Рождённый в блуде. Жизнь и деяния первого российского царя Ивана Васильевича Грозного - Павел Федорович Николаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да, Висковатый был одним из тех, кто закладывал фундамент российской бюрократии. Став главой Посольского приказа, Иван Михайлович получил в своё ведение царский архив – собрание основных документов по внутренней и внешнеполитической истории России XVI столетия. И одной из важнейших задач Висковатого стала систематизация документов государственного хранилища, организация текущего делопроизводства.
Сначала Иван Михайлович завёл для учёта ящиков с документами специальные книги. По мере поступления в архив новых материалов ящики с ними нумеровались и добавлялись к прежним, о чём в книге учинялись соответствующие записи. В переписных книгах делались также пометки об использовании документов, то есть выдачи их в различные учреждения.
Висковатый слыл одним из образованнейших людей России. При Посольском приказе он создал библиотеку, которую систематически пополнял. Среди собранных им книг были сочинения по географии, космографии, русские летописи, посольские и литовские хроники. В документах, написанных им, постоянно встречаются цитаты из Библии и сочинений святых отцов. Он настолько хорошо владел церковной литературой, что какое-то время даже составлял грамоты для митрополита Макария.
В 1568 году началась работа по созданию Лицевого летописного свода, от которого до нашего времени сохранилось десять томов. Висковатый принимал в этом самое активное участие: выбор используемых летописных списков и других памятников письменности, написание черновиков, памятных записок и прочее. Висковатый неоднократно упоминается в Своде как активный и искренне преданный сторонник Ивана IV. И это при том, что в конце жизненного пути дороги царя и его ближнего думца резко разошлись.
Сразу после возвращения опричного войска из разгромленного Новгорода Грозный затеял «московское дело», по которому Иван Михайлович был арестован. Суд и розыск были недолгими. 25 июля около 300 обречённых вывели на торговую площадь. Расправа с несчастными проходила на глазах тысяч горожан, насильно согнанных опричниками на место казни. Думный дьяк, развернув свиток, зачитал статьи, по которым обвинялся Висковатый:
– Иван Михайлович, бывший тайный советник государев! Ты служил неправедно его царскому величеству и писал к королю Сигизмунду, желая предать ему Новгород. Се первая вина твоя!
Далее следовали обвинения в попытках передать турецкому султану Казань и Астрахань, спровоцировать очередной набег на русские земли крымского хана. На что Висковатый, измученный изощрёнными пытками, имел мужество заявить:
– Свидетельствуюсь Господом Богом, ведающим сердца и помышления человеческие, что я всегда служил верно царю и отечеству. Слышу наглые клеветы: не хочу более оправдываться, ибо земной судия не хочет внимать истине; но Судия Небесный видит мою невиновность. И ты, государь, увидишь её перед лицом Всевышнего!
Висковатого распяли на кресте из брёвен и после гордого отказа просить о помиловании расчленили живого на глазах царя и толпы.
Казнь многолетнего руководителя Посольского приказа видел итальянец А. Гваньини, который позднее писал: «Таков конец превосходного мужа, выдающегося по уму и многим добродетелям, канцлера великого князя, равного которому уже не будет в Московском государстве».
С этой оценкой, по-видимому, внутренне был согласен и сам Грозный, который, конечно же, не верил в измену Висковатого. Учредив в 1583 году во всех монастырях поминовение опальных, на помин души Ивана Михайловича царь прислал в Троице-Сергиеву обитель 223 рубля, деньги для того времени огромные (рядовому горожанину хватало на пропитание в день одной копейки). В то же время на поминовение Сильвестра, когда-то очень ценимого им, Иван IV выделил 25 рублей. Более того, в приписках в Царственной книге, сделанных царём после гибели Висковатого, особенно подчёркивались полезные дела и заслуги на внешнеполитическом поприще «ближайшего и верного думца». Воистину: близ царя – близ огня!
* * *
Посольский приказ выполнил свою роль в исторической судьбе России. Вот что пишет об этом С. В. Лавров, министр иностранных дел сегодняшней Российской Федерации в стихотворении (!) «Посольский приказ»:
Был Посольский приказ, и послы выполняли приказы,
Чтоб удельных князей потеснее с Москвою сплотить.
Дело шло нелегко, создавалась Россия не сразу,
Дипломаты старались ей верой и правдой служить.
И служили стране, её нерв сквозь себя пропуская,
И учились искусству, как ладить и как торговать,
И учились, как жить, по заслугам других уважая,
И учили других, как Россию всегда уважать.
Пробивали пути, шла за ними Россия по следу,
Расширяя влиянье и множа владенья свои.
И на этой стезе жизнь отдал не один Грибоедов,
Выполняя приказ вдалеке от российской земли.
В поле воин один – так бывает, и это не ново.
Дипломат должен сам дать единственно верный совет.
Должен он, как поэт, находить только верное слово,
Крепко помня притом, что пророков в отечестве нет.
И не ведал никто, путь какой для кого уготован —
Где слетит голова, где настигнет дурная молва.
Но искал дипломат то единственно верное слово
И не мог отступать – за спиною стояла Москва.
Но пути у страны становились всё круче и круче.
У иных вместо слов получалось нытье и вранье.
Выручали страну Грибоедов, и Пушкин, и Тютчев —
В их словах обретала Россия сознанье своё.
А они от ума много мыкали всякого горя.
Ум от горя не спас, но и горе не стёрло ума.
Горе нам от ума – он всё требует истины в споре,
Но зато для ума не страшны ни сума, ни тюрьма.
Был Посольский приказ, и приказы послы выполняли,
И умеют с тех пор дипломаты страну защищать.
Своим словом они, своим делом стране помогали
И других научили Россию всегда уважать.
Подземная Москва
Испокон веков подземные сооружения вызывают у людей двоякое чувство: с одной стороны, привлекают своей таинственностью, неизвестностью предназначения и древностью; с другой – отпугивают своей мрачностью, давящей атмосферой замкнутых и непроницаемых пространств, невидимой, но инстинктивно ощутимой угрозой.
Конечно, сооружения эти весьма разнообразны и их очень много в недрах
