Демоны Вальхаллы - Дмитрий Казаков

Вильям представил, как изящные, блестящие как ртуть звездолеты садятся рядом с Вестминстерским дворцом, как горит Ливерпуль, и невольно содрогнулся.

– Да уж, слава Святой Деве, – пробормотал он.

– Ну что, закончили радоваться? – спросил Ли. – Тогда собирайтесь… Через час выступаем.

Через мгновение в импровизированной казарме воцарилась обыкновенная для такой ситуации и очень деловитая суета.

Голова не болела, а индикатор легионера показывал, что в пути они провели пятнадцать дней. Потянувшись, Вильям вслушался в хруст суставов, и потянулся к дверце криогенной камеры.

– Быстрее, быстрее, – подгонял Ли. – Высаживаемся…

Еще при посадке среди легионеров распространились слухи, что их отправляют на Землю, так что снаружи Вильям ожидал увидеть знакомый пейзаж Шри-Ланки, цветущую зелень и вертолеты, готовые отвезти Первый Ударный Полк к месту базирования.

Но вокруг, сколько хватало глаз, простирались горы желтого, как масло, песка. Отражающееся от него солнце больно резало глаза, а на севере, за полосой дюн, блестело море.

– Не понял, клянусь четверкой, – сказал Вильям. – Где это мы?

Воздух над взлетно-посадочным полем дрожал от жары, выступающий на коже пот мгновенно высыхал, слизанный знойным ветром. Здания космодрома выглядели обшарпанными, кое-где зияли выбитые стекла, а уходящую в барханы дорогу покрывал довольно толстый слой песка.

Серых крабов напоминали выстроившиеся вдоль покосившейся ограды транспортеры.

– Все за мной, – приказал Ли и зашагал в сторону огромного ангара, подходящего для ремонта звездолетов или содержания слонов.

– Святая Дева, куда нас ведут? – Арагонес беспокойно огляделся. – Что-то это все мне не нравится…

– И мне, клянусь четверкой, – кивнул Вильям. – Странно все.

Внутри ангара отсутствовало солнце, зато было душно, как в логове медведя, страдающего метеоризмом. Из-под ботинок поднималась пыль, копившаяся тут годами, серыми облаками клубилась в воздухе.

– Повзводно – стройся! – сквозь марево виднелась стройная фигура майора Рагнарссона. – Равняйся! Смирно!

Полк замер, десятки глаз устремились в одном направлении – к ветхой, слегка покосившейся стене, сквозь щели в которой протискивало золотые лучи солнце.

– Вольно! Солдаты, – Вильяму на мгновение показалось, что голос майора неуверенно дрогнул, но он списал это на расшалившееся воображение. – Итак, я должен довести до вашего сведения, что вчера правительство Федерации приняло постановление о роспуске Звездного Легиона…

Тишина сохранилась, никто не позволил себе даже восклицания, но Вильям физически ощутил, как вверх и в стороны плеснула волна недоумения, готовая разнести ангар в клочья.

– Я сам не до конца понимаю причин этого решения, – продолжил Рагнарссон, – но как офицер, должен выполнять приказ. А он таков, что ваши договора с Федеральным Министерством Обороны досрочно расторгаются и с сего дня вы считаетесь вышедшими в отставку по первому, высшему разряду…

Вильям невольно глянул вниз, на индикатор легионера, продолжающий невозмутимо отсчитывать секунды: 3:023:12:34:23… 22… 21… . Он прожил с этой штукой на руке почти семь лет.

Времена, когда обходился без нее, стерлись из памяти.

– Роспуск части производится в нештатном, срочном порядке, поэтому все документы вы получите сегодня же, – продолжал говорить майор, а Вильям замер в ступоре. Сознание заполнила единственная мысль – неужели война закончилась?

Вырывающие куски из времени прыжки от одной звезды к другой, пот и зудящие мышцы, пейзажи иных планет, прекрасные и ужасные, кровавые схватки – все это осталось в прошлом?

Поверить в такое оказалось сложнее, чем в У-прививку.

– Рота, стройся! – приказ дошел до сознания с запозданием, но тело выполнило его само. Вильям обнаружил, что стоит уже несколько по-другому и смотрит на лейтенанта Радукану, в руках у которого довольно толстая папка, а за спиной топчется сержант в интендантских погонах. – Первый взвод – приготовиться, остальные ждут очереди…

Вильям вышел из ангара через час, спустя много лет вновь получив на руки идентификационную карточку. Ему оставили комплект полевой и парадной формы, личные вещи, да еще рюкзак, на дне которого поместился сувенир от майора Лонорье.

– Ну что, как ощущения? – спросил ожидающий приятеля Ли.

– Не знаю, клянусь четверкой, – честно ответил Вильям. Когда-то давно он мечтал о дне, когда служба закончится, но мечты давно поблекли, а когда этот день пришел, оказалось, что радоваться нечему.

– Давайте, забирайтесь, – от крайнего транспортера махал рукой Гаррисон. – Два места осталось… Поехали!

Внутри бронированного кузова оказалось на удивление прохладно. Мягкие кресла ничем не напоминали жесткие сиденья, с которыми задница Вильяма за годы в армии сроднилась. Мотор урчал почти неслышно, тряска не ощущалась. Ничто не мешало разговаривать, но все молчали.

Примерно через час транспортер остановился.

– Прибыли, – люк распахнулся и внутрь заглянул водитель – молодой парнишка в новенькой форме. Во взгляде, обращенном на легионеров, читался ужас пополам с восхищением.

– Святая Дева, куда ты нас хоть привез? – заволновался Арагонес, первым рванувший к выходу.

– Это Триполи, – испуганно ответил водитель. – Аэропорт в двух кварталах. Можете лететь домой…

"Домой?" – услышав это слово, Вильям попытался вспомнить, что оно означает. Давно покинутую квартиру в Ливерпуле, где сейчас живет кто-то другой? Базу на Шри-Ланке? Камеру в недрах звездолета? Грязную вонючую казарму на одной из планет?

При мысли о том, что он забыл, что именно значит "дом", Вильяма продрало морозцем…

Услышал скрип, осознал, что скрипит зубами сам. Вслед за Гаррисоном пролез в люк, распрямился и обомлел. В первое мгновение не сразу понял, где находится. По ушам ударила дикая какофония звуков, глаза ослепил бьющий со всех сторон свет.

– Так-так, – пробормотал рядом Ли. – Интересно, сколько лет прошло?

Они стояли на обочине того, что можно было назвать улицей. Мечущиеся по ней туда-сюда аппараты невообразимо ярких цветов, фиолетового, изумрудного, багрового, напоминали помесь флайеров и терратанков. Каждый из них светился, как пульсар, а шум моторов заменяли десятки накладывающихся друг на друга мелодий.

Вместо привычных глазу домов по сторонам высились клубящиеся, меняющие цвет штуковины, напоминающие не здания, а горы светящейся пены. По их стенам бежали десятки надписей, судя по всему рекламных, но Вильям не понимал и десятой части из них: "Стырки подержанные, отхреначим по полной!", "Индуал-комбайн!", "Секс-хоп в окристом плаке!".

Он ощутил, как кружится голова. Захотелось нацепить шлем, чтобы ничего не слышать и не видеть, взять винтовку и в кого-нибудь выстрелить.

– А какое сегодня число? – спросил у водителя первым сориентировавшийся Ли.

– Пятое июля, – отозвался тот, пятясь к кабине транспортера, который среди сверкающего великолепия смотрелся металлическим динозавром.

– А год, год, видят духи?

– Две тысячи сто пятьдесят третий.

Вильям ощутил, как что-то сильно, но мягко шарахнуло его по затылку, перед глазами потемнело. Сорок лет, почти сорок лет прошло с того момента, когда рядовой Снарк ступал на родную планету!

– Ни хрена себе, жопа крокодилья, – озадаченно сказал Гаррисон. – Это что, мне сейчас семьдесят девять? Я что, пенсионер?

– Святая Дева, – простонал Арагонес, – я должен выпить…

Вильям потер оказавшийся холодным и влажным лоб, огляделся. Транспортер исчез, точно его и не было, а шумному и сверкающему городу не было до кучки легионеров никакого дела.

– Поддерживаю, – проговорил Соболев, огладив усы. – Надо бы найти кабак и проверить, какие сейчас цены и сколько жалования за все эти годы набежало к нам на карточки…

Кабак уроженец России нашел в считанные мгновения, как показалось Вильяму – по запаху. Уверенно свернул в одну из многочисленных дверей, выходящих на тротуар, почему-то овальную, и спустя мгновение изнутри донесся его ликующий вопль:

– Заходи!

За овальной дверью обнаружилась полутьма, особенно приятная после буйства света на улице, шум остался за порогом. Из-за стойки выглянул смуглый тип с роскошными черными усами.

– А, солдаты? – проговорил он без особого удивления. – Выпить хотите?

– Цены покажи, видят духи, – потребовал Ли.

Через пятнадцать минут они сидели за столом, уставленным бутылками и тарелочками, а в широких бокалах плескался коньяк. Сумма, накопившаяся за время службы, оказалась велика, и хотя цены за сорок лет тоже выросли, каждый из бывших легионеров стал почти богачом.

– За тех, кто не дожил до этого дня! – проговорил Ли, поднимая бокал.