Третьего не дано - Анатолий Марченко

Мой друг, - Мишель легким, изящным кивком и плавным движением руки указал на Калугина, - Андрей Свиридов.

- Валентина Владимировна, - назвала себя женщина все с той же очаровательной улыбкой. - Прошу садиться. Я готова обсудить ваши предложения.

Калугин и Мишель подождали, пока она сядет в кресло, и лишь после этого воспользовались ее гостеприимством.

- Вы уже доставили вещи, которые я желала приобрести и их можно посмотреть? - спросила Валентина Владимировна, и Калугин подумал о том, что улыбка служит этой женщине надежной маской, с помощью которой она скрывает свои истинные чувства.

- Нет, но мы готовы доставить в любое время, которое вы сочтете наиболее удобным, - ответил Калугин, с трудом осилив длинную непривычную для него фразу.

"Это, конечно, она, Никитина, - подумал он. - Она не назвала фамилии, ловчит, но ничего, лиса, хитри, да хвост береги".

- Вы здешние коммерсанты или из дальних краев? - поинтересовалась Валентина Владимировна, извлекая из табакерки карельской березы длинную папиросу с золотой каемкой.

- Из Москвы! - выдохнули почти в один голос Мишель и Калугин.

- Вот как, - с наслаждением затягиваясь папиросой, томно произнесла Никитина, откровенно любуясь Мишелем и не в силах скрыть радости.

Калугин, чтобы ускорить ход событий, озабоченно и деловито сказал:

- Пардон, господа, но я позволю себе напомнить:

время не ждет.

"Ревнует, - обрадованно отметила про себя Валентина Владимировна. Какой он хмурый и нелюдимый.

Но в нем горит воля и скрытый огонь".

- Я думаю, - обращаясь к Мишелю, сказал Калугин, - пришла пора показать госпоже Никитиной образцы наших товаров.

Едва он произнес слова "госпоже Никитиной", как улыбка бесследно растаяла на ее лице.

- Откуда вы взяли, что я Никитина? - с неприязнью спросила она.

- С вашего позволения я удалюсь ровно на две минуты, - сказал Калугин и вышел в переднюю.

Здесь он быстро вспорол подкладку пиджака и вытащил половинку визитной карточки с буквами "О. К".

Вернувшись в гостиную, он приблизился к Никитиной и молча протянул ей визитку. Никитина взяла ее, спокойно осмотрела и положила на стол, выжидающе уставившись на Калугина.

- Мы должны быть чисты, как голуби, - начал Калугин загробным голосом.

Мишель едва сдержался, чтобы не расхохотаться.

- И мудры, как змеи, - глубоким, грудным голосом пропела Валентина Владимировна, и прежняя улыбка засверкала на ее белоснежном лице.

- И все же... - мрачно начал Калугин, притрагиваясь к половине визитной карточки.

- Понимаю, понимаю, - вспорхнула со своего кресла Никитина.

Пытаясь изобразить неловкость и смущение, она стремительно просунула узкую ладонь в разрез кофточки, и не прошло и секунды, как вторая половина визитной карточки была приложена ею к первой и в точности сошлась с ней.

- Вот теперь можно продолжить наш разговор, - удовлетворенно сказал Калугин. - Штабс-капитан Жорж Роше изложит суть дела, ради которого мы явились к вам.

- Мы облечены доверием и высокими полномочиями Николая Сергеевича, начал Мишель воодушевленно. - И мы рассчитываем с вашей помощью, милейшая Валентина Владимировна, осуществить свою высокую и чрезвычайно ответственную миссию с благополучием и успехом, какого жаждет каждый из нас, по воле своей решивший служить многострадальной святой Руси.

Калугин дивился, как это Мишелю удается плести такую нескончаемую вязь слов. А Мишель все плел и плел:

- Николай Сергеевич чрезвычайно высоко ценит и вашу мудрость, и ваш талант, и вашу волю. - Мишель с удовлетворением отметил, что лесть пришлась ей по вкусу. - Но согласитесь, координация действий московской и казанской организаций в столь решающий момент едва ли посильна лишь одному человеку, даже отмеченному печатью гения. И мы убеждены, что ни на йоту не принизим вашей роли, коль скоро решимся оказать вам ту помощь, которую вы соблаговолите принять от нас и которая будет основываться на точном соблюдении тех инструкций, которые нами получены от главного штаба.

- Главный штаб пребывает в добром здравии? - будто мимоходом спросила Никитина.

- Московский штаб арестован чекистами, - мрачно пробасил Калугин, не зная, куда ему девать свои грубоватые руки.

- Весь штаб? - в ужасе воскликнула Никитина, и лицо ее скрылось в облачке папиросного дыма.

- Ради бога, не волнуйтесь, - поспешил успокоить ее Мишель. - Борис Викторович и его близкое окружение благополучно ушли из засады, и это вселяет в нас веру и надежду...

- Умоляю вас, какие еще в Москве новости? Вы и без того, господа, слишком долго испытывали мое терпение...

- Извольте, - приподнялся Мишель. - Чека свирепствует, арестованы многие из наших лучших, надежнейших людей. Могу назвать несколько лиц из этой категории: Пинка, Виленкин, Аваев...

- О боже, боже! - Валентина Владимировна старалась быть искренней, но не сумела скрыть нотки притворства и страха. - Будем денно и нощно молиться, чтобы пламя арестов не перекинулось на Казань...

- Опасения такого рода не лишены оснований, - тоном человека, знающего больше того, что он только что сообщил, но не считающего возможным открывать это другим, заверил Мишель. - Однако мы верим, что любой из арестованных скорее предпочтет чекистскую пулю, нежели согласится выдать своих единокровных братьев по оружию. Разумеется, многое будет зависеть и от того, насколько совершенна конспирация в казанской организации.

- Боже, у нас много путаницы, червь неверия и отчаяния разъедает слабые души. Нужно поднять настроение людей.

- Лучшее средство: немедленное вооруженное выступление, - рубанул Калугин, отводя угрюмый взгляд от Валентины Владимировны. - Солдат в обороне слабеет духом и телом. А в наступлении он герой!

Он тут же отметил про себя, что Никитина пока еще не сказала ничего нового по сравнению с тем, о чем сообщала в письме.

- Вашими устами глаголет истина, - горячо поддержала его она по-французски. - Какое счастье, что нам скоро предстоит крещение огнем, не правда ли?

Калугин снова сделал энергичный кивок головой, а Мишель тут же пришел ему на выручку, не давая Валентине Владимировне задать ему новый вопрос пофранцузски.

- А как у вас в Казани, тоже свирепствует Чека? - спросил он.

- Бог миловал, - истово перекрестилась Валентина Владимировна. - Бог миловал. Я, слава господу, еще и в глаза не видала живого чекиста.

- Мы хотели бы, опираясь на ваше посредничество, встретиться с руководящими деятелями казанской организации. Разумеется, в пределах тех указаний, которые получены нами от Николая Сергеевича, - сказал, мило улыбаясь, Мишель. - Вся трагедия в том, что мы как на прокрустовом ложе в нашем распоряжении всего сутки.

- О, разумеется, я помогу вам... - Валентина Владимировна оборвала фразу, помолчала и вдруг заговорила беспечно, даже весело: - А как, вероятно, противна вам эта нелепая одежда. Сразу чувствуется, с чужого плеча.

Представляю себе, как вам к лицу военная форма...

- Мы еще наденем ее, - заверил Калугин, сунув руки в карманы пиджака. Будет и на нашей улице праздник.

- Между прочим, господа, далеко не второстепенный вопрос: вы вооружены? - деловито осведомилась Валентина Владимировна.

- Да что вы, нас за простаков считаете? - грубовато ответил Калугин.

Он хотел еще что-то добавить, но Мишель кашлянул.

- Ради всего святого, не обижайтесь, - переменила тон Валентина Владимировна.

- Без оружия нам гибель, - уже помягче сказал Калугин.

- Господа, - встала с кресла Валентина Владпмировна, - вы, разумеется, голодны. Отдавая должное вашему энтузиазму и стремлению скорее завершить дело, я тем не менее предлагаю вам перекусить. Я распоряжусь, сейчас принесут завтрак, а тем временем я отлучусь буквально на полчаса.

- Перекусить можно, - пробасил Калугин. - А что касается отлучки...

- Мы вам весьма признательны, Валентина Владимировна, - перебил его Мишель, стараясь ослабить резковатый тон Калугина. - Мы и в самом деле проголодались. Но не составите ли вы нам компанию? Поверьте, завтрак без столь очаровательной хозяйки этого дома потеряет свою прелесть.

- Не беспокойтесь, господа, - просияла Валентина Владимировна, - я непременно приду, чтобы вместе с вами поднять бокал за наше святое дело.

И она, одарив Мишеля и Калугина обаятельной улыбкой, исчезла за дверью.

22

Когда Калугин и Мишель остались вдвоем, старик, открывавший им калитку, принес на подносе нарезанное тонкими ломтиками сало, жареного цыпленка и редиску.

В центре стола он поставил пузатую бутылку с мутноватой жидкостью, три вместительные рюмки и, шаркая подошвами, исчез.

У Калугина и Мишеля при виде жареного цыпленка потекли слюнки, казалось, уже целую вечность они не едали ничего подобного. Но они старались сдерживать себя. Мишель чинно, не торопясь разламывал на куски цыпленка. Калугин нетерпеливо занес вилку над аппетитной ножкой. Они наполнили рюмки и выпили. Мутноватая жидкость оказалась спиртом.