Двое одиноких - Сандра Браун

— Продолжай же, трусиха. Я не кусаюсь.

Взгляд, который Расти подарила Куперу, был таким красноречивым, чувственным. Должен быть, девушка вспомнила страстные покусывания любимого. Он засмеялся в ответ:

— Сдаюсь! Кусаюсь, бывает. Но не все время. — Наклонившись к Расти, Купер зашептал:

— Только когда погружаюсь в самый нежный шелк, который когда-либо ощущал между двух бедер.

Пока любимая поглаживала мужчину по груди, он, словно подтверждая свои слова, тихонько покусывал ее ушко, потом шею… Когда маленькие пальчики Расти запорхали у соска Купера, он судорожно глотнул воздух. Она быстро отдернула руку, но возлюбленный вернул ее на место, прижав к своей груди.

— Мне не больно, наоборот, приятно, — объяснил он низким, хриплым голосом. — Это похоже на соединение двух «живых» проводов. Я просто не был к этому готов. Сделай это снова. Все, что ты хочешь.

Расти и сделала. Даже больше, чем он просил. Она гладила тело любимого, искренне развлекаясь, пока его дыхание не стало сбиваться.

Безусловно, твое внимание требуется кое-чему еще, но пока лучше остановиться, — сказал Купер, поймав ее руку, скользнувшую было вниз. — Если ты продолжишь, боюсь, наша игра надолго не затянется.

— Нет, позволь мне дотрагиваться до тебя.

Эта чувственная просьба окончательно лишила Купера силы воли. Он закрыл глаза и больше не противился нежному любопытству Расти — до тех пор, пока уже не мог сдерживать свою страсть. Тогда он перехватил руку Расти и прижался к ее губам в пылком поцелуе.

— Теперь моя очередь.

Одна рука Расти все еще лежала под ее головой. Груди девушки, эти прекрасные купола, увенчанные изящными розовыми пиками, так манили Купера… Он накрыл их ладонями и легонько сжал.

— Слишком сильно? — забеспокоился он, заметив, как изменилось выражение лица Расти.

— Слишком хорошо, — вздохнула она.

— Той ночью я поцеловал тебя… здесь… — Купер коснулся изгиба ее мягкой груди.

— Да?

— Мне хотелось поставить на твоем теле свою метку.

Сонные веки Расти широко распахнулись.

— Метку? Зачем?

— Потому что я — негодяй, не так ли?

— Нет, ты не такой. Просто ты хочешь, чтобы все именно так о тебе и думали.

— И это работает, правда?

Девушка улыбнулась:

— Иногда. Бывали моменты, когда я думала, что ты просто невыносим. Однако я знаю, что в твоей жизни было много страданий, и ты нарочно прикидываешься плохим парнем. Для тебя это единственный способ справиться с болью. Мне кажется, это еще с тех времен, когда ты был в плену.

— Возможно.

— Купер?

— Хм?

— Поставь еще одну метку, если хочешь.

Его взгляд метнулся в сторону любимой. Уступив приглашению, Купер навис над Расти и припал к ее губам, руки мужчины продолжали поглаживать соблазнительные груди красавицы. Лэндри пощекотал влажные, опухшие губы девушки своими усами, потом переместился ниже, страстно покусывая ее шею. Он осыпал поцелуями гладкую кожу, спускаясь к ключице, потом к груди, ее верхнему изгибу…

— Я несу ответственность за ушибы на твоих ягодицах. Я поставил на твое тело метки своей страсти. Наверное, таким примитивным способом мне хотелось заклеймить тебя — в знак того, что ты теперь моя. И сейчас мне не нужно снова ставить эти отметины. — Губы Купера за порхали над упругой кожей Расти. — Ты и так принадлежишь мне. По крайней мере, на это не долгое время.

Девушка хотела поспорить с этими странными словами, сказать, что будет принадлежать Куперу столько, сколько ему заблагорассудится… Но от прикосновений настойчивых губ все умные фразы вылетели у нее из головы. Сначала он осыпал поцелуями каждый дюйм груди Расти, кроме ее сосков. Потом долго ласкал нежные розовые холмики неистовым языком — совсем как жадный ребенок, который торопится облизать стремительно тающее в рожке мороженое.

Расти поняла, что опять не сможет устоять перед Купером, и, запустив руки в его волосы подалась навстречу его губам вздернутым, раскрасневшимся холмиком одной из грудей. Мужчина ловко подхлестывал этот холмик языком до тех пор, пока голова девушки не замоталась в экстазе из стороны в сторону. Он умело, словно поддразнивая, щекотал кожу Расти своими усами. А когда прильнул к соску губами, стиснув его в порыве обжигающей страсти, девушка громко выкрикнула его имя.

— О, малышка, как же ты хороша! — Губы мужчины, ненасытные, но нежные, бродили по ее телу.

— Купер?

— А?

— Купер?

— Что?

— Купер! — Расти сжала в ладонях его лицо, заглянув в глаза. — Почему ты это делаешь?

— Делаю — что? — Он отвел взгляд и уставился куда-то повыше головы Расти.

— Ты знаешь — что. — Она облизала пересохшие от волнения губы. — Почему ты… выходишь из меня… раньше, чем…

Сейчас она чувствовала себя разочарованной и нежеланной — совсем как той странной ночью, когда в самое последнее мгновение Купер покинул ее, не захотев делиться своими чувствами…

Он вдруг затих, застыл на месте. На миг Расти испугалась, что рассердила Купера, что сейчас он встанет и уйдет. Наконец он нарушил тягостное молчание, искоса посмотрев на нее:

— Наверное, ты ждешь от меня объяснений.

Девушка ничего не ответила.

— Понимаешь, Расти, — Купер тихо выдохнул ее имя, — мы можем застрять здесь надолго. Не думаю, что кому-то из нас нужны заботы о том, чтобы прокормить еще один рот.

— Ты имеешь в виду ребенка? — Успокоенная, она замерла в благоговении. Расти понравилась идея насчет рождения детей, эта мысль не пугала ее так, как Купера. Лицо девушки расцвело очаровательной улыбкой. — Я и не подумала об этом.

— Зато я подумал. Мы оба — взрослые люди; молодые и здоровые. Я знаю, что противозачаточных средств у тебя нет, потому что отлично помню все, что мы принесли с собой в хижину. Я ведь прав?

— Да. — Расти согласилась робко, как дитя, признающееся в мелкой шалости.

— И я не брал с собой контрацептивов, когда собирался на охоту.

— Но, может быть, все опасения напрасны, и ничего не произойдет.

— Мы не можем быть в этом уверены на все сто. Я не хочу рисковать. Так что…

— Но если это случится, — взволнованно прервала Расти, — нас найдут раньше, чем ребенок родится.

— Вполне возможно, но…

— Даже если бы у нас появился ребенок, кормить его все равно пришлось бы мне одной.

Разговор о ребенке уже вызывал у Лэндри тошноту. Его рот растянулся в привычной, твердой, тонкой линии. Купер смягчился лишь тогда, когда понял, насколько Расти была серьезна. Почти наивна.

— Дело вот в чем, — бросил он, вновь прикасаясь губами к ее груди. — Я не могу допустить и мысли о том, чтобы делить тебя с кем-то.