Я рискну (ЛП) - Тессьер Шантель

— Коул, — шепчет она. — Мне жаль.

Моя грудь сжимается до такой степени, что я не могу дышать.

— Мне жаль, что никто не видит тебя таким, как я. Мне жаль, что никто не понимает твою ярость. Или твою ненависть.

— Прекрати… — я подавился словом. Она крутит нож. Режет меня еще больше.

Она обхватывает ногами мои бедра.

— Мне жаль, что ты потерял своих друзей. И что ты остался с бременем, которое невыносимо.

Ее слезы льются по щекам.

ОСТИН

Он солгал!

Он позволил городу поверить, что убил трех мальчиков — подростков, которые были его друзьями, хотя он не был виноват.

— Ты вообще пил? — спрашиваю я.

Я чувствую, как его тело физически дрожит на фоне моего. Он зол на меня. Злится, что я разгадала секрет.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — говорит он вместо этого. — Тебя там не было.

— Мне не нужно было быть там, чтобы узнать, что ты не виноват в их смерти.

— Прекрати, Остин! — кричит он мне в лицо.

— Ребята знают? — спрашиваю я, пока очередная слеза стекает по моему лицу. Он не отвечает. — Бекки также сказала мне, что Киллан винит тебя. Почему ты не сказал ему правду?

Мое сердце разрывается из-за него. Он не только потерял своих друзей, но и взял на себя ответственность, когда был не виноват.

Он отпускает мои запястья и сползает с меня, заставляя раздвинуть ноги. Он садится на краю кровати, спиной ко мне, и склоняет голову.

Я сглатываю и сажусь.

— Я знаю, что ты чувствуешь, что поступаешь правильно, но… Коул…

Он вскакивает и поворачивается ко мне лицом.

Мои слова оборвались под его взглядом. Я никогда не видела его таким убитым.

— Не смей сидеть здесь и притворяться, будто знаешь, почему я сделал то, что сделал, — огрызнулся он, наклоняясь и поднимая с пола свои джинсы. Он натягивает их и застегивает. Затем он начал спускаться по лестнице.

Я сижу здесь, ожидая услышать, как открывается и закрывается дверь, но этого не происходит. Я встаю с кровати и беру с собой простыню, обернув ее вокруг плеч. Я спускаюсь по лестнице и вижу, что он стоит посреди комнаты. Его руки сцеплены в кулаки, он бьет по боксерскому мешку, который висит на стропилах.

— Скажи мне, — говорю я мягко. — Помоги мне понять.

Он игнорирует меня. Его дыхание становится все громче, пока он бьет по ней. Его порезы, полученные прошлой ночью, уже лопнули от усилий.

Я опускаю голову и смотрю на свои руки, вцепившиеся в простыню, удерживая ее на месте. Я облизываю мокрые губы и чувствую вкус своих слез.

— Мне было десять лет, когда мамин парень впервые прикоснулся ко мне. Он останавливается на моих словах. Как будто я этого хотела. — В то время я не понимала, что он делает, — я сглатываю комок в горле. — Я сидела на диване. Он сел рядом со мной и положил руку мне на внутреннюю сторону бедра. Я смотрю на него сквозь ресницы. Он стоит спиной ко мне, а его голова опущена. — Я не знала, что делать. Мне было неловко. Неприятно. Но он говорил мне, что я красивая. Никто никогда не говорил мне этого раньше, — мышцы на его спине напряглись. — Потом его пальцы начали больно впиваться в мою кожу. Я сказала ему, что он делает мне больно. Я пыталась оттолкнуть его, но его хватка становилась все крепче. Он сказал, что я научусь любить боль. Это был способ показать мне, что я ему небезразлична. — он медленно поворачивается ко мне лицом, и я смотрю ему в глаза. Не отступая, как я и хотела, когда мы стояли у бассейна. — Любил меня, — он сглатывает, и его адамово яблоко покачивается.

— В этот момент вошла моя мама. Она увидела нас, подбежала ко мне, схватила меня за руку и стащила с дивана. Она отправила меня в мою комнату до конца дня. — его грудь поднимается и опускается от тяжелого дыхания. Его челюсть острая, а ноздри раздуваются. — Она сказала, что он принадлежит ей. Что мой отец уже бросил ее из-за меня. Она не позволит своей сучьей дочери забрать у нее еще одного. — по моей щеке беззвучно скатилась слеза, но это для него, не для меня. Я давно смирилась со своей жизнью.

— Я могу не понять, почему ты это сделал, но я знаю, каково это — иметь секрет. Ты сказал мне, что знаешь, каково это — быть бессильным. Не иметь контроля. Мы одинаковые, Коул. Ты винишь себя за потерю друзей, а я винила себя за то, что мужчина хочет меня. Мне потребовались годы, чтобы понять, что он был не прав. И я должна была понять это сама. У меня не было никого, кто бы объяснил мне это. Помог мне. — он делает глубокий вдох, отводя от меня взгляд. — Поэтому я собираюсь сказать тебе то, что кто-то должен был сказать мне еще тогда.

Его глаза возвращаются к моим, и я подхожу к нему. Я протягиваю руку, чтобы коснуться его щеки, и простыня падает на пол у моих ног. Еще одна слеза стекает по моему лицу, и он осторожно вытирает ее.

— Это была не твоя вина, Коул.

Он опускает свой лоб к моему и закрывает глаза.

— Мы не похожи, Остин. Потому что, в отличие от тебя, я не был невиновен. — он отстраняется и смотрит на меня. — Я знал, что мы делали. Мы пошли на вечеринку, как всегда. Напились, как всегда. А потом ушли. Я взял вину на себя, потому что за рулем должен был быть я. В считанные минуты они… просто исчезли.

Его голос грубый, как будто он долго сдерживал эти слова. Мои слезы начинают стекать быстрее.

— Мне жаль, Коул. Мне так жаль.

Он обхватывает меня и притягивает к себе.

— Мне тоже жаль, милая. — сказал он, целуя мои волосы.

ГЛАВА 26

КОУЛ

Я протягиваю руку и убираю прядь волос за ее ухо. Ее глаза смотрят в мои, и я вижу свежие слезы, которым она еще не дала упасть. Именно в этот момент она наиболее великолепна, когда ее зеленые глаза выглядят так, будто они плавают в бассейне с водой. Слеза наконец покатилась по ее лицу, и я вытер ее…

Но я ненавижу, почему они там. Ненавижу, что кто-то другой может заставить ее плакать. Я хочу это сделать.

Я гребаный ублюдок.

Ее мать и ее гребаный парень заплатят за то, что они с ней сделали. Я позабочусь об этом. Так же, как я сделал это с Джеффом.

Ее руки тянутся к моим джинсам, и она расстегивает их. Я хватаю ее за запястья.

— Остин.

— Ты нужен мне, Коул. — шепчет она, прижимаясь своими бедрами к моим.

И от этих слов по мне разливается тепло.

Она нуждается во мне.

Отпустив ее запястья, я запускаю руки в ее волосы и целую ее

Отчаянно. Потому что она тоже нужна мне. Мы оба были разорваны и истекаем кровью. Что-то должно прикрыть боль.

Она целует меня в ответ так же настойчиво. Мои брюки задевают лодыжки, и я выхожу из них. Затем мы идем назад. Я падаю на диван, мои губы отрываются от ее губ. Она опускается на меня, ее рука проходит между нашими телами, и она хватает мой твердый член. Моя голова откидывается назад и ложится на подушку, и я стону, когда она гладит меня. Медленно, но жестко. Дразняще. Я закрываю глаза и чувствую ее губы на своей шее. Сосут, лижут и кусают.

— Черт, Остин… — я прервался, когда она опустилась на мой твердый член. У меня мгновенно перехватило дыхание.

Мои руки ложатся на ее узкие бедра, и она начинает двигаться. Мои пальцы впиваются в ее кожу, когда наши тела соприкасаются. Она сосет мою шею, а я могу только сидеть и пыхтеть, пока она скачет на мне. Овладевает мной.

Она невероятна.

И вся она, блядь, моя.

Мои руки отпускают ее бедра, и я запускаю их в ее волосы. Оторвав ее губы от моей шеи, я поднимаю голову и прижимаю их к своим. Я целую ее с жадностью. Она постанывает у меня во рту, а ее бедра продолжают двигаться вместе с моими.

Ее киска сжимается вокруг меня, и она отводит губы, вдыхая глубокий вдох. Я наклоняюсь вперед и втягиваю зубами ее твердый сосок. Она вскрикивает, когда я прикусываю его, прежде чем нежно пососать.

— Коул. — она выкрикивает мое имя, и я откидываю ее голову назад, обнажая шею, и теперь делаю то же самое с ней. Я целую, лижу, кусаю и сосу каждый ее сантиметр, как будто он принадлежит мне.

Потому что она и принадлежит.