Жить не дано дважды - Раиса Хвостова

Я хлебнула для храбрости полрюмки слабенького виноградного винца и спросила:

— Вы какой князь — русский?

Он не без любопытства взглянул на меня. Лицо у него было тонкое, правильное, почти красивое, вот только окаменевшее какое-то. Глаза серые, холодные. На минуту они потеплели.

— Да, — сказал он. — То есть не совсем…

— Как это не совсем? — легкомысленно рассмеялась я. — Русский или не русский?

— Видите ли, меня ребенком увезли из России. По национальности я русский.

Этот русский говорил с заметным акцентом, не то румынским, не то немецким.

— А-а-а, — протянула я. — Белоэмигрант?! У вас, наверное, имения были в России? Теперь там или музеи, или колхозы.

Князь промолчал. Он вообще, кажется, словоохотливостью не отличается, молчит, ест, пьет, когда вокруг шумят на трех языках.

— А вам не хочется домой? В Россию?

Князь не ответил — не услышал или сделал вид, что не услышал. Он сосредоточенно разрезал ломоть ветчины, при этом ловко, с необычайным искусством манипулировал ножом и вилкой. Легко, точно касался лишь пальцами, а нож и вилка работали сами. Мне всегда трудно дается этот процесс — нож соскальзывает и скрипит по тарелке, вилка проткнет насквозь кусок, хоть зубами стягивай. Да и другие за столом не отличались изяществом движений. Несомненно, князь был настоящий.

Я засмотрелась на его руки — сухие кисти, с тонкими, но крепкими запястьями. Руки не выглядели женственными, в них чувствовалась сила.

— А мне, знаете ли, господин князь, совсем не хочется домой. Здесь веселее…

Князь чуть приметно кивнул. Я даже разозлилась: подумаешь, князь! Элементарно невежлив. С ним дама разговаривает, а он молчит!

Я переключилась на Марго.

— Марго, вы просто очаровательны сегодня! — крикнула я через стол. Все даже притихли на мгновение. — Я хоть не мужчина, но тоже влюблена в вас. Вам очень идет это платье. Давайте выпьем!

Марго потянулась ко мне с рюмкой. Мы чокнулись.

— По-русски, — сказала она растроганно. — Только русские умеют пить. Правда, князь?

Князь чуть пожал плечами.

— Возможно.

— Где ваш муж, Марго? Я соскучилась по нему. Вы не ревнуете?

— Нет, Женечка! Для моей подружки…

Последнее слово Марго потонуло в аплодисментах.

Я так и не поняла — было ли остроумным то, что сказала Марго, или гости — круглые идиоты. В этом шуме я услышала вопрос:

— Вы давно из России, Женя?

— На много лет позже, чем вы!

За столом снова зааплодировали.

И тут вошел шеф.

— Веселье в разгаре! — сказал он, голос его перекрыл шум. — Здравствуйте, дорогие гости! И Женечка здесь — что-то вы нас стали забывать?

Я открыто посмотрела в глаза шефа и удивилась: в них светилась приветливость гостеприимного хозяина. Шеф повертел носатой головой, покивал каждому гостю в отдельности и сел рядом с бароном.

— Ион, — впервые назвала я его по имени, — мы только что выпили с вашей женой. Она вас ко мне ревнует. Давайте с вами выпьем!

Шеф с готовностью протянул рюмку и чуть многозначительнее, чем это следовало в данном случае, сказал:

— За нашу встречу, Женя!

— За встречу, Ион!

Узнаю ли я когда-нибудь: вспомнил шеф, где видел, или нет?

11.

Надо было выждать. Проговорится же он, наконец. Но в том-то и беда, что я никогда не умела ждать. С детства так. И разведка не научила терпеливости. Да и настроение было отличное. Почему бы не поиграть?

— А я вас видела на днях, Ион… В Фалештах. С братом ездили. Вы вышли из подъезда одного дома с колоннами. С вами был еще немецкий офицер. У вас в руках — портфель.

Я ущипнула себя за ногу под столом: «Не зарывайся, старшина Казакова!»

Шеф спокойно сказал:

— Очевидно, возил документацию.

Я наивно увеличила глаза:

— Документацию? Какую?

Глаз шефа стал пауком. Страх переполнил меня.

— Вы слишком любопытны, Женя… Ну, а вы что делали в Фалештах?

— Следила за вами!

— Гм… Оригинально. Такая тихонькая девочка… А впрочем, именно тихони…

— Что вы, Ион, я хотела пошутить, будто вы были на свидании.

— Что-что, — изумился шеф. — Я был на свидании?

— Ну да, — придуривалась я. — Ведь все знают, что вы любите Марго…

Гости опять расшумелись, развеселились. Им понравилась шутка. Я хохотала громче всех, хотя страх сжимал сердце. Совсем с ума сошла!

— Значит, шутите?.. Это хорошо! Шутка проясняет мысль.

Нужно было немедленно прекратить эту дурацкую игру. Но инициатива уже перешла в руки шефа. Он смотрел с непонятной усмешкой, кажется, он не верил мне.

— В Фалешты вас сопровождает брат, боится, чтобы не обидели?

Я кивнула.

— А к нам пускает одну — не боится?

— Нет.

— И вы не боитесь?

— И я не боюсь, Ион. Чего мне бояться?

— Меня хотя бы.

— И вас не боюсь, дорогой господин шеф! — я старательно дурачилась, но по глазам шефа чувствовала — не верит. — И вот князя не боюсь, хотя никогда еще не видела русских князей. Первый раз, а он со мной не разговаривает. Потому что плебейка, да?

Вмешалась Марго:

— Женя, ты имеешь такого интересного соседа в лице князя. Если бы ты знала, чем он заним…

— Марго, — перебил шеф, — пожалуйста, салат!

Он послал жене такой ясный взгляд, что та сникла, съежилась.

— Пожалуйста, дорогой…

Я глупо привязалась к князю, — так, на мой взгляд, должна была сделать Женя, которой все невдомек.

— Чем же вы изволите заниматься, господин князь?

Князь приоткрыл было рот, но шеф опередил его:

— Князь Палицын занимается эвакуацией в тыл русских беженцев.

— В чей тыл? — снаивничала я. — В большевистский?

— В наш, — коротко сказал князь.

— Это интересная работа?

— Чрезвычайно, — процедил он.

— А где вы живете, господин князь, далеко?

— Очень!

— Нет, правда, нам не по пути?

— В Фалештах.

— Не по пути, — вздыхаю я. — Завидую — хороший город Фалешты. Магазины, кино. Так весело…

Я болтала без передышки, а подспудная мысль работала, анализировала. Что ж, по крайней мере теперь ясно — шеф мне не верит. Почему?.. Вот о чем надо, как следует, подумать. Может быть, он все-таки знает, что Марина, жена Василия, и Женя, сестра Федора, — одно лицо? Почему он тогда не арестовывает? Или он просто догадывается, что я — это не я, и выжидает. Но зачем тогда раскрывает передо мной карты? Или он просто шутил? Но ведь он почти ничего не сказал словами. Недоверие шефа я почувствовала. А может, он дал это почувствовать в надежде на испуг? Вот я испугаюсь и прибегу в жандармерию каяться, исповедоваться. А что, если ничего этого нет: ни подозрения шефа, ни выжидания, если все это одни мои догадки? Бывает, человек проложит в своих мыслях тропку, уводящую от дороги, и идет по ней, не замечая ошибки…