Повседневная жизнь современного Парижа - Ольга Семенова

Есть среди детей эмигрантов-мусульман врачи, адвокаты, преподаватели, ученые, крупные чиновники, политики. Преуспевшие мусульмане и чернокожие даже организовали «Клуб XXI век», где ежемесячно встречаются, чтобы поговорить о своих успехах. Французский футболист арабского происхождения Зинеддин Зидан — кумир всех французских мальчишек Имена Джамель, Фарид, Самир и Кхалед встречаются в литературе, на телевидении, на эстраде и в кино. Одна из самых известных французских комедий последних лет «Такси» рассказывает об арабском водителе такси из Марселя, а фильм Абдельлатифа Кешиша «L’esquive» («Умолчание») получил четыре Сезара в 2005 году. Его герои — ребята из эмигрантского предместья, решившие поставить театральную пьесу. Известны певцы Шеб Мами и Фодель, певицы Амель Бент и Надия, актриса Фадила Белькебла. Любим всеми французами телеведущий Наги.

Мусульманки Парижа разнятся по уровню образования и положению. Более усидчивые в школе, чем сверстники мальчики, они лучше устраивают свою профессиональную жизнь. В последние годы молодые арабские женщины работают уже не только как уборщицы, кассирши, продавщицы и официантки, но все чаще становятся сотрудниками банков, врачами, педагогами и судьями. С мая 2007-го по июнь 2008 года министром юстиции была Рашида Дати, дочка марокканского маляра. В молодости деньги на покупку учебников по праву она зарабатывала, трудясь кассиршей в супермаркете. Еще двадцать лет назад все было иначе. 11 ноября 1985 года на авеню Республики в 11-м округе в доме 12 консьерж нашел во внутреннем дворике труп младенца с перерезанным горлом. Мать ребенка, 26-летняя уроженка Туниса уборщица Хедиа, не подозревала о беременности, считая, что страдает животом. Она родила ребенка одна, в туалете, потом попросила подругу через приоткрытую дверь дать ей нож Перерезав ребенку горло, завернула тельце в полотенце и бросила на крышу, откуда оно скатилось на землю. Отец ребенка был, по мнению семьи Хедии, «слишком светел кожей», и свадьба из-за этого невозможна. Ее приговорили к трем годам условно.

До сих пор во Франции чернокожие мусульманки подвергают своих маленьких дочек чудовищной операции: им вырезается клитор и зашивается влагалище. Ежегодно через это проходит 35 тысяч девочек Операции проводятся, конечно, не в госпитале, а дома, в антисанитарных условиях, какой-то повитухой. Детям заносится инфекция. Вырастая, изуродованные девушки часто страдают от фурункулов, воспалений и психических расстройств. Зачем нужна подобная операция? Традиции. «Зашитая» девочка — гарантия девственности, у мужа «оскопленной» женщины меньше риска быть обманутым. Несколько лет назад была создана ассоциация по борьбе с этой дикостью. С родителями проводятся беседы, привлекаются психологи, в случае необходимости — полиция. И, несмотря на косые взгляды консерваторов, многие женщины дочерей от экзекуции избавляют…

Мусульманская община меняется и модернизируется. Половина мужчин из второго поколения эмигрантов женится на христианках и четверть мусульманок выходит за христиан. Недавно француженка арабского происхождения Джамиля создала в Интернете сайт знакомств для выходцев из Северной Африки. «Я не верю моим глазам, — радуется она, — у меня на сайте 20 тысяч человек и ежедневно восемь тысяч посетителей!» Мусульманки отправляют на сайт свои фотографии, мусульмане им отвечают. Теперь Джамиля организует на пришвартованном у набережной Сены в 13-м округе кораблике танцевальные вечера. Приходят люди 25–30 лет, часто с хорошим положением, служащие и директора фирм. Забыты распространенные в общине смотрины, организуемые родителями, молодые встречаются самостоятельно и, благодаря Джамиле, многие уже поженились.

Несмотря на интеграцию парижских мусульман, многие коренные французы их недолюбливают и они платят им тем же. Дискриминация при получении работы очевидна. Выпускник хорошей коммерческой школы Нессим Баяд отправил 75 писем в банки с предложением своей кандидатуры. Никто ему не ответил. «Я не верил в дискриминацию, я считал, что это отговорка для хулиганов из „горячих“ предместий, — говорит Нессим, — но на всякий случай решил проверить, заменив в нескольких письмах мое имя на „Пьер“, и… немедленно получил два приглашения на собеседование!» Разочаровавшись в воспитавшей его стране, Нессим предложил свою кандидатуру через французское посольство в финансовые учреждения Абу-Даби, и в трех тамошних французских банках (в одном из них ему отказали в работе в Париже) моментально сказали, что он им подходит. Таких примеров масса. Наверное, поэтому все чаще французские мусульмане уезжают работать в арабские страны. Встает и вопрос веры. Там верующие могут делать перерывы в работе для молитв, во Франции — нет. Один из уехавших удивляется: «Когда во Франции на фирмах принимают клиентов из Саудовской Аравии и Ирана, им выделяют залы для молитв. Почему такие же помещения не выделяются для служащих?» Они обещают вернуться во Францию тогда, когда она «научится жить со своими мусульманами».

Не кроется ли причина этих проблем и взаимной неприязни в недавнем прошлом? В шестидесятые и семидесятые годы прошлого века во Францию приехали сотни тысяч мусульман. Спрос на рабочие руки был настолько велик, что по Северной и Центральной Африке ездили представители французских фирм с контрактами и видами на жительство в кармане. (Точно так же в начале XX века они колесили по деревенькам Кастилии, вербуя для работы на металлургических заводах Сен-Дени мальчиков от 8 до 14 лет.) Эмигранты-мусульмане работали на заводах и фабриках, строили дороги — генерал де Голль не на шутку взялся за модернизацию Франции, всю страну пересекли скоростные шоссе, — копали фундаменты и траншеи для растущих повсюду многоэтажных домов. Жили иногда прямо в помещении завода или в общежитиях в Париже, позднее в небольших квартирках в новостройках отдаленных предместий и радовались колоссальным, по их меркам, зарплатам, которые гарантировали благополучную жизнь оставшейся на родине семье.

В 1973 году закончилось «славное тридцатилетие», как назывался период с конца Второй мировой войны, грянул нефтяной кризис. Начавшаяся с этого момента безработица непрерывно росла: если в 1974 году безработные составляли 2,8 процента населения, то в 1978-м — уже 5, а к 1984 году их было почти 10 процентов. Предвидя это, еще 3 июля 1974 года президент Жискар д’Эстен эмиграцию остановил, но в страну продолжали нелегально приезжать тысячи новых эмигрантов в надежде получить нужные документы на месте. А 29 апреля 1976 года был принят закон о воссоединении семьи. (Как запоздало принимают политики решение человечное, но экономически абсолютно неоправданное. У Франции не было на это нужных средств.) Хлынули во Францию жены, дети, внуки мусульман-эмигрантов. Не обошлось без жульничеств: «воссоединялись» почти чужие люди, седьмая вода на киселе. Все они, как могли, размещались в тех же, ставших тесноватыми, квартирках в скромных парижских округах и предместьях. Многие жены отказались от чадры, осовременились, нашли места уборщиц и нянь, дети и внуки пошли в школы. Государственным секретарем по вопросам иностранных рабочих был в тот период выпускник уже знакомой нам ЭНА Поль Дижуд. Он одним из первых усиленно заговорил об исламе как о жизненной потребности всех эмигрантов. Распространялся о «серьезных проблемах», перед которыми стоят выходцы из Северной Африки, о «потере корней».

Вот какую речь о мусульманах госсекретарь произнес 14 марта 1976 года в городке Эври под Парижем, на мусульманском празднике Мулуд в честь дня рождения Магомета: «Большинство из них приехали из деревень и оказались в полнейшей культурной и социальной изоляции, особенно ощутимой для тех, кто приехал без семьи. Это одиночество объясняется и потерей духовных корней, которые играют главную роль в странах ислама. Уверен, что религиозная практика, возможность доступа к местам культа позволят выходцам из Северной Африки воссоздать во Франции важный момент их повседневной жизни. Религия ислама — вторая религия Франции, будет практиковаться. Согласие между правилами ислама и неудобством профессионального порядка будет найдено. Мечети в районах, где концентрируется мусульманское население, будут построены». Говорил Дижуд и о необходимости для мусульман праздновать во Франции три главных мусульманских праздника: Аид эль-Кебир, Аид эс-Сегир и Мулуд. (К сведению непосвященных: в день Аид эль-Кебир каждый глава семьи обязан перерезать горло барану, что достаточно проблематично в условиях парижских квартир.)

Не настаивай господин Дижуд на необходимости досконального соблюдения традиций, сами мусульмане на это бы не пошли, но «раз власти позволяют, то пожалуйста!». И ежегодно сотни французов испуганно сжимались в своих жилищах, слушая предсмертные хрипы баранов в ванных экзотических соседей. Шум, специфический запах, лужи крови. Много лет спустя кандидат в президенты от правых Николя Саркози во время своей предвыборной кампании скажет: «У нас больше не будут перерезать горло баранам в ванной!» Возможно, одна эта фраза принесла ему сотни тысяч голосов.