэсэл-Клох-Балэ — святилища и средоточия мудрости сидского народа. Прохлада здешних мест летом и трескучие морозы две трети года так напоминали суровый климат Б'энехт Ольен. Знатнейшие и древнейшие роды Мак Кью и Мак Дабхта, Мак Карэга и Мак Снахты, Мак Кехты и Мак Тетба последовали их примеру. Но многие сиды выбрали местом жительства южные горы на левобережье Ауд Мора — Грива и Железные; обильно заросший ельником кряж на востоке, за Аен Махой, который так и прозвали Кьол'Шлиев — Лесогорье; невысокие Белые холмы между побережьем океана и внутренним озером. Мало-помалу пришельцы осваивались в новом для них мире. Уничтожали вредоносных хищников, одомашнивали животных, способных принести пользу.

Странными и непривычными для островитян показались дикие лошади и собаки, лесные быки — туры, горные козы — винторогие обладатели тончайшей шерсти. Но только поначалу. Нашлись среди сидского народа мудрецы, в основном, конечно, из числа филидов, которые приручили коней и псов, не уступавших ростом и свирепостью волчьему племени. Эти звери стали их вернейшими помощниками и соратниками. Затем пришла очередь и рогатых.

И вот тут-то, в самый разгар освоения материка, Большому Совету и самому Эохо Бекху стало известно, что они на земле не единственная разумная раса. И уж тем более не первая.

Племена фир-болг жили уединенно и обособленно в лесных поселениях за Ауд Мором, клали бескровные требы в тщательно скрываемых капищах среди дремучих чащоб. И вот что странно — хищники, столь досаждавшие сидам, не трогали ни в коей мере исконных поселенцев.

О попытке наладить взаимоотношения с болгами король предпочитал не вспоминать. Посольству сидов весьма недвусмысленно дали понять, что они лишние в этом мире, куда попытались привнести свои понятия о Добре и Зле. Назойливые гости, норовящие навязать хозяевам собственные правила игры в борьбе за выживание.

Нет, народ фир-болг не угрожал беженцам с островов, и уж тем более не гнал обратно в бескрайний закатный океан. Старейшины болговских деревень — они же и жрецы по установившейся традиции — радушно предложили сидам прийти к ним учиться, отбросив гордыню и самоуверенность, если хотят выжить.

Такую пощечину самолюбию не смогли перенести даже мудрейшие из сидов. Утехайр Семь Звезд самолично благословил дружины ярлов на борьбу с посмевшими непомерно высоко занестись одноглазыми уродами.

И болги были уничтожены. Выбиты острой сталью дротиков и мечей. Их капища сровняли с землей, поселения сожгли, пустив пепел по ветру.

Казалось, ничто теперь не препятствует безраздельному владычеству сидов на бескрайних равнинах и высокогорных кручах материка. Безоблачная, не омрачаемая никакими бедами, кроме борьбы со своенравной природой, жизнь позволила расслабиться, притупила всегдашнюю настороженность.

Умельцы совершенствовались в тонких искусствах и ремеслах, создавая поистине уникальные украшения, оружие, предметы быта. Лошадники продолжили выведение неутомимых, быстроногих и понятливых верховых коней. Собачники — огромных боевых псов. Кучка чудаков, поощряемая Большим Советом, сделала первую попытку приручения грифонов. Нелегко давалась власть над сильными и упрямыми хищниками, но в результате упорного труда возникли Шки-эхан Уэв' — Пещеры Крылатых — с отрядами дозорных, незаменимых в разведке либо передаче донесений от замка к замку.

Охотники оттачивали свое мастерство в непрестанных, благо бессмертие позволяло бесконечно накапливать опыт, охотах. В эту эпоху — века четыре после высадки в Дохьес Траа — среди ярлов стало модным стравливать самых разных зверей на особых ристалищах, построенных и оборудованных намеренно для подобных целей. Эохо Бекх не возражал, хотя сам участия в забавах не принимал. Ведь, обыграй кто-либо из ярлов своего короля, ни к чему хорошему это не привело бы.

Какие только чудовища не ступали лапами на светло-желтый песок ристалищных арен! А какие пари заключались на обшитых мягкими шкурами лавках трибун! В отсутствие войн и естественных врагов кровавые потехи сидской знати стали единственным способом поиграть с судьбой.

Охотники постепенно становились ловчими. На первый план выходило умение не просто добыть зверя, убив или заманив в капкан, а поймать его невредимым. Лучше всего для этого подходили, конечно, детеныши, которых потом выращивали и натаскивали в бойцовых ямах. Каждый ярл счел делом чести обустроить в подвалах замка зверинец с тренировочной площадкой.

И тут жизнь преподнесла сидам новое испытание.

Откуда-то с юга поползли, словно ручейки талой воды на горных склонах весной, стаи непонятных двуногих зверей. Кто-то углядел в их внешности уродливую пародию на черты сидов. Это, вкупе с отвратной вонью, распространяемой невыделанными шкурами, которыми новые звери — а звери ли? — укрывали свои тела, послужило возникновению названия — салэх, означающего: грязный, мерзкий, отвратительный.

Новых зверей попытались использовать в травлях. Без особого успеха. Силой-то они обделены не были, а вот когтями и клыками здорово уступали даже волкам и кикиморам, не говоря уже о космачах с клыканами.

Первым забил тревогу Эхбел Мак Кехта из Рассветных Башен, что высились в долине реки Аен Г'ер. Волею случая он столкнулся с салэх не в клетке или на арене, как вошло в обычай у ярлов, а в лесу, где имел возможность наблюдать их в естественной обстановке. Ярл собирался на охоту, последнюю в том году, но из-за нелепой случайности — по недосмотру старшего конюшего — ему пришлось сесть не на испытанного во многих походах коня, а на молодого, плохо объезженного.

События более чем восьмисотлетней давности обрушились на короля, вставая перед глазами внезапно ожившей картиной…

Благородный ярл Мак Кехта стоял посреди замощенного двора, с наслаждением втягивая полной грудью стылый воздух. К пьянящему аромату уходящей осени примешивалась морозная дымка грядущей зимы.

Чудное утро для охоты — и так нелепо испорчено. Правильные черты моложавого лица ярла — что сиду пять сотен лет? — кривила гримаса недовольства.