КОГДА МЫ БЫЛИ СИРОТАМИ - Кадзуо Исигуро

Наконец меня ввели в комнату без окон, где было устроено что-то вроде временного военного штаба. Она освещалась двумя лампочками, свисавшими с потолка по обе стороны центральной балки. Штукатурка обвалилась, обнажив кирпичную кладку, и в стене справа от меня зияла такая большая дыра, что через неё свободно мог пролезть взрослый мужчина. В противоположном углу стояла видавшая виды походная радиостанция, а в центре комнаты – большой письменный стол, который, как я успел заметить, был перепилен пополам, снова сложен на скорую руку и скреплен веревками и гвоздями. Перевернутые деревянные ящики служили табуретами; единственный настоящий стул занимал привязанный к нему мужчина – он был без сознания. На мужчине была японская морская форма; половина лица представляла собой одну сплошную рану.

Кроме него, в комнате находились два офицера китайской армии, оба стояли, склонившись над расстеленной на столе картой. При моем появлении они подняли головы, затем один из них подошел и протянул мне руку.

– Я лейтенант Чу. Это – капитан Ма. Ваш визит – большая честь для нас, мистер Бэнкс. Вы прибыли оказать нам моральную поддержку?

– Видите ли, лейтенант, по правде говоря, у меня к вам особая просьба. Думаю, по окончании моей миссии боевой дух действительно невероятно поднимется. И у вас, и у всех остальных. Но мне требуется небольшая помощь, вот почему я к вам и пришел.

Лейтенант что-то сказал капитану, который, судя по всему, не понимал по-английски, и они оба опять посмотрели на меня. Несчастного японца вдруг вырвало прямо на китель. Мы все обернулись к нему, но лейтенант тут же переключил внимание на меня.

– Вы сказали, вам нужна помощь, мистер Бэнкс. Какая именно?

– Вот здесь у меня нарисован план – план подхода к одному дому. Мне совершенно необходимо попасть туда немедленно. Описание дороги сделано по-китайски, поэтому я не могу сам прочесть его, но, даже если бы и мог, мне понадобился бы провожатый – человек, хорошо знающий местность.

– Вы всего лишь хотите получить провожатого?

– Не только, лейтенант. Мне понадобится человек пять крепких мужчин, а если можно, то и больше. Они должны быть хорошо обучены и опытны, поскольку задача у них будет непростая.

Лейтенант усмехнулся, потом, снова став серьезным, ответил:

– Сэр, в настоящий момент нам самим не хватает таких людей. Эта база – последний оплот нашей обороны, однако вы сами видели, как слабо она охраняется. В сущности, те люди, которых вы встретили по дороге сюда, ранены, больны или же это неопытные добровольцы. Всех, кто способен сражаться в бою, мы отправили на передовую.

– Я понимаю, лейтенант, что вы в тяжелой ситуации, но поймите и вы меня, речь ведь идет не о заурядном расследовании, за которое мне захотелось взяться. Когда я говорю, что мне совершенно необходимо добраться до этого дома… Впрочем, лейтенант, я вам все расскажу, нет никакой необходимости хранить тайну. Вы и капитан Ма будете первыми, кто об лом узнает. Дом, который я ищу и который, по моим сведениям, находится где-то рядом, это тот самый дом, в котором держат моих родителей. Именно так, лейтенант! И речь идет о том, чтобы после стольких лег завершить наконец это дело. Теперь видите, почему я считаю свою просьбу, даже в такой трудный для вас момент, вполне уместной?

Лейтенант неотрывно смотрел мне в лицо. Капитан что-то спросил у него по-китайски, но он не ответил, а сказал, обращаясь ко мне:

– Скоро с задания должны вернуться несколько наших людей. Ушли семеро. Сколько вернется – неизвестно. Я намеревался сразу отправить их в другое место. Но теперь… По такому случаю возьму на себя персональную ответственность.

Эти люди, сколько бы их ни оказалось, будут в вашем распоряжении.

– Благодарю вас, лейтенант. Но как долго придется ждать этих людей? Нельзя ли мне взять несколько человек из тех, что дежурят наверху, буквально на несколько минут? Ведь дом расположен где-то совсем рядом. Дело, видите ли, в том, что меня ждут… – Я вдруг вспомнил о Саре, и меня охватила паника. Я сделал еще шаг вперед и добавил: – Лейтенант, не могу ли я воспользоваться вашим телефоном? Мне очень нужно позвонить.

– К сожалению, здесь нет телефона, мистер Бэнкс. А эта радиостанция имеет связь только с нашим штабом и другими опорными пунктами.

– Ну, тогда я тем более должен покончить с этим делом безотлагательно! Видите ли, сэр, меня ждет дама! Может быть, я возьму с собой трех-четырех человек из здешней охраны?

– Мистер Бэнкс, пожалуйста, успокойтесь. Мы сделаем все, чтобы помочь вам. Но, как я уже сказал, эти люди не подходят для выполнения вашей миссии. Они только все испортят. Понимаю, вы много лет ждали, когда представится возможность раскрыть это дело. Но я очень советую вам в настоящий момент не действовать поспешно.

В словах лейтенанта был большой резон. Вздохнув, я сел на перевернутый ящик из-под чая.

– Мои люди скоро должны подойти, – продолжал лейтенант. – Мистер Бэнкс, позвольте мне взглянуть на ваш план.

Мне не хотелось отдавать блокнот в чужие руки даже на несколько секунд, но делать было нечего, и я вручил его офицеру, предварительно открыв на нужной страничке. Он изучил нарисованную шофером карту и вернул мне блокнот.

– Мистер Бэнкс, вынужден вам заметить, что этот дом… До него будет не так просто добраться.

– Но мне известно, сэр, что он очень близко отсюда.

– Это правда близко. И все же подойти • к нему будет трудно. Он может даже оказаться в тылу у японцев.

– В тылу у японцев? Ну что ж, думаю, я всегда смогу договориться с японцами. Лично мне с ними нечего делить.

– Сэр, если соблаговолите пройти со мной, пока мы ждем возвращения моих людей, я покажу вам, где именно мы находимся.

Обернувшись к капитану, лейтенант быстро о чем-то переговорил с ним, потом прошел к двери, похожей на дверь в кладовую, находившуюся в углу, распахнул ее и ступил внутрь. Я не сразу сообразил, что он ждет, чтобы я последовал за ним, но когда все же вошел в кладовку, то налетел на каблуки лейтенантских ботинок, оказавшиеся точно на уровне моего лица, и услышал голос, доносившийся откуда-то сверху, из темноты:

– Мистер Бэнкс, пожалуйста, следуйте за мной. Здесь сорок восемь ступенек. Вам лучше держаться по крайней мере на пять ступенек ниже меня.

Его подметки исчезли. Сделав еще шаг вперед, я вытянул руки и нащупал на кирпичной стене металлические перекладины. Высоко вверху синел маленький клочок неба. Я понял, что мы у основания дымохода или полицейской наблюдательной вышки.

Несколько первых ступенек я преодолел крайне неловко, не только потому, что боялся в темноте оступиться, но и потому, что опасался, как бы лейтенант не сорвался и не упал на меня. Однако клочок неба становился все шире, и наконец я увидел, что лейтенант выбирается наружу. Мне понадобилось еще около минуты, чтобы присоединиться к нему.

Теперь мы стояли на высокой плоской крыше. На несколько миль вокруг простирались плотно прилегающие друг к другу точно такие же крыши. Вдалеке, вероятно, в полумиле к востоку, виднелся столб черного дыма, поднимавшегося в послеполуденное небо.

– Странно, – сказал я, озираясь по сторонам, – как же там люди передвигаются? Такое впечатление, что там нет улиц.

– Это отсюда так кажется, но вы посмотрите через это.

Он протянул мне бинокль. Я приставил к глазам окуляры, отрегулировал резкость, но увидел лишь множество дымоходов. Однако в конце концов мне удалось сосредоточить взгляд на отдаленном столбе дыма. За спиной я услышал голос лейтенанта:

– Вы видите перед собой муравейник, мистер Бэнкс. Там живут фабричные рабочие. Уверен, за все то время, что вы провели здесь в детстве, вам ни разу не довелось побывать в муравейнике.

– В муравейнике? Нет, не довелось.

– Ну конечно, нет. Иностранцы редко посещают подобные места, если они не миссионеры. Или не коммунисты. Я китаец, но даже мне не позволялось и близко подходить к таким местам. До тридцать второго года, когда мы первый раз нос вал и с японцами, я даже не знал об их существовании. Вы не поверите, что люди могут жить в таких условиях. Это действительно напоминает муравейник. Все эти лачуги предназначались для самой захудалой бедноты. Они построены впритык одна к другой, ряд за рядом, а комнаты – крохотные клетушки. Одно слово – муравейник. Если присмотритесь повнимательнее, заметите тонкие линии. Это узкие проходы, существующие исключительно для того, чтобы люди могли попасть в дома. В задней части строений окон нет вообще. Простите, вы скоро поймете, зачем я вам все это рассказываю. Итак, комнаты там маленькие, потому что предназначены для бедноты. Бывало, в одной такой каморке теснилось семь-восемь человек. Но со временем пришлось ставить перегородки даже в этих крохотных помещениях, чтобы пустить туда еще одну семью и разделить с ней арендную плату. А если денег на оплату жилья все равно не хватало, помещение опять делили. Помню, я как-то видел крохотную темную комнатенку, поделенную на четыре части, и в каждой ютилась семья. Мистер Бэнкс, вы можете поверить, что люди в состоянии так жить?