Вызов - Гайя Антонин

   Я не ослышалась?.. По-прежнему как девица с Пляс-Пигаль. Насколько я помню, на этой парижской улице располагался "квартал красных фонарей". Неужели Мана нашел сестер там?..

   - Может, потому, что в меня вбивали, а в Жозефину просто втирали? - иронично спросила Жанна и изобразила это поглаживаниями дивана.

   - Господи, Мана, ты ведешь себя, как старый пердун, - я хихикнула, - которым, впрочем, и являешься.

   Сестры расхохотались громко и неприлично. Мана метнул в меня зеленую молнию своего раздраженного взгляда.

   - В таком случае, тебе пора лечиться, Гайя, ибо ты геронтофилка та еще...

   - Ага, ничего не имею против горяченьких дедушек, - сказала я, сестры продолжали веселиться.

   - А вы чего ржете, кобылки? - со смехом спросил Мана у девушек. - Вам самим по полтораста лет...

   - Да по сравнению с тобой мы просто свежие маргаритки, - Жози захихикала.

   Мана ловко ухватил ее за пятку и дернул на себя.

   - Иди сюда! - он пощекотал пятку девушки, отчего та завизжала и начала вырываться.

   Зеленоглазый прижал ступни Жози к своим коленям.

   - Все, все...

   - Ты остановился на Эрланде и Миранде, - заметила Жанна.

   - Спасибо, я помню. Налей мне еще, пожалуйста, - Мана протянул стакан Жанне.

   Та выполнила просьбу своего мастера. Он залпом выпил все.

   - Повтори, будь добра...

   Жози села возле него и склонила головку с густыми-прегустыми блестящими волосами на широкое плечо своего создателя. Мана потер переносицу пальцами - он всегда так делал, когда ему предстояло что-то неприятное рассказывать. Походя скользнул ладонью по руке Жози, лежащей на его груди.

   - Потом, в 1820 году я обратил Кассиани, ей было 25...

   - Кассиани?! - вскрикнула я, вспомнив подпись на рисунке девушки в старинном платье. И тут же прикусила язык. Мана не должен знать, что я перерыла все его бумаги и рисунки.

   Три взгляда обратились ко мне.

   - Кассиани, - кивнул Мана, внимательно глядя мне в глаза. - Что-то не так?

   - А...нет, прости, продолжай. Мне мысль какая-то глупая в голову пришла - и ушла сразу же... - попыталась оправдаться я.

   - В общем... Ее убили медики пять лет спустя, - Мана сделал глубокую затяжку, - увы... Не уберег я мою греческую звезду...

   О, вот как...

   - Мне очень жаль. Ты любил ее?

   - Конечно! Она же была моим обращенным, - вампир искренне изумился тому, что я способна не понимать таких простых вещей. - Не стоит вообще обращать тех, кого не сможешь полюбить.

   Странное и спорное заявление, но у вампов свои законы и понятия.

   - После Кассиани я долгое время не хотел обращать никого. Растил Лео, Торину и Лилли. И не собирался пока обзаводиться новыми проблемами на свою голову, как бы Тристан ни настаивал. Но... Я не верю в судьбу, но иногда кажется, что она решает все за нас.

   Мана затушил сигарету в пепельнице, сжал руку Жанны.

   - В 1865 году мне пришлось обратить этих двух. И выбора, как такового, у меня не было.

   - Но почему? - мне было непонятно это. - Какие такие обстоятельства, Мана, могли заставить тебя это сделать?

   - А мы умирали, - сообщила весело Жози.

   Я постаралась не слишком сильно таращить глаза на француженку.

   - Мы умирали, и Мана так расчувствовался, глядя на наши страдания, что сжалился и обратил нас, - в голосе Жанны помимо издевки и яда была еще огромная доля благодарности.

   Жанна вообще была как-то глубже и вдумчивей Жозефины. Наверное, сказалось то, что она сама себе всегда внушала, что старше и ответственнее... Она подсказывает Мане, на чем он закончил, ровно сидит и почтительно слушает, вся такая не похожая на многих моих знакомых вампиров. Ни тебе наглости, вульгарности - впрочем, в ее устах даже сальности, я уверена, звучали бы пристойно.

   - Нам не обязательно вспоминать эту историю, - заметил Мана.

   - О, милый... - Жози погладила его по руке, вжимаясь носом в его плечо и фыркая. - Гайя, наш папочка до сих пор уверен, что нам неприятно об этом рассказывать!

   - А на самом деле вам... - начала было я.

   - На самом деле, - в глазах Жанны полыхнул недобрый огонек и сдержанная, но жуткая улыбка изменила ее лицо, - то был самый первый раз в моей жизни, когда я чувствовала себя... могущественной. Не униженной. Отомщенной.

   - Пьянящий вкус власти над жизнями всех смертных, - Жози мечтательно накрутила на палец прядь волос. - И мы могли уже ничего не бояться.

   Я кивнула, мало что понимая, кроме того, что девочки прошли наверняка тот же путь, что и другие вампиры. Неверие, а затем осознание своей силы.

   - У нас с Жози не было отца, - сказала Жанна, - мы его не видели никогда. Мама сказала, что он умер, но я всегда подозревала, что он просто сбежал. Ему было тяжело прокормить всех нас - меня, Жози и наших братьев младших. Мама работала прачкой. Жилось тяжело. Один наш брат, Донасьен, умер от дифтерита. Мама занемогла серьезно - даже работать не могла, - девушка рассказывала все это легко, словно пересказывала мне прогноз погоды. Видно, суровая школа жизни отнимает у детей улиц склонность к драматизированию. Вспомнился Ваня...

   Мана внимательно глядел на Жанну. Да, он ее любит. Очень любит. Он ее обожает и ею гордится. Мне стало грустно. Увы, я у него таких чувств не вызываю. Мне вдруг вспомнились рисунки Маны. А ведь помимо Кассиани там были и эти двое - девушки, стоящие в профиль друг к другу... У их создателя получилось очень точно изобразить эти пухлогубые тонконосые профили.

   - И тогда я пошла работать на панель, - сообщила Жанна, продолжая свой рассказ. - Вот. И носила домой хоть какие-то деньги. Ну, а потом... - лицо девушки ожесточилось, наконец, хоть какая-то эмоция, - потом хозяин моего борделя вынудил и мою сестру заняться этим.

   - М...дак, - сказала Жози, отпивая из своего стакана, - какой же он был урод, если бы ты знала, Гайя...

   - Мана может тебе поведать, как мы встретились, - сказала Жанна. - Я долго училась рассказывать это без мата в восемь этажей. Но о нашей встрече с ним вряд ли смогу вообще что-то связное поведать...

   - Я приехал в Париж в гости к одному знакомому князю, - без предисловий перехватил у девушки нить повествования Мана. - Один знакомый уверял меня, что данный князь устраивает дивные приемы, славящиеся своей разнузданностью и вседозволенностью. Я решил развеяться, сменить пейзажи Монако на пейзажи Парижа - хотя бы на пару дней, оставил девочек на Тристана, а Лео взял с собой. У князя и впрямь было очень весело, было множество готовых на все смертных - они были завсегдатаями вечеринок князя, двух женщин, которых я кусал, даже не удивляло то, что я это делаю. В том гадючнике и не такие девиации процветали... - Мана закатил весело глаза, из чего я сделала вывод, что вампиру там нравилось. - На третий день моего пребывания в гостях у князя нам всем пообещали изысканнейшее и шокируюшее зрелище - театр ужасов... Все предвкушали представление... - Мана снова сделался серьезен. - И оно произошло, все были в восторге. Кроме нас с Леонардо, вампиров не было в доме. Поэтому когда на сцене четырем смертным начали наносить повреждения разного рода - резаные, колотые раны, ожоги... и так далее, - уклонился Мана от перечисления, - только мы поняли, что это не фарс, и что кровь течет живая, а не краска. И что стонут и плачут смертные по-настоящему.