Ментовская работа - Данил Корецкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лебедев составил подробный план действий, имевший в основе многочисленные книги и фильмы, в которых одинокий герой побеждал целые банды негодяев. Но тут началась «неделя донора». Лебедев легко согласился безвозмездно сдать кровь для помощи больным людям. Но не правильный мир в очередной раз поглумился над ним: игла, которая должна быть безупречно стерильной, внесла в организм болезненный вирус. Болел он очень тяжело и почти три месяца провалялся в больнице. Когда ему стало получше, Лебедев мысленно вернулся к своему плану, обдумывая его со всевозможной тщательностью, шлифовал со всех сторон, пока не довел замысел до кондиции.
При выписке врач сказал:
— Еще на две недели вам выдается бюллетень, потом лучше взять отпуск. Регулярное питание, витамины, диета, отсутствие физической нагрузки и нервных напряжений. Полгода как минимум вам необходим щадящий режим. Потом очень желательно съездить в санаторий.
Лебедев кивнул. В профкоме имеются любые путевки. А героям их выделяют в первую очередь.
Глава девятнадцатая
В Предгорье кипела невидимая постороннему глазу розыскная работа. Дом Петруни и его гараж были сфотографированы во всех ракурсах, контакты и связи пропускались сквозь фильтр тщательной проверки. Многие не представляли интереса и были отброшены, но в числе «гостей» оказались два налетчика, находившиеся во всесоюзном розыске, и активный фигурант розыскного дела «Дурман».
Налетчиков провели до вокзала и взяли в поезде за несколько сот километров от Котси. При них оказались пистолеты, граната, триста граммов гашиша и двадцать тысяч рублей. Показаний они, как и следовало ожидать, не давали, но прошлые грехи и отобранное при задержании позволяли надолго упрятать их за решетку, поэтому имелась перспектива, что им удастся все‑таки развязать языки.
Фигуранта «Дурмана» с тремя товарищами тоже собирались взять за пределами республики, но те заметили наблюдение и устроили бешеную гонку по трассе Баку — Тиходонск, мало приспособленной для обгонов на высоких скоростях. В конце концов черная «девятка» преследуемых столкнулась лоб в лоб с «КамАЗом» и, расплющенная, отлетела на обочину. В багажнике обнаружились двадцать килограммов маковой соломки, сухой опий и большое количество анаши. Водитель и оба пассажира погибли на месте, третий предусмотрительно пристегнулся ремнем на заднем сиденье и остался жив. Под магнитофонную запись он подробно рассказал о маршрутах сбыта наркотиков и сети перевалочных пунктов, одним из которых являлся дом Петруни.
После этого прокурор дал санкцию на прослушивание телефона Петруни и оперативную фиксацию действий разрабатываемых.
Беймураз Абдурахманович, проглядевший у себя под носом осиное гнездо, лез из кожи вон, чтобы оказаться причастным к успешной реализации дела и избежать «оргвыводов». Несколько раз он звонил в Тиходонск и слезно просил дать ему в руки любую, самую тонкую ниточку, ведущую в республику.
Но он явно преувеличивал возможности тиходонцев. Никакими новыми данными по РД «Трасса» они не располагали. Сергеев вплотную занимался нераскрытыми делами, которые по почерку могли бы быть привязаны к Учителю, а Попов безуспешно продолжал отрабатывать уволенных и действующих работников милиции. Несколько раз ему казалось, что фоторобот «трассовика» напоминает какого‑то человека, он часами сидел над квадратиком фотобумаги, и узнавание пошевеливалось где‑то в подсознании, но наружу не прорывалось, оставляя смутное ощущение неудовлетворенности и беспокойства.
Выбирая свободные минуты, Сергеев и Попов продолжали готовить освобождение Лунина. Собственно, основную роль здесь играл Сергеев, а Валера ассистировал, то веря в успех задуманного, то в очередной раз приходя к мысли, что вовлечен в обреченную на провал авантюру. Но как бы то ни было, слово он дал и отступать не собирался.
— Надо готовить обоих — и Алексеевича и врача, — сказал Сергеев во время очередного обсуждения операции. — Лучше заранее перестраховаться. А то вдруг влезут в последнюю минуту?
Вовлечь в душевный разговор за бутылкой водки Ромова не составило труда, хотя Попов испытал укол совести: старик был крайне недоверчив и осмотрителен к чужим, а их считал своими, и получалось, что они злоупотребляют доверием.
— Нет порядка, — сказал Сергеев, когда одна бутылка была уже закончена, а вторую только откупорили.
— Милиционеры мимо пьяного идут — рожи отворачивают, гаишники только водителей норовят прищучить, а что там на тротуаре творится — их не касается. Охрана свои задачи решает, паспортники — свои, а с уголовниками только мы бьемся, может, еще участковый…
— Смотря какой участковый, Сашенька, — оживился Иван Алексеевич. — В наше время по тридцать лет на одном участке работали, каждую собаку знали! Еще заявление о краже не поступило, а он приходит и выдает: кто, с кем, где вещи. Остается поехать и взять. Но если хозяина нет — все валится!
Иван Алексеевич махнул рукой и потер ладошкой подбородок.
— А суды что делают! — в точном соответствии со сценарием подлил масла в огонь Попов. — Не хотят выносить приговоры, и все тут! Как сложное или скандальное дело, найдут зацепку — и на доследование!
Они собрались у Сергеева и сидели прямо на кухне, за маленьким, обшитым белым пластиком столом. Закуска была обычная для подобных случаев: вареная картошка, соленая капуста с базара, луковицы, сало — опять‑таки с рынка — и хлеб.
Все трое ели с аппетитом, а выпивали только Ромов с Поповым.
— Это не потому, что суды, или ГАИ, или охрана. — Иван Алексеевич подцепил вилкой картофелину, размял в тарелке, приготовил лук и капусту.
— В людях ответственности нет. Работать никто не хочет. Равнодушные стали, злые. Не собираются, песенок хороших не поют. Давайте по единой…
Валера и Ромов выпили, Сергеев чокнулся, пригубил и поставил рюмку. Иван Алексеевич покосился неодобрительно, но ничего не сказал.
— Ответственности боятся, — подталкивал Ромова Валера. — Каждый за свою задницу дрожит: как бы чего не вышло да по шапке не дали!
— Точно, все и боятся, за кресла держатся, — подтвердил Иван Алексеевич и добавил:
— Хорошо, у меня уже никакого кресла нету. Отсидел я свое в креслах‑то, геморроем обзавелся, а больше ничем…
— А у нас что? — спросил Валера. — Стулья драные, да и то присесть некогда.
— И вам держаться не за что, — охотно согласился Ромов. — Пахарь — он везде пахарь.
— Знаете что? — вдруг спросил Сергеев, повторяя интонации Ивана Алексеевича, даже глаза и губы попытался округлить. — Давайте мы хоть раз этим чиновникам носы подотрем! Сделаем как положено, по справедливости, и плевать на их хитромудрые расчетики!
— Давай сделаем! — так же охотно согласился Ромов. — А что ты, Сашенька, удумал?
— Да вот этот приговор идиотский по Лунину! Они нашего товарища списали, как последнего урку, а Лесухина помиловали. Давайте и мы Лунина помилуем! Отпустим — и дело с концом!
Иван Алексеевич слушал, как всегда, внимательно и согласно кивал головой, но при последних словах словно окаменел.
— Не пойму… Как так отпустим?
— Очень просто, — самым естественным голосом ответил Сергеев. — Вместо исполнения разыграем спектакль, а потом выпустим его — пусть едет куда хочет! А у него есть местечко — ни одна собака не докопается…
— И обратно не пойму. — Иван Алексеевич отставил рюмку. — Кто же приговор отменит? Или телеграмму пришлет?
— Да никто! Мы сами решим!
Иван Алексеевич посмотрел на Сергеева, на Попова, снова перевел взгляд на Сергеева.
— Ну ладно, когда с пьяных глаз такие шутки, это понять можно. Но мы‑то трезвые, только вторую начали! А ты и вовсе не пил. Как же тебя понимать?
— А что тут особенно непонятного? — Гигант пер напролом, часто ему это помогало.
— Да то! — холодно сказал Иван Алексеевич. Он построжал, выпрямился, даже кожа на лице подтянулась. — У меня выслуги с войной — почти полвека. Всяко бывало: и пили, и дурака валяли, всяко… Но чтобы до такого додуматься…
— До чего «такого»?! — заорал Сергеев. — Сам же говорил, что исполнять не станешь! Сам!
— Это совсем другое, — по‑прежнему холодно и подчеркнуто спокойно проговорил Ромов. — Напишем рапорт, и пусть его отправляют в Северную зону исполнения. Вот и решение вопроса для нас. А ему‑то помочь невозможно. Никак невозможно! И даже придумать такое я бы себе не позволил, пусть и литр выпью!
Трах! Громадная ладонь с силой опустилась на белый пластик. Звякнув, полетела на пол вилка, разбрасывая во все стороны клейкие полоски капусты.
— Службисты хреновые! И черт с вами, подаю рапорт! И Валера подаст! Сами исполняйте!
Сергеев вскочил, сделал неопределенное движение рукой, затем схватил свою рюмку и с размаху выплеснул в раковину.
