Московская плоть - Татьяна Ставицкая

– Проедем, тут недалеко, – вздохнул Малюта и галантно помог даме выбраться из глубокого кресла.

Бизнес-центр гудел, и, казалось, слегка вибрировал. Под шорох принтеров и сканеров, кулеров и шредеров по коридорам сновали с папками формата А-4 деловитые «голубые воротнички». В отличие от них, «белые воротнички» никуда не перемещались, а, окопавшись в кабинетах, рулили процессом посредством IP-телефонии.

Лифт уносил Марью с сопровождающим куда-то в глубинное чрево делового центра навстречу совсем иным звукам. В подполье протяжно разносилось:

…Э-эй, ухнем!Подернем, подернем!Эх, дубинушка, ухнем!Эх, зеленая сама пойдет!

– Почему «зеленая»? – прислушавшись, спросила Марья. – «Зеленая» – это что?

– Известно что – валюта, – пояснил Параклисиарх. – Здесь трудится московская плоть, – предварил он экскурсию и приналег плечом на массивную дверь, которая поддалась со скрипом.

В круглом, похожем на колодец помещении, оборудованном ручными насосами и архаичными деревянными качалками, трудился прикованный наручниками к орудиям труда персонал в синей униформе с нашивкой в виде звезды, верхний луч которой упирался работягам в подъязычную область горла. В центре цеха помещалась чугунная звезда, горизонтально, параллельно полу насаженная на болт, уходящий в деревянную колоду для разделки мяса. Впрочем, при ближайшем рассмотрении это оказался не болт, а ось, выполненная из непонятного сплава. Конструкцию вращали, наваливаясь всем телом на лучи, операторы Звезды.

– Чудеса машинерии… И это в век победившего хайтека? – поразилась Марья.

Малюта сразу отметил, что огорчение начальства имело отношение не к условиям труда персонала, а только к техническим возможностям оборудования.

– Неужели нельзя привлечь инженеров или программистов? Поставить гидравлику или написать скрипт?

– Видите ли, автоматизировать процесс можно только при постоянном алгоритме. А у нас же правила что ни день, то меняются… И в правовом поле, и по понятиям… Мы ж не воду качаем. Вот и приходится вручную.

– А это что за галеры? – Пальчик Марьи коснулся наручников.

– Так ведь утекает плоть без обеспечения соцпакетом и проездным билетом. Приходится учить корпоративному патриотизму.

– И что, никаких шансов модернизировать? – вернулась к проблеме оборудования Марья. – Я знаю, раньше мулы качали. Может, тогда мулом качать? Или торрентом, на худой конец? – мрачно пошутила она.

– Вы… э-э-э… не совсем еще прочувствовали контекст, сударыня. Если не задействовать в процессе плоть, то неполноценная ПРА выходит. Шуршать шуршит, а не попьешь… Сухой корм. Мы ж не собаки… Гастриты, колиты, то, се… Так что куда ж мы без нее, без плоти? – Параклисиарх любовался производственной пасторалью, у него даже увлажнились глаза под тонированными специальной пленкой очками. – Вот, к примеру, машинист насосной станции для закачки рабочего агента в пласт.

По-отечески погладив плоть, Малюта отхлебнул от машиниста, забывшись на минуту.

– Кстати, я могу поинтересоваться источником ваших знаний относительно холдинга? – спросил он, поднимаясь на поверхность Москвы.

И Марья поведала Параклисиарху историю спасения журналиста и рассказала о сведениях, почерпнутых им из трудов Вукола Ундольского.

– И вы молчали?! – не сдержал эмоций Малюта. – Где он сейчас?

– В бабушкиной квартире, наверное.

Марья не ожидала такой реакции. Очевидно, журналист рассказал ей не все. А может, и сам не все понял.

– Едем немедленно! – скомандовал Малюта.

…Но журналист пропал. Они молча сидели в машине у подъезда. Наконец Параклисиарх сказал:

– Надо изъять у него архив любым способом. Не считаясь ни с чем и ни с кем. Только бы он не отдал его уже. Рукопись содержит, по нашим сведениям, информацию о криминальных сделках комьюнити с московской недвижимостью за все время существования, о многочисленных тайных договоренностях раздела рынков свободно циркулирующей ПРА и еще кое о чем. Если это «кое-что» станет достоянием лондонских, нам придется искать другую территорию с ресурсами органики. И не факт, что удастся найти совместимую.

– Послушай, – сказала Марья, – ты поезжай по его домашнему адресу, карауль там, а я останусь здесь. Он меня не боится, я попробую сначала расспросить его и уговорить отдать нам архив.

– Здравая мысль, – согласился Малюта. – Будьте осторожны, звоните, если что.

Марья вышла из машины и поднялась к себе в квартиру. Малюта задержал взгляд на удаляющейся девушке дольше, чем было позволительно в его положении, и медленно тронулся с места.

36

Передельский покидал Исторический музей, расправив, несмотря на мелкий снежок, плечи. Если бы у него были крылья, он бы в этот момент летел. Он испытывал ни с чем не сравнимое чувство свободы и безопасности. Даже напевал что-то попсовое, навязшее, но забытое за эти безумные несколько дней страха. Пете, как в детстве, захотелось пойти на каток, в гущу веселой, молодой, беззаботной толпы. Хотелось посидеть в ГУМе в кафе на втором этаже, поглазеть на москвичей, бегающих с выпученными глазами в поисках подарков. Ему меньше всего сейчас улыбалось возвращение в собственную разгромленную квартиру, которую придется приводить в порядок до самого Нового года: отделять нужное от ненужного, нужное раскладывать по ящикам, а ненужное – по пластиковым пакетам. Но выносить пакеты не захочется, и они будут стоять в коридоре до скончания века.

Приплясывая в очереди на каток, Петя достал телефон и позвонил родителям. Да, это, несомненно, хорошая идея: поехать встречать Новый год к ним. Они будут счастливы, если он, сославшись, к примеру, на ремонт, поживет несколько дней с ними, в Марьиной Роще.

– Ма?

– Петюня, как хорошо, что ты позвонил. Почему у тебя телефон был выключен? Мы волновались.

– Разрядился, – соврал Передельский. Ну не рассказывать же, в самом деле, маме о пережитом им триллере… – Так я приеду? А-то у меня ремонт небольшой дома.

– Приезжай, конечно! Может, и Новый год вместе отметим?

– Ну, это как получится, мам. Точно сказать не могу.

Попрощавшись с мамой, Передельский переобулся, вышел на лед и предался давно забытому удовольствию. Он шутил и заигрывал с проезжающими мимо девушками, поднимал падающих малышей, подпевал звучащей на катке музыке. Ах, как прекрасна жизнь, думал Передельский, а когда получу деньги, я поеду в кругосветное путешествие! Да хоть бы с вон той, в шапочке с помпоном.

– Девушка, дадите шапочку сфотографироваться? – пристроился рядом с раскрасневшейся красавицей счастливый Петя.