Апгрейд - Олег Бард
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его отношение ко мне не изменилось, и он сделает все, чтобы выжить меня из команды. Перевожу взгляд на Эддарда, сидящего ко мне лицом. Даже так видно, что он очень высок, худощав, у него пронзительно-синие, как у Элиссы, глаза, где читается восхищение. Программа подтверждает, что его отношение ко мне — симпатия (17), у Кириана так же.
В уши ввинчивается визг вызова. Механический голос диспетчера говорит: «Вызов от Линнары Сеол. Улица Лазурная, дом 88. Исчезновение, возможно, смерть ребенка».
Оллеб ждет, пока связь прервется, и бурчит, что не дают работать, гоняют, как скорую помощь, туда-сюда.
* * *Жилье на поверхности могут себе позволить только самые богатые граждане уровня. Дом потерпевшей представляет собой двухэтажную коробку, вместо крыши — стартовая площадка, где грустит двухместная малиновая Тау-«синица». От забора до дома — три метра со всех сторон. Рядом стоящие особняки — такие же двухэтажные коробки, построенные по типовому проекту.
Опускаемся на стартовую площадку, один за другим направляемся к лестнице, Кир остается в салоне. Эддард шагает впереди меня и возвышается над всеми на голову.
Внизу, вцепившись в перила, ждет хрупкая рыжая женщина с младенцем на руках, ее лицо опухло от слез.
Линнара Сеол, 29 лет.
Уровень 2, ступень 1, домохозяйка.
Физическое развитие: 9.
Духовное развитие: 6.
— Что случилось? — не спускаясь спрашивает Оллеб.
— Мой сын пропал. Три часа назад должен был вернуться. От друга ушел, а домой… — Она всхлипывает, складывает ладони. — Мы должны были ехать на соревнования по борьбе, это для него очень важно!
Оллеб фыркает:
— Сколько ему лет?
— Одиннадцать!
— Его друг живет поблизости? Может, он вам солгал и пошел в гости к другим детям.
— Я всех обзвонила, он как сквозь землю провалился! Может, упал в люк. Может, машина сбила, тут дорога рядом… Он не мог не прийти! Помогите, пожалуйста! Я сама ходила, искала…
— Розыск — не компетенция нашего отдела.
— Вдруг он разбился? Вдруг ему нужна помощь… — Женщина всхлипывает, растирает слезы, закрывает лицо ладонью и шепчет сквозь рыдания: — Они начнут только через сутки… а вдруг он умирает? Помогите…
Зафиксировано противоправное деяние 3 степени сложности!
Помоги найти похищенного ребенка Линнары.
Отказ невозможен.
Оллеб смотрит на нее, как на препятствие на дороге, а вот на лице Эддарда читается сочувствие. Он спрашивает:
— Имелись ли у вашего сына хронические заболевания?
Линнара мотает головой.
— Какая у него группа крови? Третья или четвертая, резус отрицательный?
— Откуда вы знаете? — Женщина широко распахивает глаза, бледнеет. — Он уже мертв?
Оллеб зыркает на Эда с ненавистью, отворачивается и щипает складку между бровей.
— Нет. Но это, увы, компетенция другого отдела, — вздыхает Эд.
— Что с ним? Откуда вы знаете про кровь… — Видимо, она догадывается, в чем дело, закрывает рот рукой. — О, нет. О, пречистая Танит, нет!!!
— К сожалению, мы вынуждены удалиться, — с некоторым облегчением объявляет сержант, и мы возвращаемся во флаер. Вослед доносится полный отчаяния крик Линнары.
Эд садится в свое кресло, рывком разворачивает его и затихает. Кир обводит нас взглядом и спрашивает:
— Что случилось?
— Завтра подниму вопрос о том, что диспетчеры некорректно формируют вызовы, — отвечает Оллеб, он буквально сочится гневом. — Это явно не случай для группы быстрого реагирования.
Молчу, прикидываясь олухом. Надо поговорить с Эдом, у него точно есть информация о том, что тут происходит. Мне предстоит выполнить сложный квест. Помимо этого у меня их два: найти еще одного ребенка, слава Шахару, живого — дочь проститутки Лики. И наказать заказчиков теракта. Хорошо есть нить, ведущая к женщине-наемнику. Правда, пока не знаю, какими инструментами пользоваться, у меня на втором уровне нет связей.
Но зато если выполню все, мне приплюсуется двадцать раскрытых преступлений.
— Эддард, — вкрадчиво произносил сержант, ввинчивая взгляд коричнево-желтых глаз-буравчиков в затылок подчиненного. — Я все понимаю и сочувствую твоему горю. Но кто тебе давал право делать выводы?! Кто давал право навязывать свои предположения, скорее всего, ложные, и без того несчастной женщине?
— Вас понял. Впредь не повторится, — вяло рапортует Эд, не оборачиваясь.
Сержант сжимает челюсти, ноздри его раздуваются. Похоже, гнев — единственная эмоция, которую он испытывает. И испытывает так сильно, что ему необходимо облегчить душу, он просит Кира сменить его за штурвалом и исчезает в туалете. У меня есть минута-две, и я пикирую к Эду, хлопаю его по плечу и спрашиваю шепотом:
— Ты знал, куда делся ребенок?
Эд вздрагивает, чуть поворачивает голову.
— У меня две недели назад пропал младший брат. Я провел расследование. Предполагаю, что трансплантологи. Косвенных улик море, но никто не дает делу ход.
— Понял. Поговорим после смены.
А ведь и покойный профессор говорил, что зверобогие предпочитают резать на органы обследованных и здоровых детей со второго уровня.
Только сажусь в кресло, как выходит Оллеб, и патрулирование продолжается. За ночь мы сдали наземным коллегам, которых внешники называют насекомыми, двух дебоширов, трех налетчиков, одного грабителя-черноротого пришлось пристрелить — их депортацией никто не занимается, считают, что проще прикончить.
В итоге к утру мне капнуло три предотвращенных преступления, теперь до второго осколка Сферы познания, который я получу, когда на моем счету будет сто пятьдесят преступлений, остается семьдесят четыре.
* * *Утром вместо того, чтобы отсыпаться, мы вчетвером летим к майору Луцию Тории — оказывается, лысого, голограмму которого мы слушали, зовут именно так. К тому самому человеку, который пообещал Боэтарху, что достанет меня из-под земли после нападения на трансплантологов.
Штаб находится в другом конце зиккурата, недалеко от входа в метро, и занимает все три этажа ступени. Стоянки для посетителей здесь не предусмотрены, и Оллеб, благодаря меня за неудобства, оставляет флаер на втором ярусе платной парковки, похожей на пятиэтажный карточный домик без стен, но с перекрытиями между ячейками.
На входе представляемся, охранник на проходной кивает и говорит, что нам на третий этаж, кабинет
