Я убью за место в раю - Петр Юшко

— Забей. Как рассосется облава — сочтемся. Не переживай. Ты меня знаешь. За подробности спасибо. Вовремя дал. И не вылезай наружу. А то прикончат тебя, и я буду безутешен.

— Спасибо Шериф за добрые слова, — в голосе Проныры послышался всхлип, — один ты ко мне как к человеку относишься!

Вот, вроде урод — уродом, а ведь даже разревелся. Всем хочется хоть каплю ласки и участия, немного любви. Все мы люди, все одинокие. Я вот хочу быть один, но без людей не могу. Одному проще, сам себе поесть приготовил, задницу не вытер после толчка, храпишь, и никто тебя не пинает в бок — одному хорошо. Но березу мне в ухо, как только становиться хорошо одному, сразу хочется, чтобы рядом был кто-то еще, которому скажешь о том — как тебе хорошо одному. И если никого нет, немедленно становиться одиноко, плохо.

Странная животина человек, размышлял Шериф, топая по сырой черной земле за Реймой, ориентируясь на звук его мягких шагов. Люди взяли и почти уничтожили свой мир. Сколько умерло в результате войны — миллиардов шесть не меньше. Катаклизмы почти доконали планету. Животные вон прут толпами, возрождаются, объединяются в стаи, помогают своим и даже чужим. А люди? Берет какая-то сволочь и убивает молодую девчонку, которая могла бы нарожать с десяток здоровых человеческих деток! И за что? Кусок оленины не поделили? Рубаха не так пошита? Цвет глаз не понравился? Что можно сейчас делить такого, что имеет значение выше, чем жизнь человека? Так, а я, лучше что ль? Вон, даже не поинтересовался, умер тот паренек из бара, которому я вмазал. А если он просто слабак, трусло, его все чморят? Он и сделал себе заточку, чтоб к его заду никто не приближался. Может его оскорбили смертельно. А я, не разобравшись, применил свою силушку. Тупая я скотина после этого. И еще меня добряком считают? Все тут сумасшедшие. И я тоже сумасшедший. Берусь одного спасать, а сам убиваю другого не зная, как его зовут, за драный заточенный гвоздь. Доволен комфортом, когда сижу как дебил и клею свои соломенные чучелки, а потом бегу плакаться к бывшей жене и счастлив, что по ночам приходит Элка и торчит со мной. Как бы разобраться в себе сначала? Отлить бы в кустики что ли…

— Шериф, — голос Реймы вывел его из задумчивости, но он все равно не успел остановиться и наткнулся на помощника, — видел вон там?

— Что там? Где мы?

— За нами идет, — зашипел на него Рейма, — неужели не видел? Так вон — за Офисом твоим стоит!

Рейма скакнул с места, брякнув дробовиком, и мгновенно скрылся в темноте.

— Стой, — полушепотом вскрикнул Шериф и матернулся. Алкоголь как ветром выдуло из сосудов. Ведь долбило же в затылок чувство, что на него смотрят!

— Шеф, вот она! — Закричал в темноте Рейма, — Сюда!

Шериф сорвал с пояса рацию и заорал в нее:

— Говорит Звезда! Свет на центр!!! Весь свет в центр!

Он прыгнул и побежал вслед за голосом финна.

— Стой, дурак!

Свет полыхнул сразу с трех сторон и Шериф чуть не влетел мордой в вагончик собственного Офиса. Бряканье реймовской винтовки и его шумное дыхание раздалось со стороны двухэтажных домиков, где жили старожилы Поселения со своими семьями. Узкая улочка между ними, вся покрытая грязным раскисшим мхом, затормозила его. Он поскользнулся на мокром, проехался на заднице, крепко стукнувшись затылком о голый участок скалы. Снова вскочил на ноги, сдергивая со спины мешавший дробовик, побежал в сторону горы.

Впереди, в свете рыскающих со стены прожекторов, нарисовались острые углы старых, покореженных, все еще не распиленных на запчасти автомобилей. «Железка», так называют это место. Пожарная машина, два автобуса, остатки нескольких военных КамАЗов. Все это громоздились старыми скелетами цивилизации, проросшие насквозь кустами. Тропинка, по которой бежал Шериф за Реймой начала понемногу подниматься вверх и тут он споткнулся о лежащее на земле тело. Перевернувшись через голову, вломился в мокрые кусты. Инстинктивно перекувырнувшись еще два раза, понял, что успел уклониться от пролетевшего над головой предмета, и потом еще одного. Вскочил на ноги и резким движением скинул с себя тулуп. Дробовик остался где-то на земле. Хвататься за «Стриж» не было времени. Перед ним стояла, слегка согнув в коленях ноги, темная фигура. Свет прожектора осветил ее на секунду со спины, и она ринулась на него, бросив в грудь прямой ногой. Он сделал шаг назад и уход в сторону, оскользнувшись на мокрой траве. Не останавливаясь ни на секунду, девка крутанула в вертушке ногой прямо перед его лицом. Потом еще раз с разворота, снова в грудь. Шериф уклонялся от быстрейших ударов длинных ног. В свете прожектора успел разглядеть ее правый ботинок. Из носка торчало лезвие сантиметров семь, а пятка сверкнула серой сталью. Он резко присел, бросился вперед, растопырив руки. Девка взвизгнула и прыгнула назад, перевернувшись через голову. Клять ее, макака прямо! Тут же крутанула вертушку по ногам и сразу в голову. По черепу больно мазнуло железякой, содрало кусок скальпа вместе с кожей и волосами.

— Сука, — еле выдохнул он.

Он принял следующий удар правой ноги на две сомкнутые руки и левая мгновенно онемела в локте. Но на секунду ей пришлось замешкаться и новую вертушку сделать уже не удалось. Снова он бросился вперед, раскинув руки и ухватив вертлявое тело в охапку, начал сжимать ее по-медвежьи. Она выгнула спину и ударила затылком ему в лоб. В глазах потемнело. Шериф, взревев от ярости, оторвал ее от земли и, подпрыгнув, рухнул на землю, повернувшись так, чтобы она оказалась внизу. Это почти удалось, но баба была твердая и скользкая как ящерица. Воздух из ее легких вырвался от удара об землю, но своим весом он не смог сломать грудную клетку. Вся в ремнях, неожиданно вспомнил Шериф слова Эллы. Девка крутила и вертела ногами, выерзывалась из его хватки. Он пытался зажать в захват шею. Почти удалось своими ногами сплести ее ноги, но она умудрилась выскользнуть и откатиться в сторону. Он бросился следом, не давая снова занять комфортную для нее дистанцию. В прыжке она попыталась встретить его коленом в грудь, но Шериф шагнул в сторону и схватил правой рукой за горло, левой за выброшенную вперед ногу и поднял в воздух. Сделав два гигантских шага, шмякнул ее спиной о борт старого автобуса. Загрохотало оторванным железом. Снизу слышались крики подмоги.

— Ты кто такая, тварь?! — Выдохнул он остатки воздуха из груди, — зачем?..