Апгрейд - Олег Бард
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сам понимаю, что чем выше заберусь, тем больше буду оказывать влияния. Но как это осуществить? Совершить подвиг? Разоблачить опасных преступников?
Думал, планерка пройдет в просторном зале, мы займем стулья и будем слушать командира отделения, но нас загоняют в душную просторную комнату, где нет ни одного сидячего места. Все, кого я вижу, не старше двадцати семи лет, видимо, тут или и правда долго не живут, или, заработав статус, переходят в другие отделы. Трибуна возвышается над нами на человеческий рост, она похожа на столб из фанеры, куда точно не забраться взрослому человеку.
Ровно в восемь за трибуной появляется голограмма командира — лысого усталого майора лет пятидесяти. Лоб его такой морщинистый, что кажется, будто он нависает над глубоко посаженными глазками-щелками.
— Доброе утро, бойцы, — лениво произносит он.
Зал громыхает в ответ:
— Здра… жла… гсдин мйор!
— Да обратит Ваал свою милость на каждого из вас! Сегодня на повестке дня два вопроса. Первый: участившиеся случаи атак особей с нижних уровней, в частности — трикстеров: теракт в аэропорту, сегодня ночью — теракт в парке Танцующих фонтанов, двадцать погибших! Второй: после смерти Белого Судьи хаос вступает в свои права: пытаются провозгласить независимость некоторые зиккураты не только Карталонии, но еще и Урусии, Индии, Китая. Вчера туда отправились добровольцы, и мы снова будем вынуждены увеличить там штат полицейских из Карфагена. Следующий набор через три недели, восемнадцатого мая.
По первому вопросу. Готовьтесь к уплотнению графика. Работать придется день через два, а не через три. Дежурство будете чередовать с походами на нижний уровень, нужно прижать трикстеров.
По второму вопросу: количество человек в дежурной группе будет сокращено до трех. Каждый четвертый отправится наводить порядок в мятежных зиккуратах. Кто это будет — на усмотрение командиров групп. Очень рассчитываю на ваши помощь и понимание, настали трудные времена. Уточнения и корректировки — у командиров групп. Конец связи.
Несколько секунд царит молчание, а после зал взрывается недовольным ропотом.
— Уволюсь на хрен! — доносится сзади. — Лучше на завод пойду!
Судя по громкости голоса, парень позади нас не просто психует, он решительно настроен на увольнение. Оттолкнув меня плечом, молодой сержант продирается к выходу.
Выходов тут четыре, мы с Киром ждем, пока толпа рассосется, и направляемся к ближнему справа.
— Совсем хреново, — вздыхает Кир. — Ща познакомишься с нашим командиром, тоже побежишь увольняться.
Планерка дежурной группы проходит прямо во флаере. Наша машина — изрядно ржавый четырехместный «ястреб» пятого поколения, их предшественников, «четверок» я сбил четыре штуки во время облав, плюс одного «воробья». Номер нашего агрегата — Б-33УО11.
Шлюз над нашей машиной задраен, крылья флаера сложены, люк в хвостовом отсеке открыт, видно замершего в салоне человека в черной форме.
Командир группы сидит в кресле пилота. Услышав наши шаги, он оборачивается вместе с креслом. Как и все здесь, он моложе меня, ему двадцать семь. У него узкое лицо, буро-рыжая щетина, мелкие черты лица: тонкий нос, маленькие губы, близко посаженные немигающие глаза и стариковская вертикальная складка между бровями.
Второй пассажир к нам даже не оборачивается, так и сидит спиной.
Мы с Киром отдаем честь: подносим ко лбу кулак, выпрямляем руки. Сержант лениво повторяет наш жест.
— Меня зовут Оллеб Гиссо, — говорит он, в упор глядя на меня, хотя я узнал о нем больше, чем мне рассказал Кир: наш командир умен (интеллект 13), а потому атеист, физическое развитие — 10, но это и заметно, он слишком тощ и узкоплеч. Но самое главное — он родился на восьмой ступени, в самом верху второго уровня, а значит, его сюда разжаловали. А еще программа слила его дополнительное направление развития — поэзия.
Полицейский-поэт. Звучит смешно. А вот его неприязнь ко мне — сюрприз. Неужели у меня морда слишком вызывающая? Или они что-то чувствуют?
— Леонард, — произносит он равнодушно. — Читал твое личное дело. И знаешь, что? Мне насрать на твои достижения и на то, что сам Бертон за тебя ходатайствует. Сразу говорю: зря ты сюда приехал, оставался бы в своем лесу. В моей группе ты работать не будешь. Ни в какой не будешь, потому что все сержанты — местные и не хотят понаехов себе в команду. Через три недели из Карфагена отправляются добровольцы в Карталонию, из моей группы полетишь ты.
Теперь понятно, почему они воспринимают меня в штыки: считают, что приезжие с более низкими запросами обесценивают их труд.
Оллеб продолжает, обращаясь уже ко всем:
— Начались теракты, и если такое случится на нашем участке, с нас шкуру спустят, так что снижаем скорость, во время патрулирования смотрим во все глаза. По местам.
Занимаю место напротив монитора, включаю экран. Шлюз над нами открывается, и флаер устремляется в небо. Сработает ли программа, если мы будем пролетать над местом, где должно произойти преступление? Скоро узнаю.
— А если мы предотвратим теракт, что будет нам? — спрашиваю я.
— Тебе точно ничего, ты на испытательном сроке, а потом улетаешь в Карталонию.
На моей панели есть черный джойстик, управляющий турелью с пулеметом, красный — с плазменной пушкой. Под каждой — красная кнопка, чтобы перехватить управление турелью у напарников.
На держателе под экраном — автомат с укороченным стволом и набор снаряженных магазинов к нему. Как понял, забирать оружие нельзя. Закончил смену — повесил на место. В корне не согласен: оружие должно быть личным.
Изображение с камеры на брюхе флаера перевожу на монитор, смотрю, как отдаляется плоская крыша стоянки, где то тут, то там открываются шлюзы, похожие на рты, выплевывают флаеры.
Наш маршрут лежит на восток, навстречу солнцу, тонущему в тумане. Флаер поворачивается боком, чуть накреняется, и я вижу гигантскую стену второй ступени, следующую чуть поменьше… Верхушка зиккурата теряется в облаках.
